Евгений Салиас - Петербургское действо
И Шепелевъ вдругъ тяжело опустился среди прихожей на первую попавшуюся скамью. Маргарита стала надъ нимъ, скрестивъ руки, и вдругъ странное чувство шевельнулось на душѣ ея и странная мысль ясно и глубоко сказалась въ головѣ.
— «Если бъ я была другая женщина, какъ бы я любила тебя»!
Много перечувствовала Маргарита въ эти минуты! Рѣзкій переходъ отъ убѣжденія, что юноша пришелъ губить ее, къ извѣстію, что онъ простилъ ей все и, больной, явился по чувству долга и любви къ государю, — заставило встрепенуться ея сердце.
Черезъ мгновеніе Шепелевъ снова поднялся и тихо двинулся за графиней, которая вела его въ свои комнаты.
Шепелевъ объяснилъ Маргаритѣ, что онъ долженъ сообщить ей ужасную вѣсть о громадномъ, правильно организованномъ заговорѣ противъ государя, во главѣ котораго находятся ближайшіе къ нему вельможи. Тотъ, который душа этого заговора, теперь, быть можетъ, въ залѣ сидитъ около государя.
Юноша передалъ графинѣ большой листъ бумаги, исписанный кругомъ, полученный имъ отъ Квасова и перешедшій, быть можетъ, черезъ нѣсколько рукъ. Это былъ доносъ, въ которомъ повторялось почти то же самое, что было въ письмѣ Шванвича, поданномъ Будбергу, и упоминались братья Орловы, братья Всеволожскіе, Тепловъ и другіе, какъ главные заговорщики; упоминался Баскаковъ, какъ будущій цареубійца, упоминался Пассекъ, въ рукахъ котораго найдутся всѣ доказательства…
Маргарита не даромъ была въ лагерѣ голштинцевъ, не даромъ была близкимъ лицомъ теперь ко двору и государю. Это обстоятельство уже какъ будто обязывало ее ничего не знать и не вѣдать, что вѣдалъ или, по крайней мѣрѣ, чуялъ, всякій петербургскій мѣщанинъ.
Маргарита была на столько поражена, что нѣсколько времени не могла прійти въ себя.
— О, какъ вы отплачиваете мнѣ! воскликнула она, наконецъ. — И за то, что я заставила васъ выстрадать, вы даете мнѣ средство сразу достигнуть той цѣли, которая была все-таки еще далека. Теперь, передавъ въ руки государя эту бумагу, которую принесли вы мнѣ, я спасаю его. Онъ обязанъ мнѣ своею жизнью, своимъ царствованіемъ. Поймите, что вы даете въ мои руки. Вмѣсто того, чтобы повергнуть, вы еще болѣе возносите меня!
— Не въ этомъ дѣло, графиня! отозвался Шепелевъ. — Не вамъ я хочу помогать, для достиженія великаго званія однодневной или мѣсячной фаворитки. Мнѣ все равно, выиграете-ли вы отъ этого или потеряете. Мое дѣло обязать васъ клятвой сегодня же передать это государю. Меня можете не называть. Мнѣ не награда, не чинъ или крестъ нужны! Я на дняхъ выхожу въ отставку и уѣзжаю къ матери…
Шепелевъ запнулся и выговорилъ страннымъ голосомъ:
— Съ невѣстой!
Маргарита на это послѣднее слово хотѣла что-то сказать, но слова показались ей неумѣстны, невозможны съ ея стороны, и она промолчала. Шепелевъ поднялся и взялъ шляпу, собираясь выйти и уѣхать. Маргарита подняла руку, протянула ее къ нему.
— Погодите, быстро вымолвила она:- вы навѣрно уѣзжаете изъ Петербурга?
— Да.
— Быть можетъ, вы никогда, или Богъ вѣсть когда, вернетесь въ Петербургъ. Быть можетъ, я долго не увижу васъ. Исполните мою послѣднюю просьбу, которая прежде была бы шуткой, а теперь… Теперь я не знаю, что это такое!.. Но теперь я хочу этого, я умоляю объ этомъ…
— Что прикажете! холодно и все-таки слабымъ голосомъ отозвался Шепелевъ.
— Дайте мнѣ на прощаніе, въ послѣдній разъ… поцѣловать вашу руку! прошептала Маргарита.
Шепелевъ удивленно раскрылъ глаза и не понималъ. Сто разъ дѣлала это Маргарита, но при иныхъ условіяхъ, въ иныя минуты. Теперь то же самое казалось ему какой-то неумѣстной затѣей.
— Извольте! тихо произнесъ онъ и протянулъ руку.
Маргарита схватила ее, прижала въ губамъ, прижала къ лицу. И вдругъ она упала передъ нимъ на колѣни и зарыдала такъ громко, что посторонніе свидѣтели изъ сосѣднихъ комнатъ могли услышать это рыданіе. Кто-нибудь могъ прибѣжать, увидѣть ее въ ногахъ офицера и точно также погубить, сдѣлать то же, чего боялась она отъ Шепелева за полчаса назадъ.
— Прости меня! едва слышно, прерывая рыданіями, повторяла Маргарита.
Тутъ только юноша понялъ, какое значеніе было для нея въ этомъ поцѣлуѣ въ послѣднюю минуту передъ разлукою.
Шепелевъ освободилъ руку, всю покрытую слезами и, не смотря на слабость, которую чувствовалъ, двинулся быстрыми шагами. Въ какомъ-то опьяненіи горя, отчаянія и воспоминаній прошлыхъ дней любви, которыя тѣснились теперь въ его воображеніи, онъ быстро, какъ бы безъ оглядки вышелъ всѣ этого дворца.
Очутившись въ тѣнистомъ саду, подъ чистымъ звѣзднымъ куполомъ неба, онъ, обезсилѣвъ, упалъ на скамейку, попавшуюся на дорогѣ, прошепталъ, почти теряя сознаніе:
— Маргарита! Маргарита! Когда я забуду тебя!?.
XXXII
Маргарита осталась одна, на колѣняхъ, среди комнаты, и нѣсколько мгновеній не подымалась. Она не видала, но слышала быстро удалявшіеся шаги Шепелева. Слезы все еще тихо лились на руки, которыми она закрыла лицо, когда Шепелевъ отнялъ свою руку.
Но Маргарита почувствовала себя теперь лучше, спокойнѣе, счастливѣе, будто тяжелое бремя спало съ души. Онъ сказалъ, что прощаетъ ее, простилъ, и голосъ его звучалъ искренностью! Онъ живъ, женится, но, кажется, что еще любитъ ее. И Маргарита поднялась на ноги, перекрестилась на свой ладъ, т. е. по католически, и тотчасъ вспомнила, какъ уже давно не случалось ей креститься. Она даже и не знала, когда это было. Она помнила, что на похоронахъ мужа ни разу не осѣнила себя крестнымъ знаменіемъ.
И въ эту минуту Маргарита поклялась сама себѣ, что если судьба допуститъ ее куда-либо до той высоты общественнаго положенія, о которой она мечтаетъ и къ которой теперь уже близится, — непремѣнно поквитаться съ Шепелевымъ. Она дастъ ему все, что только будетъ въ ея власти. И высокое положеніе, и состояніе. Но только одного никогда нельзя будетъ сдѣлать — дозволить ему пребываніе въ столицѣ. Ихъ обоихъ стѣснитъ это…
Маргарита быстро отерла лицо и хотѣла уже, взявъ бумагу, идти въ залу, но остановилась. Оно посмотрѣла на себя въ зеркало и увидала, что съ такимъ лицомъ невозможно показаться въ ярко освѣщенную горницу. Слѣды тревоги, слѣды слезъ, обильныхъ и горькихъ, были такъ явны, что всѣ гости тотчасъ же замѣтили бы ихъ. Лицо ея было красно, прическа разстроена, такъ какъ она въ порывѣ прижималась головой къ рукѣ Шепелева. Обшлагъ его рукава унесъ половину пудры съ головы. Маргарита стала звать Лотхенъ, но нѣмки не было. Она быстро прошла въ остальныя горницы отведеннаго ей аппартамента. Лотхенъ не было. Она вышла, встрѣтила двухъ камеръ-лакеевъ и послала ихъ скорѣй розыскать горничную.
Въ ожиданіи Лотхенъ, Маргарита скорѣй отерла себѣ лицо душистымъ притираніемъ, снова нарумянилась, обильнѣе напудрила волоса, посидѣла, немного успокоилась… Лотхенъ все не было!
Наконецъ, поглядѣвъ на себя снова въ зеркало, она рѣшила, что можетъ вернуться въ залъ. Лицо ея было нѣсколько спокойнѣе и свѣжѣе… Но за то сама она была точно разбитая… Слабость сказывалась во всемъ тѣлѣ. Маргарита взяла бумагу, но тотчасъ одумалась и рѣшила, что нельзя подавать ее государю во время концерта, не обративъ на это всеобщаго вниманія.
«А Богъ знаетъ! Быть можетъ, въ этомъ же залѣ найдется кто-нибудь, какъ говорилъ Шепелевъ, какой-нибудь участникъ заговора; онъ можетъ незамѣтно ускользнуть изъ дворца, броситься въ Петербургъ — и все дѣло будетъ испорчено.»
Маргарита пробѣжала глазами бумагу и, читая ее, невольно начала головой. Только въ одномъ мѣстѣ она странно улыбнулась, пріостановилась читать и задумалась на минуту. Государыня была настолько замѣшана въ заговорѣ, что и она можетъ быть уничтожена, арестована, пострижена! И тогда онъ будетъ вдовъ! Казалось, сама судьба устраняетъ всѣ препятствія на пути Маргариты въ тому, что было еще недавно безумными грезами.
Маргарита тотчасъ-же взяла маленькій клочекъ бумаги, быстро написала записку и передала содержаніе всей бумаги въ короткихъ словахъ.
Послѣ писанья она почувствовала себя еще слабѣе, и хотя не твердыми шагами, но наружно почти спокойная… вернулась въ залъ.
Она боялась опоздать, но, по счастью, когда квартетъ кончился, послѣ долгаго антракта, государь предложилъ еще сыграть двѣ три вещи къ великому, но, конечно скрытому, неудовольствію всѣхъ гостей. Когда Маргарита снова появилась среди гостей, всѣ невольно обратили на нее вниманіе и, конечно, все таки замѣтили въ ней слѣды, если не тревоги, то нѣкотораго волненія. Кромѣ того, по первому движенію графини всѣ увидѣли, удивились, а нѣкоторые даже догадались, что случилось за это время…
Когда красавица, вмѣсто того, чтобы сѣсть на свое мѣсто, протянула руку и положила на пюпитръ государя маленькую записку, Петръ Ѳедоровичъ, не переставая играть, быстро взглянулъ на нее съ такимъ выраженіемъ нетерпѣнія и досады, что она даже слегка смутилась.
