Ярослав Голованов - Королев: факты и мифы
Обычно Сергей даже радовался, когда Баланин уезжал в командировку, но сейчас он чувствовал, что ему иногда не хватает отчима: он многое мог подсказать, а если и не знал чего – порекомендовать книгу, справочник, методику расчета, формулу. Сергей терял время именно на книжные поиски, ожесточенно листая страницы, что-то шептал себе под нос, потом, отложив книгу, думал, нетерпеливо постукивая по столу лекалом, и снова листал страницы.
В ОАВУКе спросили:
– Как назовешь?
В те годы планеры крестили позвончей, поэффектней: «Дракон», «Дедал», «Колибри», «Одна ночь». Королев ответил:
– К-5.
В июле проект был наконец готов. Защита такая же, как у Курисиса, без всяких скидок на то, что тот был студентом Политехнического института (без пяти минут инженер), а этот – подручный черепичника.
Замечания были, но по мелочи. Встал Курисис:
– Считаю, что Королев сделал зрелый проект, по которому можно строить планер...
Сердце запрыгало в груди: «Будут строить!»
– Правильно, – сказал Фаерштейн. – Немедленно надо утвердить в Харькове и строить...
«Трудящийся, строй свой возд. флот. В центральную спортсекцию.
Препровождая при сем проект планера Королева и объяснительную записку, прошу проверить расчет и прислать возможно скорее обратно.
Приложение: 12 листов чертежа и объяснительная записка.
Предс. Губспортсекции: Фаерштейн».
А дома с мамой опять эти тягостные разговоры: «Что дальше?» – «А что дальше? Дальше строить, испытывать, летать».
– Может быть, все-таки Одесский политехнический? – робко спрашивала она.
– Нет. Если так, я пойду на завод...
– Ну зачем так, сынок... Значит, все-таки в академию?
– Да...
– Но я узнавала, в академию берут кадровых военных людей с опытом, с образованием...
– Я кончу школу... И у меня планер...
– Хорошо, – Мария Николаевна с волнением встала из-за стола. – Я поеду в Москву, мы с папой все узнаем...
Она действительно поехала в Москву и добилась приема у какого-то крупного начальника академии. Человек с ромбами в петлицах слушал внимательно, потом спросил:
– Сколько лет вашему сыну?
– Семнадцать. Восемнадцатый пошел...
– Молод... В армии не служил? Ведь у нас на первом курсе младшие командиры...
– Он окончил строительную школу...
– Да что школа. – Он откинулся на спинку кресла.
– И вот еще. – Она протянула через стол бумажку.
«Удостоверение.
Настоящим Губспортсекция Одесского губотдела ОАВУК удостоверяет:членом Губспортсекции тов. Королевым Сергеем Павловичем представлен сконструированный им проект безмоторного самолета К-5. Проект этот был представлен в Авиационно-технический отдел Одесского Губотдела ОАВУК и согласно постановления Президиума АМО от 4/VIII за № 4 признан годным для постройки и переслан в Центральную спортсекцию в Харьков на утверждение. Тов. Королевым представлена была подробная расчетная – объяснительная записка на одиннадцать листов чертежей...»
«Ох, уж эти мне грамотеи одесские!» – Он улыбнулся, косясь на ошибки, и сказал:
– Ну вот это меняет дело. Однако своею властью разрешить вашему сыну поступить в академию я не могу. Оставьте документы. Доложу начальству. Будет решение – известим...
Вернулась она в Одессу вместе с Григорием Михайловичем. Сергей, радостный, гордый, рассказывал ему о заседании в ОАВУКе. Григорий Михайлович слушал внимательно, но думал не о планере: «Может быть, я не прав был, когда настаивал, чтобы он бросил эту свою авиацию. Новое, бурно прогрессирующее дело, и он любит его, это видно... Чем старше становишься, тем с большей охотой начинаешь примеривать молодых по себе. Почему? И зачем? У них своя дорога...»
– Итак, значит, аэропланы, – сказал отчим, открывая чрезвычайное заседание семейного совета. – Что ж, если ты решил идти в авиацию, иди.
– Дядя Юра прислал письмо. – Мария Николаевна вынула из конверта листок бумаги. – Кстати, он пишет, что в Киевском политехническом открылось авиационное отделение, и зовет тебя в Киев.
Она немножко хитрила. Совсем не случайно пришло письмо из Киева. Сама написала старшему брату, делилась своими тревогами. Юрий поехал в КПИ, все разузнал, прислал ответ.
– Киевский политехнический – прекрасный институт...
Сергей улыбнулся: отчим кончал КПИ.
– Можешь обвинять меня в квасном патриотизме, – засмеялся Баланин, – но это действительно так. Отличная профессура, традиции...
– У авиации нет традиций, – буркнул Сергей.
– Не знаешь – помалкивай, – обернулся отчим. – Я сам не видел, но помню, мне рассказывали, как профессор Делоне построил планер и летал на нем со своими сыновьями, такими же сумасшедшими, как ты... Почему в Одесском политехническом нет авиационного отделения, а в Киевском есть? А? Нет, дорогой, на пустом месте, вот так «вдруг» в технике редко что родится...
– Но все-таки мне хотелось бы полной ясности с академией, – упрямо сказал Сергей.
– Не убежден, что надо ждать ответа из Москвы, – задумчиво сказал Баланин. – Тем более никакой уверенности, что ответ будет положительным, нет...
Сергей не находил себе места. Бродил по городу, иногда часами бродил по берегу, купался один в камнях. Однажды в Аркадии заплыл далеко и вдруг увидел женскую голову. Обернулся еще раз – нет головы! Он сам чуть не захлебнулся, когда тащил ее, вяло цепляющуюся за его шею, тащил и кричал, пока их не втянули в шлюпку. Ее откачали уже на берегу.
– Кто он, мой спаситель? – спросила она наигранным театральным голосом. – Я хочу видеть его...
Сергею стало почему-то неловко, он ушел...
Сегодня в школе выдали свидетельство:
«Настоящее свидетельство выдано Королеву Сергею Павловичу родившемуся в 1906 году 30-го декабря, в том, что он обучался с июля 1922 г. по 16 августа 1924 г. в Строй-проф. школе № 1, за время пребывания в школе усвоил все дисциплины, установленные уч. планом, и выполнил практические работы по черепичной специальности».
Вот и все. Теперь прощай, Одесса! На душе было тоскливо, одиноко. После этого до отказа набитого заботами и волнениями лета, после выпускных зачетов, крыши медина, проекта, вдруг он окунулся в какую-то праздную пустоту. Несколько дней он ничего не делал, ни-че-го! К этому он не привык. Харьковские бюрократы все тянут с ответом. Планер не строят. А чего там тянуть: грамотному инженеру разобраться – два часа работы. Академия тоже молчит, а он все ждет. Ребята носятся как очумелые – Валя, Жорка, Володька Бауэр уже отнесли документы в строительный. Ляля получила путевку в химико-фармацевтический... Ляля останется в Одессе? А он уедет.
Объяснение их происходило на ступеньках Торговой лестницы. Сергей, потный, с красными пятнами по лицу, просил ее стать его женой. Она ответила, что не думает о замужестве, что хочет учиться, надо кончить институт и... Конца он не дослушал, умчался.
Объяснение на Торговой лестнице было последней каплей, переполнившей еще такую мелкую в те годы чашу его терпения. Нет, теперь он уж ни за что не останется в Одессе! Ни за что! Москва молчит? Отлично! Он не собирается всю жизнь ждать их ответа! Он едет в Киев! Это окончательное решение. Отослал документы. Сдавать вступительные экзамены ему было не нужно: справка из стройпрофшколы освобождала от экзаменов.
Собрался быстро, да и что ему было собирать? Хотел было взять на память чернильницу из гильз – подарок одного парня с электростанции, да раздумал: тяжелая. Чемоданишко получился легонький – первый в жизни чемодан. Он и потом всегда путешествовал налегке: в 1939-м – на восток, в 1945-м – на запад, в 1953-м – на север, в 1957-м – на юг... Провожали мама и отчим, говорили обычные слова:
– Одевайся теплее, дело к осени... Не забывай... Пиши...
Последнее, что он увидел на перроне, – лицо матери в слезах. Она быстро шла за поездом. А позади краснел лозунг: «Дым труб – дыхание Советской России!»
Потом он сидел на лавке и смотрел в окно на желтые кукурузные поля. Что же будет с ним там, в Киеве? И потом дальше? Крылья. Это обязательно. Крылья будут, небо будет. Будет жизнь...
8
Трудности порождают в человеке способности, необходимые для их преодоления.
Уэнделл ФиллипсОн заново открывал Киев. Кажется, и срок уж не такой большой – семь лет, а он ничего не узнает. Нет, узнает, конечно. Вот тут, на Некрасовской, несся он в «казачьей лаве» окрестных мальчишек, преследуя шайку «разбойников». И Прорезную он помнит, Галицкий базар, и Труханов остров – ну, конечно, тотчас узнал его, но воспоминания эти выплывали как будто не из прошлой яви, а из далекого, казалось, навсегда забытого сна. Семь лет... Это огромный срок, если тебе семнадцать.
Встретили Сергея хорошо.
– Вот это да! – кричал дядя Юра. – Вот это удивил! Маруся пишет: «Встречай Сережу», ну я так и представляю себе – черноглазенький, длинноволосенький, в кружевном воротничке, лорд Фаунтлерой, а это ж мужик, грузчик одесский!
