Карин Эссекс - Фараон

Арсиное пришлось уступить его похотливым желаниям. У нее не осталось никого, кто мог бы позаботиться об ее интересах, кроме этого противного мальчишки, который скинул одежды и забрался к ней под одеяло. И Арсиноя уступила, разыграв роль любовницы со всей страстью актрисы; она вспомнила, какие ощущения вызывают занятия любовью, и изобразила их для этого дурака, который и вправду поверил, что ей нравятся прикосновения его мерзкого тела. Она не могла ему сказать, что по сравнению с прекрасным, стройным телом Береники он похож на замоченную в молоке и непропеченную телятину.

Арсиноя отвернулась от саркофага и взглянула на своих тюремщиков, римских солдат; те плотоядно пялились на нее. Царевна не испугалась. Она ответила таким же дерзким и вызывающим взглядом, каким Береника смотрела на своих судей. Арсиноя слышала, что Цезарь строго-настрого приказал своим людям не причинять ей вреда. Несомненно, в этом он пошел против желаний своей любовницы, ибо Арсиноя знала, что ничего Клеопатра не желает так сильно, как увидеть ее мертвой. Потому что тогда, и только тогда, римская шлюха почувствует себя в безопасности.

Ну что ж, пусть эта римская подстилка попробует казнить ее. Арсиноя встретит смерть храбро и с достоинством. Она поведет себя точно так же, как Береника, когда отец приговорил ее к смерти. Арсиноя оставит после себя враждебность к Клеопатре и римлянам, враждебность, которая уничтожит их всех. Царевна знала, что многие жители Александрии недовольны победой Клеопатры.

Арсиноя не смела надеяться на жизнь. Живая, она не представляла для сестры никакой ценности. Она не могла быть ничем иным, кроме угрозы, потому что у них имелся еще и младший брат, которому уже исполнилось двенадцать, и Клеопатре вскоре придется вплотную осмыслить реальность его существования. И в любой момент, под влиянием честолюбивых придворных или по собственной воле, Птолемей Младший может решить, что Клеопатра ему не союзник, и попытается убить ее во сне и заменить уступчивой на вид Арсиноей. В конце концов, они с Птолемеем Младшим росли вместе, в одной детской. После того как умерли их мать и Береника, кто его опекал, если не Арсиноя? Для него Клеопатра была лишь единокровной сестрой по отцу, источником беспокойства, в то время как Арсиноя приходилась ему истинной сестрой, любящей и заботливой, самым близким подобием матери, которое мальчишка знал в своей жизни.

Арсиноя знала, почему она все еще жива. Эта причина не имела с Клеопатрой ничего общего. Она прознала это от дворцовой прислуги, приставленной к ней и все еще продолжающей втайне поддерживать ее. Юлий Цезарь сказал Клеопатре, что не станет казнить девчонку. Ему наплевать, кто будет жить, а кто умрет, но он не желал пятнать свою репутацию. Только-то и всего. Очевидно, Клеопатра на время заткнулась и не стала приставать к Цезарю, чтобы тот выполнил ее просьбу. Арсиноя не верила, что Клеопатра попытается подражать своему любовнику с его хваленым великодушием. Юлий Цезарь мог позволить себе проявлять милосердие. Царица из рода Птолемеев, сражающаяся за трон, — не могла. Клеопатра наверняка измыслила другой план уничтожения Арсинои, но пока что не готова была поделиться им с Цезарем. Если источники, снабжающие Арсиною сведениями, не ошибаются, в ближайшие недели Клеопатра преподнесет Цезарю кое-какую новость. Если только Клеопатра внезапно не принялась обстирывать себя сама, то существовала лишь одна причина, по которой она могла два месяца не оставлять в корзинах для грязного белья простыни с пятнами крови.

Служанки Арсинои, конечно же, не могли об этом не посплетничать. Арсиноя рассмеялась и сказала, что всегда подозревала, что Клеопатра — не настоящая женщина. Возможно, она даже не роняет кровь, как все прочие.

Арсиноя вышла из мавзолея на яркий солнечный свет; со всех сторон ее окружала римская стража. Зимний воздух иссушил город, и небо стало серым, словно клинок меча. Казалось, будто вся Александрия окрасилась в цвета войны. Юная царевна посмотрела на длинную колоннаду, протянувшуюся вдоль улицы Сомы. Лозы, оплетающие колонны, по зимнему времени засохли, окутав эти высокие, изящные греческие колонны с каннелюрами мертвой коричневой листвой. Арсиноя не знала, доведется ли ей еще когда-нибудь увидеть свой город. Ее замкнут во дворце, как пленницу, а потом отвезут в Рим, чтобы она шла в триумфальной процессии Юлия Цезаря. В качестве его добычи. Как Арсиное хотелось найти способ покончить с собой до этого унизительного момента!

Но что-то мешало Арсиное углубляться в подобные мысли. Конечно, она могла бы устроить так, чтобы слуга передал ей флакон с ядом или кинжал. Не так уж это и сложно. Но, с другой стороны, она может что-то приобрести благодаря предстоящему путешествию в город своих врагов. Всю свою жизнь Арсиноя притворялась кем-то: уступчивой любовницей, заботливой сестрой, союзницей. За всю свою недолгую жизнь лишь с Береникой она переживала редкие мгновения подлинности.

Теперь она снова должна положиться на свое умение лгать. Она допустит, чтобы ее провели в процессии перед этими бездельниками-римлянами, ибо такова плата за возможность проникнуть в их разум. А получив этот доступ, Арсиноя с легкостью найдет желающих слушать рассказы о ее сестре и ее честолюбии. Она будет говорить о том, как Клеопатра обманула своего отца, братьев и сестру — и все ради удовлетворения своих амбиций, ради того, чтобы стать царицей. Вот единственный способ отомстить, оставшийся у Арсинои.

Она знала, что Клеопатра и впредь будет настаивать на ее смерти. Арсиноя не могла винить сестру за это. Если бы боги были благосклонны к Арсиное и на месте Клеопатры оказалась она, она действовала бы точно так же.

Государыня!

Мне стало известно, что ты более не нуждаешься ни в каких моих услугах. А потому прошу меня простить за то, что я не вернулся к тебе, чтобы вновь занять место твоего советника и одного из твоих родичей. Как ты помнишь, вместе с нашим другом Аммонием я участвую в очень прибыльном торговом деле, связанном с импортом, и сейчас оно требует моего присутствия в Риме. Я отправляюсь туда, где я нужен. Для меня было честью и удовольствием служить тебе. Если бы меня не уверили, что сейчас тебе служат так же хорошо, как некогда это делал я, я немедленно вернулся бы к тебе. Но, похоже, у тебя имеется все, что требуется.

Я оставляю все дела, связанные с армией, на усмотрение Гефестиона, человека, столь же верного тебе и, учитывая его физическое состояние, более подходящего для твоего нового правления.

Я всегда буду чтить память твоего отца и его доброту, которую он проявлял по отношению ко мне. Если в будущем твое величество обнаружит, что нуждается во мне, я тут же вернусь к тебе, не задавая никаких вопросов. До тех пор остаюсь

Клеопатра не могла отрицать того, что вид его почерка, боль и горечь, сочащиеся из его слов, ранили ее в самое сердце. Она не оправдала надежд Архимеда и задела его гордость — а ведь он заслуживал куда лучшего отношения с ее стороны. Он оставался верен ей, он готов был положить жизнь на ее алтарь. Он по-настоящему любил ее. И в благодарность за эту добровольную жертву он получил известие о том, что Клеопатра стала любовницей римского диктатора.

Почему мужчине дозволено иметь любовную связь и отделываться от нее — при необходимости или ради развлечения? Почему мужчина, особенно если он занимает трон, может позволить себе сохранять сразу нескольких любовниц? Цезарь — бесстрастный, равнодушный Цезарь — снес бы другого любовника в ее постели, но Архимед, с его греческой страстностью, темпераментом и мужской гордостью, никогда не захочет любовницу другого мужчины, особенно если та носит чужого ребенка.

Клеопатра была рада, что Архимед отправился прямиком в Рим. Она могла бы не выдержать, если бы ей довелось увидеть его лицо, его страстные, влажные глаза, что раздевали ее еще прежде, чем он касался ее тела, его прекрасную длинную шею, его темные кудри, окаймлявшие лицо, когда он возлежал на Клеопатре. Иногда Клеопатре чудился его смех или вспоминалось, как он жадно целовал ее в шею, и Клеопатру пробирала дрожь; она вспыхивала и закрывала лицо руками, чтобы не объяснять причины внезапного румянца никому, и прежде всего Цезарю.

Ей недоставало Архимеда. Но она не могла позволить себе утонуть в сожалениях. Благодаря Цезарю в ее животе сейчас скрывался путь к новому будущему.

По крайней мере, Клеопатра была избавлена от ритуального траура по мужу. У нее хватило предусмотрительности потребовать развода по суду сразу же, как только ее брат покинул дворец. Она заявила, что не может пребывать в браке с тем, с кем находится в состоянии войны. Этот довод да еще одобрение римского диктатора — и их с Птолемеем быстренько развели. Так что Клеопатре не пришлось идти в его гробницу и бить там себя в грудь или проделывать еще какие-нибудь глупости над братом-мужем, к которому она не питала ни капли привязанности и уважения.