Проклятие Гийома Завоевателя - Виктор Васильевич Бушмин
– А вон, видите… возится возле Вашей лошадки оруженосец, – показал Годфруа в толпу суетящейся возле коня принца прислуги, – ну, такой в синей куртке…
– Вижу… и что?
– Это Анри-Лотарингец. Он серв Вашего батюшки, родом из Лотарингии… его еще ребенком король Филипп, Ваш отец, привез из своего похода к границе Империи. Сирота. А уж как он в седле держится и оружием владеет, загляденье!
– Серв говоришь…. Это ничего. Твои предки ведь тоже были недавно сервами, теперь стали свободными слугами моего отца. – Сказал принц. – После турнира напомни мне о нем, что-нибудь придумаем…
Второй день турнира закончился благородным конфузом…. В финал вышли принц и мессир герцог Гильом Аквитанский, граф де Пуату. Соперники разъехались по углам ристалища, потом разом, словно договорившись, на полном скаку выбросили свои лансы, подъехали друг к другу и… обнялись!
Судьи, герольды и распорядители турнира ничего не смогли предпринять, кроме того, что объявили победителями турнира в тьостах двух рыцарей. Его высочество, Людовика, принца короны, и мессира Гильома, герцога Аквитании и графа Пуату.
Венчал окончание второго дня турнира большой пир, где на почетном месте сидели двое победителей тьостов. Среди всеобщего шума и веселья герцог наклонился и сказал на ухо Людовику:
– Смотрите, принц, как бы наш сегодняшний «жест» завтра не вышел нам обоим боком!
– Не понял, о чем это Вы? – Заинтересовался принц.
– Ну, как же! Мы сегодня выиграли на двоих просто уйму денег. Кстати, с Вами успели уже рассчитаться? – Хитро улыбнулся Гильом.
– Да… почти… – ответил Людовик.
– Вот и со мной тоже… почти…
– Многие горят желанием отыграться завтра в одиночных видах пешего боя. А некоторые, – герцог Гильом перевел взгляд на край длинного стола, где находились Монморанси, Мёлан, Кресси и Муши, – горят желанием отыграться, как я слышал из достоверных источников, позднее… на Ваших землях, или монастырях.
– Спасибо, дорогой герцог. Ваша искренняя дружба – честь для меня…
– Просто часто бывает так, мой друг, что интересы власти…. Ну, да не будем сегодня о серьезном! – Улыбнулся Гильом и, встав, громко произнес на весь зал:
– Приношу извинения мессиру герцогу Бургундии за то, что испросил соизволения у принца Людовика уступить мне право скрестить ланс с мессиром Оттоном! Прошу также весь зал свидетельствовать мне, что мессир Бушар де Монморанси, бросив вызов принцу, сам приравнял себя к высшему рангу дворянской иерархии Франции, что само по себе большая смелость и наглость! – В зале поднялся небольшой шум и оживление. Герцог продолжал. – Я, естественно, в хорошем смысле, но ежели мои слова нанесли кому-либо из присутствующих сеньоров обиду, готов в любое удобное время, уже с боевым лансом и мечом, доказать правоту своих слов!
Зал притих, ожидая развязки. Герцог же продолжал:
– Сегодня, во время турнира, я наблюдал за ходом схваток. Находясь в прекраснейшем настроении, я сочинил небольшую сирвенту назидательного и сатирического характера. Её я и хочу представить сейчас, если зал не возражает, Вам на утеху.
Виконт де Бурж встал и произнес:
– Просим Вас, герцог Гильом!
Зал подхватил, зная способность герцога к веселому сочинительству сирвент и басен.
Гильом улыбнулся, развел руками, прося присутствующих сеньоров успокоиться, и, дождавшись тишины, начал в стихах рассказывать свою новую сирвенту. Смысл ее сводился к спору свиньи и соловья, изобиловал кучей шуток эротического характера, которые особенно нравились гостям турнира, вызывая приступы оглушающего хохота. Между строк было понятно, кого имел в виду герцог в роли свиньи.
После окончания сирвенты зал долго хлопал и просил герцога исполнить еще что-нибудь из его творений, но Гильом ответил:
– Я считаю, что на сегодня достаточно! Сеньоры, прошу меня простить, несколько устал!
Людовик заметил, что среди гостей не было видно Монморанси с кузеном, графом де Мёлан, Гуго де Кресси и Дрё де Муши. Он махнул рукой и весело включился в разговоры собравшихся рыцарей за столом. Наступал третий день турнира…
Он не знал причину их спешного отъезда.
Вечером, к графу Роберу подошел неизвестный человек, который протянул графу небольшое письмо. Граф взглянул на свиток. Большая королевская печать Завоевателя красовалась на ней. Робер быстро вскрыл письмо, пробежал его глазами и кивнул. Неизвестный человек в костюме зажиточного горожанина поклонился. Это был Гуго де Биго младший. Он вышел из общей залы, среди всеобщего веселья и шума никто не заметил его прибытия и передачи письмо графу де Мёлан.
Робер де Мёлан о чем-то быстро переговорил с Монморанси, Кресси и Муши, после чего все четверо покинули в спешке дворец. Спустя небольшое время, они уже мчались на своих быстрых конях из Буржа…
VII Последний день турнира в Бурже.
Бурж. 26 августа 1100 года.
Всю ночь Людовику мешала спать, недосказанная герцогом Гильомом Аквитанским, фраза о друзьях, врагах и интересах власти.
«Что же он хотел все-таки мне сказать, прежде чем осёкся?»– Размышлял принц. Он плохо выспался и проснулся в несколько разбитом состоянии. Людовик наскоро умылся, сотворил обязательную молитву и позавтракал безо всякого аппетита, чем вызвал море переживаний у своей прислуги, сразу же забеспокоившейся, не заболел ли, случаем, принц. Людовик ворчливо отогнал от себя всех, оставив лишь одного Годфруа де Леви, которому с каждым днем доверял всё больше и больше.
– Скажи мне, Годфруа, как тебе показался мессир герцог Аквитанский? – Неожиданно спросил его принц, задумчиво чертя небольшим кинжалом на деревянных досках стола какой-то узор.
– По правде сказать, не пойму я его никак, Ваше высочество. Иногда мне кажется, что преданней и бескорыстнее вассала надо еще поискать, а иногда… – ответил Годфруа, разведя руками в стороны.
– Что иногда? – Заинтересовался принц.
– Так ведь вот в чем загвоздка, я все никак не уразумею, зачем это ему помогать нам, коли, он так далеко проживает от Вашего домена?
– Ну и дурень ты еще, Годфруа! Герцог наш вассал, притом один из преданнейших. Его, также, как и нас, беспокоят часто одни и те же проблемы. Исходя из своей выгоды, но, не идя на нарушение вассальной клятвы, герцог добивается многого. Это и есть политика! – Сказал Людовик, и его осенила догадка, разом объясняющая поведение герцога Аквитании.
– А какая ему выгода сейчас? – Живо заинтересовался Годфруа.
– Самая простая! Видимо его, также, как и нас, беспокоила, и будет беспокоить многократное усиление графа Тулузы и всего рода Сен-Жиль. Это первое. Думаю, что герцогу приятнее видеть на землях Буржа королевские лилии, от которых можно не ожидать пакостей и паскудств, нежели гербы
