Геннадий Ананьев - Иешуа, сын человеческий
Только после этого он понял смысл искушения нубийкой. Понял, что это еще одна ловушка, которую мало кто миновал благополучно.
В окружении неокоров, словно почетных стражей, в ярком свете факелов прошествовал Иисус, вполне довольный собой, по великолепной аллее на встречу с иерофантами. Когда же его ввели в огромный и светлый зал, он понял — это святилище Изиды. Великолепная бронзовая статуя, не уступающая по размерам кариатидам, была буквально облита светом, струившимся на нее со всех сторон, и в этом свете особенно привлекала внимание золотая роза на ее груди и тончайшей работы золотая диадема со множеством драгоценных камней. На руках Изиды покоился сын ее — Гор.
Не успел Иисус, как следует оглядеться, как справа и слева из потайных дверей в глубоком почтении подошли к ногам Изиды иерофанты в изумительно белых одеждах, и только один — их Глава — в пурпурном облачении.
Иисус склонил голову перед ними.
— Подойди ближе, — пригласил Иисуса Глава иерофантов. — Ты достойно выдержал испытание, и тебе открыт путь в наше братство, путь познания Святой Истины. Но есть еще одно условие: перед ликом Изиды ты должен возложить на себя обет молчания, как заклятие, и помнить до конца дней своих, что если этот обет будет нарушен, тебя ждет один конец — мучительная смерть. Как всех клятвопреступников. Готов ли ты поклясться?
Иисус хотел ответить, что он уже давал слово хранить в тайне священные мистерии, но, спохватившись, торжественно произнес:
— Клянусь пред ликом богини-матери, перед ликом ее сына бога Гора, что никогда полученные в тайном святилище знания не разглашу! Обет молчания стану хранить вечно!
Иерофанты словно по команде взметнули правые руки и выдохнули одновременно:
— Свершилось! Ты — наш брат!
Глава же иерофантов выступил вперед еще на полшага.
— Ты вступил в область Вечной Истины. Тебя ждут годы прилежной учебы, которые приблизят дух твой к Изиде-Урании, но чтобы подняться до такой высоты, ты должен будешь познать земную Изиду, глубоко изучив физические науки. Гермес говорил своему ученику Асклепию, что ни одна из наших мыслей не в состоянии понять Бога и никакой язык не в состоянии определить Его. То, что бестелесно, невидимо и не имеет формы, не может быть воспринято нашими чувствами; то, что вечно, не может быть измерено короткой мерой времени. Следовательно, Бог невыразим. Первопричина остается нераскрытой, и постигнуть ее можно лишь по ту сторону жизни… Мы не вправе кощунственно отрицать Гермеса, но мы разработали систему постепенного Посвящения, которое поднимает человеческое существо на головокружительные высоты духа, откуда возможно господство над духом. Но чтобы достигнуть такого господства, человек нуждается в полнейшем переплетении всей своей троичной природы: физической, нравственной, умственной. А это возможно только при взаимосвязанном упражнении воли, интуиции и разума. Добившись полного согласия всех трех своих природ, человек может развить свои способности неограниченно. Душа человека обладает не проснувшимися чувствами, а посвящение будит их. Благодаря углубленному изучению Священной Истины и неотступному прилежанию, Посвящаемый может войти в сознательное сношение со скрытыми силами природы, а великим душевным усилием он может достигнуть непосредственного духовного видения, открыть перед собой дорогу в потусторонний мир и обрести способность проникнуть туда. И лишь тогда он сможет сказать, что он победил судьбу и завоевал для себя даже здесь, на земле, божественную свободу. Тогда только посвящаемый станет Посвященным. Станет пророком и теургом, ибо только тот, кто господствует над собой, может господствовать над другими. Только тот, кто сам свободен, может приводить к свободе других.
Иисус слушал главу иерофантов и уносился мыслями к торжественному ритуалу Великого Посвящения в рукотворной пещере ессеев в Енгадди. Та же мысль, лишь немного иные слова. И в «Книге Мертвых», какую он читал и какую затем толковал наставник, та же самая мысль (только выраженная в символе путешествия души, в ее искупительном страдании) об очищении ее от астральной оболочки, о ее встрече с дурным кормчим, сидящим в лодке с повернутой назад головой, и с добрым кормчим, смотрящим прямо в лицо — иерофант тоже смотрел ему, Иисусу, в лицо, говоря проникновенно о его будущем, а сонм иерофантов вполне походил на тех земных судей из «Книги Мертвых», которые дозволяют душе вступить в свет Озириса.
Да, он под десницей Господа, который ведет его по жизни и благословляет на подвиг души.
Закончив знакомить Иисуса с тем, что его ждет в Храме, если он проявит прилежание, иерофант добавил:
— Первым же шагом к познанию Священной Истины станет знакомство с гробницами фараонов. С истиной, оставленной в камне.
Странная однотипность: у ессеев — поездка в Иерусалим и к Силоамскому источнику; здесь — Мемфис и Гелеополис. Поездки явно с назидательной целью. Для того чтобы встряхнуть душу перед тем, как начать ее пробуждать.
Нет, Иисус ошибся, определяя цель путешествия. Здесь, у жрецов тайного святилища, эта поездка была истинным началом познания. Действительно, в этом долгом путешествии он познал для себя новый мир. В детстве он лишь созерцал пирамиды, покоряемый их величием; он лишь пытался представить себе, по-детски наивно, как люди муравьились на таких гигантских стройках лишь для того, чтобы упокоить тело очередного умершего фараона, но, как оказалось, все гораздо сложней.
Поначалу он, правда, никак не мог взять в толк, чего ради такая долгая и утомительная поездка? Ради молчаливого созерцания пирамид? Так он их уже созерцал, хотя далеко не все, но достаточно много, чтобы они остались в памяти как лишь разные по размерам. Пирамиды Дашура сменили пирамиды Завиата Аль-Ариана, их — пирамиды Гизы, самые величественные. Чего ради все это? Показать ему, принятому в братство жрецов Озириса, сколь велик был народ, создавший такие основательные сооружения, многие из которых теперь носили следы явного вандализма? Это удручало. Особенно он возгневался на неведомых вандалов, когда увидел развалины храма Атума. Он даже решился спросить жреца, чьих это рук дело.
— Нашествие Вавилонское, — как бы обрубил жрец. — Нашествие персов.
Объяснил. Подумав, однако, что нисколько не удовлетворил любознательность ученика, добавил:
— Не спеши поднимать верблюда, пока не укрепишь на нем вьюк. Всему свое время.
А время это настало лишь после того, как они посетили небольшой дом семейных ессеев, где какое-то время отец с матерью Иисуса жили, прежде чем продолжить путь с младенцем дальше — в Асьют. Остановка тогда была вынужденной: отец Иосиф тяжело перенес дорогу; забота о нем, Иисусе-младенце, для которого долгость знойного пути тоже не являлась манной небесной.
Вроде бы пустячное дело посетить дом, который ты даже помнить не мог, но надо же — взволновало Иисуса это посещение, накатились на него волнами воспоминания и о рассказах матери по вечерам, и об отце, который так трудно переносил изгнание, и о возвращении в Галилею, — все смешалось в его голове, события и переживания прошлого как бы хлестали друг друга, перемешиваясь, не давая понять, что являлось главным и особенно памятным в детских тех годах.
И не мог предположить он в тот момент, что вот здесь, на месте этого домика, потом поднимется христианская церковь «Материа», а над входной ее дверью будет красоваться надпись: «Святое семейство в египетском изгнании», в самой же церкви шесть фресок расскажут паломникам историю бегства Иосифа, Марии и младенца Иисуса. Более того, родятся легенды, передаваемые из уст в уста, с добавлением, как обычно, и приукрасами, особенно о чинаре, в тени которой сейчас он со жрецом-наставником укрывается от палящего солнца и предается воспоминаниям. Это дерево, назвав его Древом Жизни, станут подпирать костылями, когда одряхлеет, ибо оно святое, как станет утверждать гностическое Евангелие, переведенное на европейские языки и опубликованное в 1697 году: «И вот они подошли к чинаре, называемой сейчас Материа; и под Материей Господь Иисус сделал так, что забил ключ, в котором святая Мария выстирала Его одежду, и бальзам производится или растет в этой земле из пота, упавшего там с Господа Иисуса».
Мало того, позднее ему припишут даже то, что он якобы посадил здесь целый сад, который дарует людям бальзам.
Но слава Великому Творцу: сам Иисус об этом не узнает.
Когда они со жрецом, омыв лицо ключевой водой, достаточно отдохнули в тени раскидистого чинара, наставник заговорил:
— Напряги свое воображение и нарисуй общую картину того, что ты видел во время нашего похода. Нил — небесный Млечный путь; пирамиды Дашура — созвездия Гиады и Тельца; пирамиды Завиата — созвездие Ориона… Все как на небе, так и на земле. А произошло это так: Земля взмолилась, обратившись к Великому Творцу, отцу богов Атуму, что она больше не может нести на себе то, что творят люди, живя без Закона. Сильные поедают слабых, кровью которых земля пропиталась до самого сердца. Она содрогается от войн между сильными и от восстаний слабых, и от топота не желающих вставать на защиту себя, а предпочитающих убегать от поедателей. Земля молила Атума установить на ней царство закона для всех, и он откликнулся на ее зов.
