Жорж Санд - Собрание сочинений. Т. 5. Странствующий подмастерье. Маркиз де Вильмер

Радость и ликование наполнили дом Пейраков, когда нагрянули нежданные гости! Братья долго не выпускали друг друга из объятий. Диана целовала Каролину и называла сестрой.

Целый час, перебивая друг друга, как безумные, они рассказывали о случившемся. Герцог умирал от голода и с аппетитом уписывал кушанья Жюстины, которая с помощью плакавшей и смеявшейся Каролины снова приготовила обильный завтрак. Диана была в восторге от их шальной затеи и к великому ужасу супруга вызвалась делать приправу к блюдам. Наконец все снова, не торопясь, принялись рассказывать все сначала. Маркиз первым делом послал нарочного в Пюи с письмом к матери, так как ему сразу же сообщили о ее тревогах и поразительном ясновидении.

При расставании с Пейраками никто не плакал; с них взяли обещание, что они приедут на свадьбу. На следующий день все вернулись в Моврош вместе с маленьким Дидье, которого маркиз посадил на колени своей матери. Госпожа де Вильмер уже знала о его существовании из письма Урбена. Она осыпала мальчика поцелуями и, передав на руки Каролине, сказала:

— Дочь моя, вы согласны сделать нас всех счастливыми? Будьте же тысячу раз благословенны и, если хотите продлить мои дни, не покидайте меня больше никогда. Я причинила вам много зла, мой добрый ангел, но господь не допустил, чтобы наша разлука затянулась, так как я умерла бы без вас.

Маркиз со своей женой провели остаток прекрасного лета в Мовроше, а начало осени — в Севале. Это место было дорого их памяти, и хотя сердцем они влеклись в Париж к своему семейству, расставание с этим поместьем, освященным добрыми воспоминаниями, оказалось мучительным.

Женитьба маркиза никого не удивила; одни одобрили ее, другие с презрением пророчили, что он еще раскается в своей безумной причуде, что благоразумные люди отвернутся от него и что карьера его загублена. Маркиза чуть было не занемогла от этих толков. Госпожа д'Арглад преследовала своей ненавистью Диану, Каролину и их мужей, но все оборвалось с февральской революцией[160], и все стали думать совсем о других вещах! Маркиза была очень напугана событиями и сочла за благо укрыться в Севале, где тем не менее обрела полное счастье. У маркиза должна была анонимно выйти в свет его книга, но он отложил ее публикацию до более спокойных времен. Он не хотел добивать побежденных. Счастливый любовью Каролины и домочадцев, маркиз не спешил навстречу своей славе.

Сегодня старой маркизы уже нет в живых. Слишком деятельная духом, она была немощна телом, и дни ее были сочтены. Она угасала в окружении детей и внуков, всех их благословляя, чувствуя, что слабеет, и не веря, что покидает их навсегда, но, будучи в здравом уме и твердой памяти до последнего часа, она, подобно большинству умирающих, строила планы «на будущий год».

Герцог от беспечной жизни очень располнел, но по-прежнему обходителен, красив и все такой же непоседа. Он живет в большой роскоши, но деньгами не сорит, находясь под башмаком у жены, которая держит его в узде с редким умом и восхитительным тактом, потакая ему и поддерживая его негаснущую страсть. Не станем уверять читателя, что милый герцог не подумывал ее обмануть, но Диана сумела развеять его фантазии так, что он даже не заметил, и ее торжество, продолжающееся до сих пор, лишний раз доказывает, что нередко и шестнадцатилетняя девочка с добрым запасом хитроумия и силы воли может великолепно управлять зрелым мужем, умудренным по части волокитства и расточительства. Теперь добродушный и мягкотелый герцог даже находит немалое удовольствие в том, что больше не строит коварных козней против прекрасного пола и, не ведая новых угрызений совести, мирно засыпает на пуховиках своего благополучия.

Маркиз де Вильмер и молодая маркиза восемь месяцев в году живут в Севале, постоянно занятые не столько сами собой, — ведь они слились в одно существо, вместе думают и даже угадывают мысли друг друга, — сколько воспитанием своих детей, которые все на редкость умны и прелестны. Господин де Ж*** умер, госпожа де Ж*** забыта. Маркиз признал Дидье сыном, Каролина даже не вспоминает, что она не его мать.

Госпожа Эдбер тоже перебралась в Севаль. Все ее дети воспитаны заботами маркиза и Каролины. Сыновья герцога более избалованы, менее развиты и не так здоровы, но они милы и не по возрасту изящны. Герцог — превосходный отец и часто удивляется, что у него такие большие дети.

Пейраки были щедро вознаграждены. В прошлом году маркиз с Каролиной гостили у них. На сей раз при чудесном восходе солнца они добрались до серебристой вершины Мезенка. Не забыли посетить и бедную хижину севенца, где, несмотря на щедроты маркиза, мало что изменилось; но хозяин дома купил клочок земли, и теперь его считают богачом. Каролина благоговейно присела у нищенского очага, где впервые увидела у своих ног человека, с которым была готова поселиться в утлой севенской лачуге и забыть весь мир.

ПЕРЕВОД Г. Шмакова

Комментарии

«Странствующий подмастерье» был написан в 1840 году в Париже. Замысел романа точно датировать не удалось. Первое упоминание о «Подмастерье» в переписке Жорж Санд относится к августу 1840 года, когда роман был написан уже более чем наполовину. В сентябре Жорж Санд заключает договор с издателем Перротеном относительно публикации романа отдельным изданием. Два следующих месяца проходят за правкой корректур, и в декабре роман поступает в продажу.

Коммерческого успеха роман не имел. Критика отозвалась о нем отрицательно. Издатели жаловались, что роман «убил» великую писательницу и что никто больше не хочет читать Жорж Санд. Действительно, буржуазная читающая публика была глубоко уязвлена. Однако «Странствующий подмастерье» снискал Жорж Санд симпатии широкого демократического читателя, взволнованного необычайным уважением к труду и к достоинству труженика, сквозившим в каждой его строке. Он вызвал поток благодарственных писем, привлек к Жорж Санд толпу пролетарских поэтов, увидевших в ней единомышленника; он расширил ее связи с республиканскими и демократическими кругами, во многом предопределив ее общественную и литературную позицию в последующие годы.

Обращение Жорж Санд к теме «Странствующего подмастерья» было вызвано ходом общественных и политических событий, а также логикой творческого развития писательницы. Действительно, политическая ситуация во Франции в конце 1830-х годов была очень сложной. Три «славных» июльских дня 1830 года отнюдь не примирили, как хотелось думать бывшим либералам, всех классовых противоречий. Интенсивное промышленное развитие вело к быстрым изменениям социальной структуры общества. Внутренняя политика правительства санкционировала самые жестокие формы эксплуатации трудящихся. Положение французского пролетариата, ряды которого непрерывно пополнялись разорявшимися мелкими предпринимателями, ремесленниками и крестьянами, было тяжелым. Нищенски оплачиваемый труд фабричных рабочих, политическое бесправие и отсутствие какого бы то ни было трудового законодательства, беспросветная нужда вызвали рост забастовочного и революционного движения. Лионское восстание 1831 года с его полным отчаяния лозунгом «жить работая или умереть сражаясь», утопленное в крови правительственными войсками, республиканские выступления в Париже в июне 1832 года, закончившиеся расправой на улице Клуатр-Сен-Мерри, революционная волна 1834 года, оставившая кровавый елея по всей стране, восстание бланкистов в 1839 году, — все эти трагические события способствовали политическому просвещению масс и развитию классового самосознания.

В политической жизни 1830-х годов большую роль сыграли тайные общества. Их было много, и самого различного толка. Наибольшую активность проявляли общества республиканские. В противоположность карбонаризму 20-х годов, ориентировавшемуся на армию и далекому от народа, республиканские тайные общества 30-х годов все более присматриваются к рабочему классу и близким к нему социальным слоям, понимая великие революционные возможности народных масс и рассчитывая на их поддержку.

В этой сложной обстановке необходимость организации трудящихся для совместной защиты их общественных интересов стала осознаваться все более отчетливо. Французским законодательством тех лет всякие профессиональные и политические союзы рабочих и ремесленников были запрещены. Однако еще со времен средневековья во Франции существовали тайные товарищества ремесленников, так называемые компаньонажи, которые занимались организацией профессионального обучения подмастерьев, их трудоустройством и взаимопомощью. В 30-е годы компаньонажи все еще представляли значительную силу, особенно в провинции; однако царивший в большинстве из них дух соперничества и нетерпимости по отношению к «чужим» союзам и товариществам доказывал, что компаньонажи постепенно утрачивают свой авторитет и не могут справиться с задачами, выдвинутыми новыми условиями социальной борьбы. Понимание этого вдохновило пропагандистскую деятельность Агриколя Пердигье (1805–1875) — ремесленника и поэта, стремившегося реорганизовать старинные товарищества, внушая их членам идею братства, солидарности и общности их классовых интересов.