Джайлс Кристиан - Ворон. Волки Одина
Воины радостно загикали, предчувствуя состязание. На всех четырех кораблях царило оживление – одни тянули канаты, старясь поймать в паруса как можно больше ветра, другие хватали шлемы, копья и луки. Мало кто надел кольчуги – разве будет торговое судно вступать в бой с четырьмя драконами?
– Бедняги уже пожалели, что вообще вышли сегодня в море, – покачал головой Пенда.
– Оставь их в покое, Сигурд! – просил отец Эгфрит, заламывая руки.
– Прочь с дороги, монах, – проревел ярл, надевая шлем с новым золотым обручем.
– Эти несчастные не сделали тебе ничего плохого, – протестовал Эгфрит.
– Зато я сделаю тебе много плохого, если будешь жужжать под ухом, – пообещал Сигурд, а Флоки Черный схватил Эгфрита за плечо и оттолкнул так, что тот споткнулся о сундук и упал, ударившись рукой.
– Сдается мне, волка мы из него не сделаем, – сказал ярл, мрачно качая головой, потом крикнул, указывая на «Фьорд-Эльк» по левому борту: – Давай, Дядя! Эти сукины сыны нас обгоняют!
Тут я заметил, что Кинетрит стоит на носу корабля, одной рукой обхватив пасть Йормунганда. Ее некогда пшенично-золотистые, а теперь грязно-пепельные волосы развевались по ветру. Что творилось в ее душе, мне было неведомо: на смену девушке, что я знал, пришла ожесточившаяся женщина, которая жила в плену мрачных и запутанных мыслей.
– Они там раньше нас будут! – прокричал Бьярни.
Он делал оскорбительные жесты в сторону воинов на «Фьорд-Эльке», а те с жаром отвечали ему тем же, – легко рассекая носом волны, их драккар ушел далеко вперед. По правому борту его догоняла «Морская стрела», а на расстоянии броска копья от нее по вздымающимся волнам легко скользил «Конь бурунов».
– Так мы их никогда не догоним! – простонал Бьярни.
– Брось Свейна за борт! – предложил Орм Пучеглазый, тыкая копьем в сторону Рыжего. – Тогда полетим точно по воздуху.
– Я же не виноват, что у меня такой тяжелый молот в штанах, – пожал могучими плечами Свейн.
«Торговцы» спустили весла на воду и отчаянно гребли к берегу. Но им было не уйти – мы летели по волнам, словно птицы по воздуху. Паруса наполнились ветром, шкоты натянулись, балки скрипели. В жилах закипала кровь. Я хлопнул Пенду по спине, чувствуя, как улыбка растягивает мои сухие обветренные губы.
– В Уэссексе такого не бывает! – сказал я.
Он покачал головой, будто устыдившись, и взвесил в руке копье.
По левому борту приближался выщербленный мыс, который шумно хлестали, разбиваясь брызгами, пенные волны. «Фьорд-Эльк» догнать не удалось, потому что наш трюм был загружен больше всех, а вот ладьи датчан с парусами вполовину меньше паруса «Змея» остались позади.
– Задница Фригг! – вдруг крикнул Улаф Сигурду. – Это ловушка!
Я подскочил на сундуке и вцепился в крышку, чтобы не упасть, – из-за мыса стремительно выплывали два корабля; весла их вздымались, словно крылья орла.
– Боевые! – прокричал Улаф.
Браги травил парус, чтобы поравняться с нами и дождаться приказов Сигурда.
– Вот что бывает, если нападать на тех, кто не сделал тебе ничего плохого! – завопил Эгфрит с круглыми от ужаса глазами.
– Все еще хочешь принять приглашение, Браги? – проревел Сигурд.
– Вступим в бой? – Улаф потянул себя за бороду, недовольно хмурясь.
Мы стремительно приближались к врагу.
– У нас четыре корабля, а у них – всего два, Дядя, – ответил ярл, отправляя Орма за своей кольчугой.
– Что ж, посмотрим теперь, каковы датчане на море. – Улаф скривился, недовольный решением ярла, но начал отдавать приказы и готовиться к бою.
Увидев, что нам не удается замедлить ход, Браги снова поймал ветер, и «Фьорд-Эльк» устремился вперед. Мы надели кольчуги, а Брам протрубил в рог, подавая всем кораблям сигнал готовиться к атаке, – над морем разнесся длинный протяжный звук, похожий на бычий рев.
– Синелицые! – прокричал Улаф с носа корабля.
Сигурд кивнул, продевая руки в рукава кольчуги.
– Достойные противники, – сказал он и встряхнул плечами, расправляя железные колечки. – Воинственные у них, должно быть, боги! Надо поймать одного синелицего и привезти его домой – своим показать. – Он повернулся ко мне, затягивая пояс. – Ну что, побьем их, Ворон?
– Синелицые – храбрые воины, господин, – признал я, – и боги у них такие же воинственные, как наши. Но мы их одолеем.
Коротким топориком на палубе удобнее сражаться, чем мечом. Я продел руку в темляк и сжал обтянутое кожей топорище. Лучники уже выстроились на носу корабля. Некоторые держались за амулеты с изображением Одина, Тора или Мьолльнира. Я в числе прочих стоял у левого борта, готовый встретить врага, если Кнуту удастся поставить нас вровень с бортом противника.
– Хорошо, когда у тебя четыре корабля, Дядя, – довольно заметил Сигурд.
Глаза стоявшего рядом Улафа мрачно сверкали из-под низко надвинутого шлема.
– Главное, чтобы датчане не оплошали, – процедил он сквозь зубы.
Мы должны были подойти к кораблю синелицых спереди, а «Морская стрела» – сзади, чтобы врагу пришлось обороняться с двух сторон. «Конь бурунов» и «Фьорд-Эльк» готовились напасть на второй корабль. Мы все хорошо продумали и были уверены в победе.
Но потом рассмотрели врага получше.
– Христос с ангелами, да они ж громадные! – сказал Бальдред, почесывая густую черную бороду.
Уэссексец был прав. Корабли синелицых были большими и длинными, длиннее «Змея», а еще высокими – борта поднимались над водой на высоту двух копий. Нам доводилось иметь дело с похожим кораблем у франков, однако тот был короче и без башенок, кишевших лучниками и копьеносцами.
– Да-а-а, этот орешек будет непросто расколоть, – протянул Брам по прозвищу Медведь, удивленно подняв бровь.
– Сколько весел? – спросил кто-то.
– Не сосчитать, – ответил Улаф. – Добрая сотня.
– Полторы, – поправили его.
Весла синелицых вздымались и опускались с невероятной скоростью, корабли уверенно шли против ветра.
– Вот сукины сыны! – выругался Гифа.
– Рассчитывают зацепить нас вон тем, – сказал Оск, указывая на носы кораблей, похожие на клювы хищных птиц, такие широкие, что на них могли встать пять воинов в ряд.
– Не выйдет, – возразил Улаф.
Он был прав – «клювы» зацепили бы высокий корабль, а нас – нет. Плохо будет, только если синелицые станут пускать с них стрелы.
– Шкуры тащите! – взревел Сигурд. – Накиньте их на плечи!
Потом он свистнул Браги и показал ему что-то жестами. Капитан «Фьорд-Элька» кивнул и начал отдавать приказы. Когда мы принесли шкуры и надели их на плечи, сколов на груди брошами или завязав кто полосками кожи, кто бечевкой, Сигурд пошел на корму – рассказать Кнуту, что он задумал.
– Не будем, что ли, на них нападать? – нерешительно спросил Бальдред, закусив губу.
Пенда сжал его закрытое меховой шкурой плечо и улыбнулся.
– У тебя другие планы на сегодня, Бальдред? – Потом кивнул в мою сторону. – Только советую тебе встать подальше от Ворона. Видел я, как он размахивает этим топориком…
Я ответил ругательством.
Сигурд что-то прокричал датчанам, показывая, чтобы те развернулись на юго-восток и обошли врагов. Рольф на «Морской стреле» махнул рукой в знак того, что понял. Мы сближались с врагом; уже можно было различить темные лица воинов на огромных боевых площадках. А сколько их еще укрылось во чревах деревянных громадин!..
– Щиты! – раздался приказ.
Только мы подняли щиты, как воздух задрожал от свиста стрел. Они отскакивали от умбонов, вонзались в дерево и плюхались в воду.
– Кого-нибудь ранило? – прокричал Сигурд.
Раненых не было. Я задрал голову и увидел, что несколько стрел застряли в парусе «Змея», а несколько – прошили его насквозь. Оглянувшись, я увидел Кинетрит – она присела за сундуком, подняв щит над головой. Я едва узнал ее в кожаном шлеме и броне, доставшихся от синелицых. Чуть подальше орудовал румпелем Кнут, его закрывал щитом Бьярни.
– Не смотрите по сторонам, – предостерег Улаф, заметив, что я оглянулся. – Просто слушайте дядю Улафа. Закройте свои страшные рожи щитами и не открывайте, пока не скажу. Покажем этим драуграм, что для того, чтобы прикончить волков, мало заманить их в ловушку, нужно еще самим туда спрыгнуть!
В нас снова полетели стрелы. На этот раз они сумели преодолеть преграду из щитов, меха и кольчуги, и вонзиться в плоть – раздались крики раненых. Я бросил взгляд на Кинетрит и поблагодарил Всеотца за то, что она цела. Синелицые кричали. Брам по прозвищу Медведь, Бодвар и Ирса Поросячье Рыло готовили крюки. Наши лучники тоже пускали стрелы. Жалко, у меня не было камушка, чтобы катать в пересохшем рту. В душе поднялся страх, но я знал: он уступит место куражу, что помогает воину рубить врага направо и налево. Колени задрожали. Скоро дрожь побежит наверх, разжижая внутренности, и в конце концов дойдет до рук и даже челюсти, а во рту останется горький привкус.
