Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев
Хастияр вызвал младшего писца. Он вошёл, поклонился новому Первому Стражу. Хастияр спрятал улыбку, постарался придать лицу самое серьёзное выражение. Он сказал писцу:
— Принеси мне записи лабарны Мурсили Великого. Ту часть, где речь идёт о неудачном сватовстве к вдове фараона и начале войны с мицрим. Табличка лежит на третьей полке сверху, помечена она печатью с орлом.
Писец со всех ног бросился выполнять приказание нового начальника. Неизвестно, что внушило ему усердие — желание заслужить милость или незаурядные знания и прекрасная память Хастияра.
Писец едва выбежал из комнаты, как тут же вернулся обратно. Вид у него был несколько ошарашенный. Он сказал, слегка запинаясь, будто стал свидетелем невиданного чуда:
— Пришёл великий царь! Он говорит, что если Первый Страж ничем сейчас не занят, и не имеет неотложных дел, а также есть желание говорить с ним, то просит лабарна Солнце его принять!
Хастияр только засмеялся в ответ, и писцу ответил:
— Что ж, как не оказать высочайшую милость великому царю! Зови сюда наше Солнце!
* * *
Морем быстрее не вышло. В Угарите Автолик застрял надолго. Был он чужаком, а таких брать в команду ни местные, ни иноземные купцы не спешили. Предпочитали если уж не родичей хотя бы и в десятом колене, то по крайней мере единоплеменников. Весной сезон мореходства только начался, купцы выходили в море «в полном комплекте». В чужаках не нуждались.
Автолик искал работу, готов был взяться за любую. За время своих странствий ко многим занятиям и ремёслам прислонился, но в Угарите ему не везло. Подмастерье-чужак опять-таки никому не был нужен.
Несколько дней последив за его мытарствами и послушав голодное урчание в животе, боги, наконец, сжалились. Угарит был большим торговым городом, стоял на перекрёстке многих дорог, морских и сухопутных. Автолик долго шатался по огромному рынку и в конце концов сговорился с одним купцом. Стал его приказчиком. Ахеец говорил на нескольких языках и, что особенно ценно, грамотен был тоже не на одном. Даже аккадскую клинопись быстро схватывал.
Купец на него нарадоваться не мог, но несмотря на это оказался прижимист до крайности. Оплаты Автолику едва хватало на прокорм. Накопить на проезд никак не получалось.
Купца-скрягу подвела похвальба. Не смог он не похвастаться перед собратьями, какого ценного и при этом простодушного и невзыскательного работника послал ему Благой Господь Баал-Хамон. Автолика тут же сманил другой купец. Ахеец принял его предложение без колебаний.
Это решение возымело неприятные последствия — два богатых дома немедленно поссорились и сцепились. Автолик очутился в самом центре свары. Закрутило его в водоворот из мелких интриг, ночных засад с попытками убийства, и даже драк стенка на стенку, где враждующие купцы выставляли по паре дюжин крепких парней с дубьём дабы намять бока противной стороне.
Автолик быстро понял, что дела складываются скверно, но долго не мог разорвать эти невидимые путы, привязавшие его к Угариту. Сбежать удалось лишь по осени на последнем корабле, шедшем в Тидаин-Сидон перед наступлением сезона штормов.
Во время краткой остановки в Гебале он опять слонялся по рынку, видел множество ремту и сразу же возникла мысль обратиться к ним. Но не решился.
За время своих мытарств он не переставал думать над тем, кем же были те, кто отнял у него Амфитею, и среди многих предположений подозревал и Менну. Этот вариант числил среди наименее вероятных, ибо хоть и знал, что Менна им недоволен и другом уже не считает, но, чтобы снаряжать погоню убийц... Это как-то перебор.
Тем не менее, связываться с ири он не стал, хотя и немало помучился, принимая этот решение. Помогло его принять то обстоятельство, что в порту не обнаружилось ладей из Та-Кем. Стало быть, местные ремту жили в Гебале оседло, это не приезжие. Добраться до Страны Реки они бы не помогли.
Толкаясь на рынке, он услышал знакомое имя. Кто-то окликнул Ибирану. Автолик вспомнил угаритянина, с которым играл в сенет у папаши Снофру. Покрутил головой, высматривая, тот ли это. Но не увидел. Обознался, видать. Мало ли народа с таким именем. В Угарите даже несколько царей его носили.
Так и разошлись они, как в море корабли.
По рядам работорговцев ахеец бродил особенно долго. Расспрашивал, несколько раз описывал Амфитею, но всё напрасно. В последние годы фараон активно и довольно успешно воевал в Ханаане. Пленников и пленниц было много, рынки переполнены, а цены на рабов упали. Красивая женщина? Ха, да тут на какую ни глянь — красавица. Выглядит чужестранкой? Ну а какая? Чёрная, может? Бледная? Рыжая? Волосы вьются? Да тут у всех они вьются.
Автолик назвал её имя. Оба имени. Ни про какую Амфитею никто не слышал. А вот когда прозвучало имя Миухетти, работорговцы сразу стали шарахаться, как от огня. Мицри? Нет-нет, знать не знаем, ведать не ведаем. Связываться с мицрим себе дороже.
На следующий день он покинул Гебал на нанятом судне и прибыл в Тидаин. Здесь задержался. Погода ухудшалась, в море никто не хотел выходить. Послонявшись по городу несколько дней, снова потолкавшись по рынку и посетив с приношением богу храм Эшмуна-врачевателя, Автолик решил, что нечего дальше тут торчать. Заработанное в Угарите серебро не бесконечно.
Он отправился пешком в Тир, он же Цор, он же Тисури. Тут расстояние было небольшим, но Автолик по-прежнему хромал, так что этот поход выдался для него большим испытанием.
Добрался до Ушу, Старого Тира, стоявшего на берегу, напротив Града-на-острове, он уже в середине осени.
На остров переправился без особых хлопот, в поясе ещё оставалось несколько серебряных колец. Но, качаясь в лодке посреди пролива, понял, что в этом году Страны Реки уже не достигнет. Штормило изрядно.
Так и вышло. Местные моряки вытаскивали суда на берег, укрывали в корабельных сараях. До весны.
Совсем недалеко отсюда до Пер-Амен, тростников Итеру-аа. Дня четыре-пять морем. Но видит око, да зуб неймёт. А берегом идти — места малолюдные, после Хазеты вообще пустыня. А ну как воды найти не удастся? А потом ещё болота Страны Тростника.
Он остался в Граде-на-острове зимовать. Снова попытался наняться к какому-нибудь купцу в приказчики, хотя история в Угарите прямо-таки взывала держать в этом деле ухо востро.
Но здесь вышло сложнее. Тир, как торговый город, был куда больше и
