Ромуальдас Неймантас - По следам солнечного камня
— Мы узнали много нового. У жителей Карнунта нет товаров в обмен на наши. Придется подождать. Через месяц с юга, из города их правителей — Рима, придет караван с грузами. Будем дожидаться. Жить будем в этой усадьбе… Кстати, Нотангас предлагает собрать все, что мы привезли, вместе и менять вкупе. Наш писец запишет, кто что привез. Возвратившись домой, каждый получит свою долю товаров… Такова воля Нотангаса. Вы, полагаю, не станете возражать?
Кулмас произнес эти слова таким тоном, что высказывать свое мнение было бесполезно. Даже если бы кто-то и решился ему возражать, его просто не послушали бы…
— Разумеется, — кивнул Гудрис.
Однако Куприс соглашаться не хотел:
— Как так? Что привез, то мое!
Кулмас быстро взглянул на него и повернулся к Гудрису:
— Путь на родину очень далек. В одиночку домой не добраться… Посоветуй своему соплеменнику согласиться с предложением Нотангаса.
— Что за странное предложение? — спросил Айстис у Гудриса после того, как Кулмас удалился.
Куприс, недовольный тем, что придется отдать все привезенные товары в общий котел, лег на свое ложе и повернулся лицом к стене.
— Сембы — наши братья. Однако ведь и братья бывают разные… Одни согласились, чтобы мы отправились с ними в путешествие. Другие не хотели этого: они желали сами обмениваться товарами с жителями Карнунта. Ведь это выгодно… получив товары, сембы перепродают их скальвам, а они — нашим и другим племенам. И дерут втридорога… Помнишь, о чем говорил твой отец? Нам необходимо искать пути, ведущие ко всем народам! Я должен подумать, как нам подружиться с римлянами… Утро вечера мудренее. Пора ложиться…
Гудрис лег. Айстис задумался. Мыслимое ли это дело, чтобы они одни своими силами добрались из родного дома до Карнунта? Ведь многочисленный отряд сембов, хорошо знающих дорогу, с трудом пробился через леса и чужих людей!
На галерее к Айстису подошел Витингас:
— Ты собрался в город?
— Не спится…
— Идем! Я покажу, куда ты попал.
Они вышли во двор, а затем и за большие ворота, охраняемые несколькими часовыми. Пошли по улочке вдоль стены. Айстис с удивлением разглядывал дома. Они стояли торцом к дороге, словно прилепленные друг к другу, и напоминали ласточкины гнезда. Со стороны улицы в них не было окон! Лишь в некоторых усадьбах можно было разглядеть окна, как в той, куда их привел Лонг.
— Странные люди! Ведь приятнее жить всем вместе, — сказал Айстис.
— Не все так считают, — объяснил Витингас. — Здесь каждый прежде всего думает о себе. Каждый защищает свой дом…
Дома, образуя как бы огромные соты, спускались в долину реки, поднимались в горку, с нескольких сторон сбегались на большую площадь.
— Карнунт — город воинов, — снова заговорил Витингас. — В его домах живут воины со своими семьями. Воинов собрали со всего мира. Они служат за деньги…
— Как за деньги?
— Им платят золотом за то, чтобы они воевали. Чем больше войн, тем больше золота…
— А где живут люди, которые родились и выросли в этих краях?
— Их не пускают в город. Они селятся за городской стеной, обрабатывают землю, выращивают хлеб, разводят скот и все отдают солдатам…
Айстису такой порядок казался странным. Одни выращивают, а другие едят… Ему такой город не нравился.
— Давай вернемся! — Он коснулся руки Витингаса.
— Не торопись! Идем со мной. Я знаю одно хорошее заведение, где за несколько вот таких желтых кружочков, — Витингас подбросил на ладони римские монеты, которые по виду уже были знакомы Айстису, — нас будут веселить целую ночь!
— Не хочу. Иди один…
— А ты найдешь дорогу?
— Не беспокойся, найду…
Витингас пошел туда, куда его влекло. Айстис вернулся в усадьбу Лонга. У ворот часовой остановил его и о чем-то спросил.
Айстис отрицательно покачал головой:
— Не понимаю!
Часовой улыбнулся и отвел в сторону копье, повторяя:
— О! Не понимаю, не понимаю…
Войдя в помещение, юноша удивился, не застав на месте своих соплеменников. Он разделся, прилег.
Его разбудил голос Гудриса.
— Что это ты придумал, Куприс? — говорил он. — Нам всем не поздоровится!
— Не отдам! Не отдам! — повторял Куприс, прижимая к себе полный мешок. — Это мои товары! Пока сембов не было, я выбрал из кучи все, что принадлежит мне! Они думали, я сплю! Не такой я дурак! В обмен на янтарь здесь можно получить все! Даже человека!
— А зачем тебе человек, Куприс? Ведь у тебя дома жена, дети…
— Как зачем? Я уже стар. Детям лень трудиться. Этот человек будет работать, кормить меня, приносить мне шкуры, янтарь… Как здесь, в Карнунте… Я слышал…
— Какой вздор! — не утерпел Айстис, хотя всегда относился к старшим по возрасту с уважением. — Верни товары сембам!
— Молокосос! Не вмешивайся в дела взрослых!
Неизвестно, чем бы закончился спор, если бы Айстис не услышал тихий свист.
— Куприс, это ты свистишь?
— Свищу? Этот юнец совсем спятил! Помолись богам, а то сдуреешь!
Свист повторился — необычный, зовущий, манящий. Теперь его услышал и Гудрис.
— Что это?
— Я взгляну, — сказал Айстис.
— Долго не задерживайся!
Свист доносился из темного куста в углу садика. Подойдя поближе, Айстис разглядел фигуру человека в черном плаще с капюшоном.
— Что свистишь? — спросил Айстис.
Человек молча поманил его рукой, предлагая следовать за ним. Как поступить? Айстис оглянулся. Посоветоваться не с кем, надо решать самому.
Подойдя к стене, он увидел, что черный человек уже взобрался на нее и предлагает ему лезть вверх по веревочной лестнице. Оказавшись по ту сторону стены, Айстис вслед за незнакомцем стал спускаться в долину, где домики стояли вплотную друг к другу. Он старался не упускать из виду своего поводыря. Видно было, что тот хорошо знает каждый камень на улице.
Внезапно поводырь исчез. Словно сквозь землю провалился!
Айстис оглянулся, сделал несколько шагов вперед, назад и остановился у такой же высокой, как и вокруг других домов, каменной стены. Очевидно, над ним подшутили. Что ж, придется вернуться домой…
Кто-то дернул Айстиса за рукав. От неожиданности он не удержался на ногах и буквально свалился в дверцы, которые внезапно открылись в сплошной глинобитной стене.
Еще окончательно не придя в себя, Айстис уже понял, что попал в комнату, в которой единственным источником света было маленькое пламя свечи. Оно освещало расстеленную на полу белую шкуру и сидевшего на ней старичка. Юноше он показался странным. Белые волосы, белое одеяние, на шее — ожерелье из белых бус.
Старичок внимательно смотрел на Айстиса, который под этим взглядом почувствовал себя неловко.
— Испугался? — послышался голос.
Айстис обернулся и увидел Колония. Тот подошел к нему, протягивая руки.
— Иначе я не мог пригласить тебя. Римляне разыскивают меня, а вы тоже под строгой охраной Лонга…
Старик казался спокойным, словно изваянным из глины или высеченным из камня. Лицо его было все в морщинах, но не злое. Айстис поклонился ему. Внезапно оживившись, старик кивнул ему в ответ и произнес по-сембски:
— Благодарю вас за спасение сына.
— Вы владеете языком нашего края? — удивился Айстис.
Но ответа не услышал, ибо его внимание привлекла еще одна фигура в глубине комнаты — человек в черном плаще.
— Это он… свистел? — спросил Айстис.
— Не он, а она. — Колоний поднял свечу, и маленькое пламя осветило черные волосы, продолговатое смуглое лицо, черные глаза и — улыбку! Свистунья!
Девушка, как бы в подтверждение того, что Айстис не ошибся и свистела она, снова тихонько свистнула. Затем она произнесла свое имя:
— Кая…
Колоний поставил свечу на место, и девушка словно растворилась во тьме.
Снова заговорил старик:
— Мы благодарим за помощь и снова обращаемся с просьбой о помощи…
— Я готов помочь в любом справедливом, добром деле, — ответил Айстис: старшие учили его не жалеть даже жизни в борьбе за правду.
— Истина… добро… каждый из нас понимает их по-своему. То, что в глазах одного белое, другому кажется черным. Что одному свято, другому — чуждо… Давайте не будем класть на весы эти ценности, ведь Весовщик чаще всего бывает слепым. Мы уже успели узнать кое-что о тебе, юноша, и о твоих товарищах и, лишенные иного выхода, решились просить тебя об одной услуге… Согласен ли ты? — Старик устремил на Айстиса каменный взгляд.
— Я должен услышать вашу просьбу и лишь затем решать…
— Спасибо тебе… Однако прежде чем ты ее услышишь, поклянись, что твой язык никому не выдаст то, о чем я буду говорить. Ты не должен рассказать об этом даже под пыткой…
Айстис вздрогнул и, повернувшись лицом к пламени свечи, протянул руки в ее сторону:
