Август Цесарец - Императорское королевство. Золотой юноша и его жертвы
— Что же, тогда до свидания, капитан! Не робейте завтра на рапорте! Можете сослаться на меня! — уже стоя вполоборота и собираясь уйти, добавил Панкрац с ухмылкой. И удивленно взглянул на него. — Что вы на меня так смотрите? Может, не верите?
Капитан на самом деле смотрел на него как-то странно, словно был не в себе.
— Да нет! — содрогнулся капитан, не отводя от него взгляда. — Вы золотой юноша! — проговорил он и хотел уйти.
— Почему? — еще больше удивился Панкрац. — Хотя мне бы нисколько не помешало быть золотым! — засмеялся он. — Только объясните, что вы имеете в виду?
Капитан ничего не ответил, усмехнувшись, он повернулся, собираясь уйти, а затем тихо добавил:
— Да ничего! Сказал просто так! Спокойной ночи!
И, случайно звякнув саблей, сгорбившись, пошел дальше. Что с ним случилось? — какое-то время Панкрац смотрел ему вслед. — Не с иронией ли он это сказал? Или просто хотел польстить из чувства благодарности за его предложение дать свидетельские показания, но тут же об этом пожалел? Ну и черт с ним! — Панкрац тоже повернулся, собираясь уходить, и, удовлетворенно улыбаясь, присвистнул. Этого простофилю он так сегодня потрепал, что было бы неудивительно, если бы в голове у него что-то помутилось, он уже не соображает что говорит.
Подобное объяснение его вполне удовлетворило, и он направился домой. Улица была пустынной, вместо музыки, доносившейся из бара, теперь слышались мелодии из кафаны. Подобно тому, как в ночь после смерти Краля, Панкрац, зайдя за дом деда, вдруг заплясал, так и сейчас здесь его потянуло сделать то же — отбивать ритм в такт музыки. Но он только стал насвистывать сквозь зубы и так, насвистывая, на углу наткнулся на проститутку, задержавшую его и начавшую уговаривать пойти к ней. К ней? — Панкрац остановился, впрочем, сделал это еще раньше и, глядя ей прямо в глаза оценивающим взглядом, почувствовал, как в нем вспыхнуло желание. Но он его поборол. Зачем без необходимости тратить деньги деда, если дома его ждала служанка, а с ней и наслаждение тем приятнее, что оно было бесплатным. Он ущипнул проститутку за груди, пообещал ей прийти в другой раз и, оставив одну, скорее поспешил к другой, к той, которая согласилась ждать его в его постели.
Между тем, когда он вошел в комнату и зажег свет, а затем бросил взгляд на кровать, увидел, что она пуста и вообще не разобрана. Он заглянул в каморку служанки, но и здесь не было никого. Двери комнаты хозяйки были закрыты, — Панкрац знал, что она не доверяла служанке, поэтому и заперла их, а ключ взяла с собой, — он зашел на кухню, но все бесполезно!
Обманула его, значит, бесстыдница, наверное, воспользовалась отсутствием хозяйки, чтобы провести время со своим парнем; она сама ему сказала, что у нее есть один такой.
Что же делать? Ждать ее? Злой, разочарованный, снедаемый страстью, тем больше что возможность ее удовлетворить так неожиданно от него ускользнула, Панкрац стоял в комнате, тупо пялил глаза на неразобранную, пустую постель. Затем встрепенулся, нащупал что-то в кармане, усмехнулся и вышел из комнаты. Уйдя из дома, он направился к тому углу, где обещал проститутке навестить ее в следующий раз…
XIII
Расставшись с Панкрацем, капитан Братич почувствовал облегчение. Он глубоко вздохнул, как человек, благополучно выбравшийся из трясины, чуть его не затянувшей, на твердую почву. Но не было ли в этом вздохе призвука горечи?
«Золотой юноша» — слова, которые Панкрац, верно, и не понял, не хотел ли он их, несмотря на свои годы, отнести и к себе? «И вы на ложном пути, настоящий маленький, только более толстый Мефистофель!» — вспомнилась ему фраза Панкраца, и он снова вздохнул. Исчезло всякое ощущение облегчения, осталось одно мучительное чувство поражения, которое сн потерпел в своем споре с Панкрацем, поражение всего того, что в нем было самого достойного…
Прямо перед ним раскинулась главная площадь, та, где сегодня вечером он должен был донести постовому на демонстрацию рабочих. Сейчас на ней было почти пусто. Некоторое оживление царило только перед кафанами. Постовой стоял на том же самом месте, возможно, это был даже тот же самый человек! Нет, не тот! — понял капитан, когда подошел ближе и взглянул на него исподлобья. И тут же вообще отвел взгляд от площади, не потому ли, что слишком мучительны были воспоминания, связанные с ней?
Да, и поэтому! К тому же, свернув сейчас на узкую, круто поднимающуюся вверх улицу, ведущую к его дому, он увидел перед собой шеренгу проституток, одни из них стояли в окружении мужчин, большинство же были одни.
Капитаном овладела неожиданная паника. Пройти мимо этих девушек означало для него то же, что пройти сквозь строй, осыпаемый шпицрутенами… Они стояли здесь, словно непреодолимо влекущие к себе сирены, и капитан было уже подумал повернуть назад. Но это была кратчайшая дорога до дома, да и почти все девушки прохаживались по другой стороне улицы. Он пошел вперед, опустив вниз глаза, пока не дошел до первой из них. На ней и остановился его взгляд. Ее улыбка манила…
Он устоял. Было это не так уж и трудно: девушка не отличалась особенной привлекательностью. Но еще через несколько шагов перед ним засветились, отраженные слабым светом газовых фонарей, два блестящих глаза, которые обожгли его, словно два горящих уголька. Он ощутил и тело девушки, его ясно очерченные формы действовали на него соблазняюще, так же, как голодного человека привлекает один вид свежеиспеченного хлеба.
Дрожь прошла по его телу, капитан замедлил шаг. Не зная, что сказать девушке, он таким образом хотел показать ей свою готовность следовать за ней. Девушка сама к нему подошла и, усмехнувшись, сказала несколько привычных слов. Ему оставалось только остановиться, что-то ответить или хотя бы кивнуть в знак согласия. Но в эту минуту из-за ближайшего угла появилась компания, среди которой были две молодые женщины, и двинулась прямо на него. Краска стыда залила капитану лицо, ему казалось, что все, особенно женщины, смотрят именно на него. Пробормотав что-то невразумительное и оставив девушку, он направился, потупив глаза, дальше. Когда компания прошла, он оглянулся. Девушка уже шла в противоположную от него сторону. Может, вернуться к ней? Она все также медленно двигалась дальше, идя навстречу кому-то другому. И капитан продолжил путь, почти довольный, что так получилось. Вскоре его снова охватило возбуждение: почему, когда у него появилась возможность удовлетворить так долго сдерживаемые желания, при этом минуя тот дом, который Панкрац называл «коммуной», он не сделал этого? Да и что за преступление он совершил бы, пойди он туда? Он мог бы пробраться никем не замеченный, а если его и увидели бы, разве у него на лбу написано, какого он мнения о подобных домах и как непоследователен в этом вопросе?
Забыться, забыть обо всем хотя бы на час! Инстинктивно, как это сделал сегодня вечером, отстав от процессии, капитан пересек улицу; тогда он хотел удалиться от чего-то, сейчас к чему-то приблизиться… На той стороне улицы, поднявшись по лестнице, можно было выйти в переулок с публичными домами, первая ступенька была уже рядом, всего в двух шагах.
Перед ним возникло высокое трехэтажное здание, через которое на лестницу вел проход, ярко освещенный газовыми фонарями. Здесь же, только несколько выше, он увидел и лестницу, поднимающуюся к заветному алтарю, сверкающему сотнями зажженных свечей, в сиянии которых заблестели перед ним сегодня вечером золотые генеральские эполеты. Он остановился, окинул взглядом улицу, снял фуражку и вытер со лба пот. Мысленно он увидел себя бегущим вниз по этой улице, спешащим выполнить приказ и тем самым наиподлейшим образом предать свои убеждения, и не только убеждения, но и живых людей с такими же, как у него, убеждениями… Если он способен на такое, то неужели так уж подло было сделать то, на что его толкало естественное желание?
Итак?
Он снова надел фуражку, надвинув ее поглубже на лоб, и уже собирался свернуть в проход. Неожиданно остановился, застыв как вкопанный: из открытого подъезда соседнего дома до него донеслись торопливые шаги, веселый смех и отчетливый возглас:
— Да здравствует коммуна!
Кто-то быстро приближался к выходу.
Капитан стоял ошеломленный. Это были мужские голоса, неужели здесь кто-то может думать о той коммуне? В таком случае, чтобы избежать встречи с ними и все же попасть туда, следует подняться по другой лестнице! — промелькнуло у него в голове, и вместо того, чтобы свернуть в проход, он пошел напрямик. Но уже в следующую секунду столкнулся с двумя молодыми людьми, только что вышедшими из подъезда. Они продолжали смеяться, но, увидев капитана, сразу же перестали и несколько растерялись, впрочем, как и он, когда услышал их возглас. Один из них, правда, быстро пришел в себя и попросил прикурить, в руках он держал сигарету.