Серо Ханзадян - Царица Армянская
был и Кама Вараш. Все обриты наголо. У Кама Вараша на шее длинная витая
цепь. Такие носят только цари да великие жрецы. Они, эти цепи, сплетены в
виде растений; считается, что ими отгоняются все болезни и напасти,
насылаемые богом Хивом.
Арванд Бихуни присел на циновку и протянул руку вперед. Хеттские
жрецы ответно потянулись к нему, их руки соединились в пожатии,
утверждающем согласие в действиях.
— Царица вновь и безоговорочно запретила приносить в жертву человека.
Голый череп Кама Вараша был весь в испарине.
— Мне это известно. Я лично беседовал с ней. Бог Шант осудит ее.
Однако, брат мой, по какому праву она запрещает то, что извечно заведено
богами, вот что я хотел бы знать?!
— По праву царицы страны.
— Даже цари — рабы и жертва бога Шанта.
— Может, и так, — согласно кивнул Арванд Бихуни. — У нас в стране
царицы уравнены в правах с царями. Да будет неиссякаема их приверженность,
их любовь к богам!
Помолчали. Подсыпали еще ладана в курильницу, покропили огонь
священной водой, отчего он стал сильнее потрескивать.
Арванду Бихуни наскучило молчание, и он поднялся, собравшись уходить.
Но тут Кама Вараш спросил:
— Однако ты так ничего и не сказал, брат мой Арванд Бихуни?
— Девушка, которая предназначалась к жертвоприношению, чувствует себя
здоровой и бодрой. Царица ласкова с ней, как с дочерью.
— У нас есть еще одна девушка для жертвоприношения.
Жрецы, конечно, могли и тайно приносить в жертву человека в своих
храмах, сколько им заблагорассудится. Но боги таких жертв не принимали.
Жертвоприношение человека должно совершаться публично, на глазах у
прихожан и паломников, на больших площадях. Арванд Бихуни это знал и
потому, приостановившись, твердо проговорил, глядя в лицо хеттскому жрецу:
— Досточтимый Кама Вараш, я же сказал, что царица запрещает приносить
в жертву человека! — Он поднял свой жезл и уже грозно добавил: — К тому же
не забывайте, что Нерик принадлежит армянам!
Кама Вараш вытер концом пояса пот со лба. Арванд Бихуни с
достоинством удалился. В каменной чаше потрескивал священный огонь. На
душе у Арванда Бихуни был страх, и навевал его голый череп чужого жреца.
Однако страх недолго держал Арванда Бихуни в своих оковах. Он с едва
сдерживаемой усмешкой подумал: «Смотри, лысый, как бы твои интриги не
взвили над вашими владениями красного петуха».
Закат уже был на исходе. Улицы Нерика постепенно окутывала тьма.
Позакрывались лавки.
Арванд Бихуни свернул в сторону храма Шанта, решил посетить
прорицателя Чермака. Вошел он с заднего хода, глубокого, как колодец. На
башенном зубце, покачиваясь, издавало нечто похожее на кваканье идолище в
образе бога Шанта. В руку ему было вложено кнутовище, которое временами с
треском посвистывало, порождая малоприятное ощущение.
Храмовый служитель посветил Арванду Бихуни факелом. Тень служки,
пробежав по стене, опередила позднего пришельца.
— Погаси!
Факел угас. Раб, чуть поотстав, вскоре совсем исчез. Арванд Бихуни
нащупал в стене гладкий камень, нажал на него, и тот подался вперед.
Арванд Бихуни ступил в узкий, как лаз, проход. В лицо ему пахнуло
сыростью. Держась за стены, он стал спускаться вниз по ступеням.
В круглой пещерной келье на разостланной бычьей шкуре, заложив ногу
за ногу, восседал облаченный в жреческий хитон прорицатель Чермак. Он был
совсем еще молод. Под лучом светильника синие глаза искрились блеском. На
груди у него висели нанизанные на нить костяшки. Длинный ноготь мизинца
правой руки торжественно покоился на белом хитоне. Увидав пришельца,
прорицатель Чермак навострился, как змея, учуявшая добычу.
— Разговаривал?
— Да! — Арванд Бихуни сел. — Разговаривал...
— И что?
— Бычок и баран.
Прорицатель ткнул ногтем в лицо Арванда Бихуни.
— Девственница или непорочный юноша! Шант должен получить то, что ему
следует! Нарушителя вековечного обычая ждет смерть!
Арванд Бихуни сидел бездвижный. Он испытывал страшное раздражение
против прорицателя Чермака. Но и ужас перед ним был немалым. Урожденный
армянин отказывается повиноваться приказу царицы армянской?..
Седьмой день от нарождения луны в этом месяце — день бога Шанта.
Царица Мари-Луйс призывает гнев богов на город Нерик. Иссякнут источники
литого золота, приносимого ими в дар храму. Не будут приходить и люди
Кизватского племени, всегда дарившие храму рабов. Иссякнет все, что
составляло силу и величие храма...
Прорицатель Чермак возопил:
— Погибель!..
Арванда Бихуни вдруг словно глыбой придавило. Представилось, как
пробудится бог-дьявол Угур, поглотит все родники, все реки от Тер Мадона
до священного Евфрата и Куры, которая течет вдоль северных земель
Хайасы...
— О бог Шант, будь милосерден!..
Подземный дьявол Угур выпустит Медведя — хранителя бед и несчастий, и
понесется он, сея ужасные напасти на белый свет. Погаснут все огни...
— Она говорит, пусть приносит в жертву домашний скот. Сколько душе
угодно. Еще говорит, пусть наберут воды в Евфрате и принесут к жертвенному
алтарю. Молоком пусть его покропят или вином. И ладан пусть несут... Я
спросил, что, если огонь разгневается?.. Пляшите, говорит, над ним и
спасетесь от гнева, а заодно очиститесь от грехов ваших...
Прорицатель Чермак откинулся назад. Арванд Бихуни безнадежно поглядел
на него.
— Девственница, которая предназначалась для жертвоприношения,
находится у царицы... Что будет дальше?
— Шанту надо поднести человечью кровь! — прохрипел прорицатель
Чермак. — Так должно быть! Иначе появится крылатый дракон Иллуя и
уничтожит все и вся. Одна девственница у царицы, но другая-то у Кама
Вараша?..
— Царица не позволит. — Арванд Бихуни поднялся. — Она утверждает, что
это все ложь. Не будет, говорит, никакого Медведя с напастями и никакого
Иллуи. Как мне противостоять царице? Как и зачем?..
Прорицатель Чермак отвернул свой хитон, под ним жались две змеи. Они
тотчас потянулись в сторону Арванда Бихуни. Чермак захохотал.
— Ну, человек, выбирай: жизнь или мученическая смерть?
Арванд Бихуни с ужасом отпрянул. По обе стороны узкого прохода
выстроились жрецы, и у каждого в руках извивалась змея.
— Итак, решай: жизнь или смерть?
Арванд Бихуни взмолился:
— Пусть будет по-вашему! Пусть будет...
Выйдя из храма, он почувствовал, что теряет сознание. С трудом
опустился на ступеньку и обхватил руками свою горемычную голову.
* * *
Сыновья родоначальника Андзева были очень похожи друг на друга.
Хорошо обученные воинскому делу, умные, они — Каранни это видел — были
довольны, что удостоились чести служить в войске престолонаследника.
Братья вкушали жертвенное мясо, стоя лицом к востоку. Поевши, они
омывались водой из моря Наири, которую везли с собой в бурдюках. Везли они
еще дочерна усохшую женщину, которая денно и нощно поддерживала огонь в
лампаде. Прежде чем поесть-попить да морскою водою омыться, братья истово
молились Мажан-Арамазду, не уставая восклицать: «Блажен тот, кто родился
на берегу Евфрата!» Они жили мечтой хоть раз искупаться в водах этой реки.
И не уставали благословлять Каранни за то, что взял их с собой. Иначе
сидели бы взаперти в отчем доме. А теперь перед ними такая необозримая
ширь, такая радость...
Каш Бихуни вместе с родоначальниками Баз Артимом, Мариашем и
Арташашем днями и ночами муштровал новобранцев. Редко когда позволял он
себе соснуть час-другой. Был вездесущ. Облазил все закоулки Вастуракана.
Пробирался даже по недоступным кручам в твердыни и крепости на склонах гор
Афафа и Кордук, изучал местность, измерял дороги. И потом все в
подробностях докладывал престолонаследнику.
— У нас достаточно воинской силы, божественный, — говорил он
Каранни, — но она, к сожалению, разрознена. Нет единства.
Каранни уже начал объединять большие и малые воинские соединения,
