Маргарита Разенкова - Девочка по имени Зверёк
…Жрец прошел через двор в сторону святилища. Тэху медленно тронулся за ним. Открыл было рот, чтобы окликнуть, но Ра-Хотеп, обернувшись на ходу, отрывисто бросил:
– Зачем ты пришел?!
Этот вопрос не удивил и не обескуражил, но Тэху не знал, что ответить, и промолчал. Жрец, не получив ответа, тронулся дальше. Офицер просто пошел за ним, в душе умоляя Ра-Хотепа остановиться. Хотя бы остановиться! Но тот уходил. «Не уходи, жрец! Только не уходи!!!» – спазм, перехвативший горло, не давал крикнуть. Но Тэху верил – такой молчаливый вопль нельзя не услышать! Жрец остановился на пороге святилища:
– Я не смогу помочь тебе! Твоя жизнь отныне не в моих руках!
Тэху встал перед жрецом, преграждая ему путь, и с отчаянием, но решительно произнес, с удивлением услышав свой голос – незнакомый, хриплый, тяжелый:
– Я пришел не за жизнью.
– Зачем же ты здесь?
– Я пришел за смертью. И если богам будет угодно – за искуплением.
Жрец внимательно смотрел ему в лицо, размышляя о чем-то. Затем сделал попытку обойти Тэху и уйти в алтарь, куда последний не мог бы войти никогда. «Только не уходи!!! Ты не можешь, не смеешь меня оставить!» – крик по-прежнему не находил выхода. И Тэху просто опустился к ногам жреца, молча обхватив его сандалии. Они стояли так очень долго. Казалось – вечность!
Наконец Ра-Хотеп вздохнул:
– Так, значит, ты считаешь, что готов… – Он не спрашивал, он рассуждал вслух.
– …ко всему, – кивнул Тэху.
– И к смерти?
– Я сделаю все, что ты скажешь!
– Будет суд. Этого не избежать.
– Знаю.
– Вижу, что знаешь, и вижу, что готов. Жди меня здесь.
Он удалился в алтарь. Теперь время не имело значения.
Когда жрец вернулся, то застал Тэху на том же месте, что и оставил.
– Идем.
Они долго шли по узким темным коридорам, то поднимаясь по лестницам вверх, то спускаясь вниз. В небольшой нише – маленькая железная дверка. Они вошли, низко пригнувшись. Здесь была лишь циновка на полу и светильник в форме полумесяца. Жрец усадил Тэху напротив себя и достал откуда-то из рукава три маленькие коробочки с замысловатыми узорами на крышках. Разложив их перед собой, долго задумчиво переводил взгляд с одной на другую. Наконец выбрал одну, а остальные, так же незаметно как появились, исчезли в складках его одежд.
– Слушай меня внимательно, Тэху! Ты был моим учеником, в тебе – часть моего сердца! Я ужаснулся, когда узнал о твоем проступке. Ты совершил великую ошибку, из-за которой прервется твой Путь. Я не в силах спасти тебя. Но то, что ты пришел сюда сам, имеет огромное значение! Ты правильно решил. Это дает мне возможность сделать для тебя нечто очень важное. Хотя это и не изменит хода твоей теперешней жизни.
Он замолчал, и Тэху почувствовал, что Ра-Хотеп слушает – слушает два сердца: и его, и свое. Будто убедившись в чем-то, жрец продолжил:
– Так же как трижды ты просил меня о Знании, ты трижды попросил об искуплении! И это тоже важно. Поэтому я обратился к богам, и они дали знак: «Просвети его». И я принес тебе это. – Он указал на коробочку.
– Что это, господин?
– От меня сокрыто то, что ждет тебя за порогом смерти. Это – дверь в тот мир, где ты можешь получить ответ или, по крайней мере, подсказку: что ты должен будешь исполнить, чтобы научиться наконец тому, чего от тебя хотят боги!
– Сумею ли я сам понять подсказку богов?
– Не знаю, Тэху. Если сможешь говорить, говори мне о том, что ты видишь. Я постараюсь помочь. А теперь молчи и прислонись спиной к стене. Как давно ты не ел и не пил? Сколько ты спал за последние трое суток?
Тэху ответил. Жрец покивал и, подсчитав что-то в уме, отсыпал из коробочки на ладонь с десяток розоватых горошин. Протянул Тэху:
– Не бери рукой. Наклонись.
Он протянул ему ладонь, и Тэху, склонившись, собрал горошины губами.
– Дыши ровно. Говори со мной. И помни: надо вернуться, я жду тебя. Я жду тебя… жду…
Голос жреца стал вибрировать, колебаться, превратился в эхо, затем в огонь, в ветер, в шум гигантского водопада и – наступила тишина. Черная непроницаемая тишина, внутри которой пульсировала и билась душа Тэху. Эта душа была зрячей и слышала все, что наполняет мироздание. Она увидела в полной темноте пламенный Свет Любви и устремилась к нему. Свет притягивал и манил к себе так, что устоять было невозможно. И Тэху вошел в этот Свет…
…Что здесь? Ступени величественных мраморных храмов, площади, полные людей в длинных белых одеждах. В руке Тэху, несильной, изящной руке с нервными пальцами, зажат свиток – стихи. Они дороги ему! И – глазами Ра-Хотепа взирает на него суровый человек с усталым взглядом.
Дальше. Зовет и ведет Свет.
Раскаленное солнце поднимается над пальмами, а сердце плавится от любви. Невозможной, всепоглощающей, невероятной любви! И это – не иссушающая любовь к госпоже Тийе, о нет. Эта любовь – животворный дар Небес, дар Судьбы. Такая любовь не повторится! Такую любовь он жаждал и искал!
Дальше. Дальше. Теперь его сердце бьется в груди маленькой девочки. Маленькой, беспомощной, испуганной девочки. Кто-то наклоняется к ней и зовет: «Пойдем». Дикий лес с незнакомыми Тэху деревьями, холодная река, бегущая по камням, жилище каких-то людей. Необъятная морская даль… Вздыбленные волны безжалостно раскачивают непривычных форм судно под тугим, хлопающим на ветру парусом… Чувство нежности (похожее на чувства к юной Аменэджем) наполняют сердце… Мелькание мечей и – темнота.
…И вновь в темноте загорается Свет, зовущий его вперед и вверх. Теперь – тепло и пахнет цветами, как в саду госпожи Тийи. Не ее ли это глаза опять заглядывают ему в душу? Не может быть, это молодой офицер. Тогда кто же он сам? Тэху опускает глаза и смотрит на свои руки: худые тонкие запястья, черное платье до пят… Он смотрит через плечо: позади него – высокое здание с узкими окнами, в них – цветное стекло. На крыше, вытянутой высоко к небу, – перекрестье. Он боится офицера: у того – глаза Тийи. Этого не может быть! Вокруг уже бушует огонь – для него, для Тэху! И из этой ловушки нет выхода…
Нет? Не будет выхода, когда угаснет Свет! Но он горит, не колеблясь, он зовет и царит в душе, наполняя ее надеждой и силой. Силой – снова держать меч, свободно выбирать и следовать Пути Неба, не изменять себе, не изменять Судьбе. Идти вперед, только вперед – к Свету.
И немыслимый, величественный город, царящий над огромной страной, принимает душу Тэху в свои грохочущие, нещадно-крепкие объятия, а Свет дает ему еще один шанс…
* * *Где-то далеко внизу кто-то спокойно, но властно повторял голосом Ра-Хотепа: «Я жду… Ты должен вернуться». Тэху наклонился, чтобы увидеть говорящего, и – полетел вниз…
Он резко вдохнул и сильно закашлялся. Жрец протянул ему воды в глиняном кувшине, и Тэху медленно, смакуя каждый глоток, долго пил показавшуюся сладкой воду. Потом передохнул и сказал:
– Мне не верится в это. Это как рассказ о разных людях, и я почти все о них знаю, или я – это они. Хотя… Часто это женщины… Странно! Ты можешь объяснить мне?
Жрец долго думал.
– Ты начнешь сначала. Ничто не предрешено: кроме воли богов есть и твоя воля. Но в трансе ты произнес: «Женщине устоять легче!» И это прозвучало как вызов. Еще ты звал: «Учитель!» – Ра-Хотеп снова задумался, вслушиваясь во что-то в своей душе, и, будто соглашаясь с полученным ответом, кивнул. – Я буду рядом. Но не всегда смогу помочь: я не все знаю, это же только твой Путь! Кроме того, у меня тоже есть свой Путь. И я могу ошибиться.
– Я готов.
– Хорошо. Но и она может быть рядом. Не бойся ее – она не опасна, бойся изменить себе!
Они поговорили еще некоторое время. Тэху окончательно успокоился, покорившись предстоящему. Ра-Хотеп рассказал о ходе суда и о том, что ему надлежит делать. Затем отвел в какое-то сводчатое помещение, где пол был покрыт, как ковром, толстым слоем песка, а стены испещрены непонятными знаками. Ему принесли хлеба, овощей и воды. Наевшись, Тэху уснул.
* * *Посредине огромного зала, окруженного установленными в нишах статуями богов, был слышен каждый звук.
Поначалу, когда его только привели и оставили одного стоять в самом центре, Тэху опять стала одолевать тоска и беспокойство. Но стоять пришлось очень долго, и за это время он успел взять себя в руки и собраться с силами. И как только он успокоился, в нишах за статуями послышались шаги, шорохи и тихие голоса. Словно сами собой загорелись светильники у подножия статуй, торжественно-мрачно освещая их недвижные лица. Запах благовоний проникал неведомо откуда в зал, и где-то далеко, кажется даже – под полом, перекатился звук колокольчиков. Двери, до сих пор распахнутые настежь, одна за другой с тяжелым лязгом, будто со стоном, захлопнулись. Как с небес, хотя Тэху точно знал, что звук идет из-за статуй, раздался первый вопрос:
– Как твое имя?
– Тэху, о Великий жрец.
– Кто ты?
– За стенами этого храма я был офицером корпуса «Верные фараону».
