Анатолий Корольченко - Атаман Платов
Дорога, по которой ехал Платов, вела к большим с аркой Архангельским воротам, которые находились между Троицким и святой Анны редутами.
— Стой! Кто таковские? — выскочил из полосатой будки задремавший было стражник.
— Вот объезжу плетью, чтоб справно нес службу! — пригрозил генерал. — Поднимай дрючину! Живо!
— Виноват! — солдат поспешно поднял полосатый шлагбаум, застыл в стойке, пропуская грозного начальника.
Крепость застроена одноэтажными кирпичными домами, преимущественно воинскими строениями. Большинство из них — казармы, цехгаузы, конюшни. Но кроме них, было с десяток лавок, кузницы, два питейных дома. Неподалеку находился щедрый источник, и предприимчивые людишки настроили около десятка небольших, с парилками, бань, в которых еженедельно служивые крепостного гарнизона мыли грешные свои телеса.
Строения располагались в строгом порядке, прямые неширокие улочки пересекали одна другую, образуя небольшие кварталы.
В центре крепости возвышалась церковь. Еще одна, похожая на часовенку, стояла в некотором отдалении от площади и вблизи комендантского дома. Ее построили более десяти лет назад по приказу жившего в крепости командира Кубанского корпуса набожного генерал-поручика Суворова. Он любил молиться в одиночку. Ее потому и назвали суворовской.
На крепостной площади солдаты под команду голосистых унтеров маршировали в шеренгах, другие учились ружейным приемам.
— Ать-два! Ать-два! — доносились их голоса. — На плечо-о!.. На руку-у!..
Навстречу всадникам шел строй солдат. У каждого белел под рукой бельевой сверток. Шли после помывки и парки. Генерал притер коня к стене, пропуская строй.
Комендант Скоморохов встретил Матвея Ивановича как доброго знакомого. Усадил на кушетку, сам сел рядом.
— Собирайся, Матвей Иванович, за Кубань, на Терек-реку. Вот седни рескрипт получил, — показал письмо.
На белом конверте пришлепаны сургучные пятаки с застывшими оттисками гербовой печати. Надев в тонкой оправе очки, комендант извлек из конверта лист с золотым гербом.
— Повеление самой императрицы-матушки. Тебя касаемо. Повертай к Кизляру-крепости. Предписано тебе сделать необходимые дела — и в путь-дорогу. Вот читаю…
Платов выслушал коменданта.
— К апрелю быть в Кизляре? Поспеть к сроку никак не смогу. Нужен полк, а у меня от него остатки. А чтобы скомплектовать, да обучить неучей, нужно время.
— В дороге обучишь.
— А хоть и в дороге! Все едино время требуется, да и путь немалый предстоит. Людей-то из Чугуева должен взять.
Скоморохов промолчал, развел руками.
— Возможно, пополнишься здесь, на Дону. Наказному атаману Иловайскому сделано предписание. Он знает, как поступить.
— А коней, справу казакам, кормовые деньги кто даст?
— Обо всем этом решай с атаманом. Он должен обдумать. Мое дело, Матвей Иванович, предупредить тебя, да проследить, чтоб в путь отбыл. Таганрогский полк драгун ноне вышел. Полковник Вельяминов его ведет.
— Каким путем следует?
— Двинул на Кубань, а у Моздокской крепости повернет на восход и вдоль Терека пустится. Так и выйдет к Кизляру.
— Я пойду через Астрахань.
— Решай сам, — уклонился от определенности Скоморохов.
— А какое предстоит дело? В рескрипте ведь не сказано.
Комендант снял очки, протер их тряпицей.
— Точно сказать не могу, но будто бы с персиянами у нас что-то вышло неладное. Минувшей осенью они набег на Грузию учинили, в Тифлисе резня была страшная.
— Это мне ведомо. Кто ж об этом не знает!
— Так вот царь ихний Ираклий запросил у нашей матушки-императрицы заступничества. Она и повелела идти походом на Персию.
— На Персию? — переспросил Матвей Иванович. — Против скопца ихнего Ага-Мохамеда?
Он знал, что между Россией и Персией были не очень добрые отношения, что персидский правитель зарился не только на Грузию, которую осенью растерзал, но и точил зубы на другие кавказские ханства и княжества, включая даже Дагестан. Однако не допускал мысли, что Россия пойдет войной против Персии. Но, видать, допекло.
— Не легок тот будет поход. — Комендант прошелся по комнате. — Ежели берегом Каспия пойдете, уткнетесь в крепость дербентскую. Она не то что наша, ростовская.
— Дербента, конечно, не миновать, — согласился Матвей Иванович.
О дербентской крепости он слышал не однажды. Построенная в незапамятные времена, она не раз преграждала путь войскам. И тем, которые шли на юг, и тем, что шли в обратном направлении.
— В ней, сказывают, стены из гранита да пятисаженные. Пушкой не пробьешь, — продолжал высказываться комендант.
— Так той крепости сколько лет! Возводил, сказывали, сам Александр Македонский. Это ж сколько веков назад! Не напрасно назвали Железными Воротами! Но одолеем.
— Одолеть, конечно, одолеем. Сумнения быть не может. Крепость ту еще Петр Великий брал. Это, почитай, семь десятков лет прошло с той поры. А ноне наше войско не слабже. Одолеем, — согласился комендант и сел к столу, в деревянное резное кресло.
— А кто сие дело возглавляет? Кто войска наши поведет? — посмотрел Платов на коменданта.
— Краем уха слышал, будто бы сам Александр Васильевич.
— Суворов?
— Он самый.
— Стало быть, поход серьезный.
— А я о чем говорю? Потому-то мой тебе совет, душа Матвей Иванович: поспешай в делах. Не засиживайся ни в Чугуеве своем, ни в родном Черкасске, служба превыше всего.
Этой встрече двух генералов в крепости Дмитрия Ростовского предшествовали немаловажные события, на Кавказе. В августе, собрав восьмидесятитысячную армию, персидский владыка Ага-Мохамед вторгся в пределы закавказских княжеств. Предводительствуемые Ага-Мохамедом главные силы устремились к Карабахскому ханству и осадили столицу Шушу. Однако взять ее не смогли. Защитники отразили все атаки и нанесли врагу немалый урон.
Тогда Ага-Мохамед пошел на Тифлис.
Не в состоянии противостоять грозному Ага-Мохамеду, грузинский царь Ираклий обратился за помощью к Екатерине. Он понимал, какую опасность представляет персидский владыка, войска которого накатывались грозной волной.
Растрепав наспех сколоченные и малочисленные отряды Ираклия, войска Ага-Мохамеда 11 сентября 1795 года ворвались в Тифлис. Город пылал, над домами клубился черный дым, трещали пожираемые огнем строения, со всех сторон неслись истошные крики истязаемых женщин и детей. Убивали там, где заставали. Многих согнали к Куре и вершили расправу у бешеного потока, сбрасывая в него жертвы. По реке плыли трупы, вода обагрилась.
За восемь дней Тифлис превратился в руины и пепел. По некогда оживленным улицам теперь бродили голодные животные. Оставшихся в живых двадцать две тысячи жителей, в основном женщин и детей, персы погнали в рабство. Совершив свое черное дело, враг ушел к Шуше, чтобы разделаться и с ней. Екатерина повелела предпринять против Ага-Мохамеда военный поход.
Весной 1796 года захолустье Кизлярское вдруг ожило. Здесь формировалась экспедиционная армия. Ее основу составлял двенадцатитысячный Каспийский корпус, которому предстоял путь приморской дорогой. В корпусе находились и казачьи полки, возглавить которые должен был Матвей Иванович Платов.
Как ни спешил атаман со своим Чугуевским полком, однако ко времени выступления не поспел. Когда в конце апреля прибыл в Кизляр, корпус подходил уже к Дербенту.
В крепости находился генерал-поручик Гудович, который формировал здесь другой корпус, Кавказский, составлявший второй эшелон экспедиционного войска.
Последние годы генерал Гудович провел на Кавказе, хорошо знал обстановку и нравы горцев, умело проводил политику Петербурга. Это был незаурядный человек: в молодости учился в двух университетах — Кенигсбергском и Аейпцигском, участвовал во многих больших сражениях и по праву надеялся, что государыня императрица доверит ему командование экспедиционным войском.
Плотный, коренастый, сурового вида Гудович, несмотря на то, что знал Платова, принял его подчеркнуто сухо.
— Давно пора вам быть при корпусе. Граф Зубов не единожды справлялся о вас. Требовал скорейшего прибытия.
Матвей Иванович не стал объяснять, чем вызвана задержка.
— Здесь сделайте небольшую передышку и направляйтесь к Дербенту, — продолжал Гудович. — Должны попасть к его штурму. Там, под городом, уже давно стоит отряд генерала Савельева. Маршрут ваш таков: через Тарки проследуйте к Буйнаку, а оттуда к Дербенту. В Тарках непременно навестите шемхала Бамата. Этикет воинский обязывает.
Матвей Иванович слышал об этом влиятельном в Дагестане лице еще лет десять назад, когда ходил с полком Кубанского корпуса. Тогда мудрый горец, узнав о подписании Георгиевского договора России с Грузией, по примеру Ираклия II изъявил просьбу принять его ханство под высокий протекторат России. Просьбу удовлетворили, и вскоре состоялась торжественная церемония. Она происходила в Екатеринограде — месте пребывания кавказского наместника Павла Сергеевича Потемкина.