Неля Гульчук - Александр Македонский. Наследник власти
Грандиозное представление «Царь Эдип» с великим трагиком Тетталом потрясло Апаму. Большой открытый рот маски усиливал великолепный голос актера, донося его до самых дальних рядов. Когда Эдип выколол себе глаза и Апама увидела, как по его маске текут ручьи крови, она вспомнила отца и взмолилась: «О Ахура-Мазда, владыка небесного огня, покарай злобного и жестокого тирана, пусть Александр понесет заслуженную кару!»
И великий Ахура-Мазда словно внял ее мольбам. Она услышала встревоженный голос Птолемея, обращенный к Селевку:
– Мне только что сообщили, что Гефестиону стало совсем худо. Он ослаб, говорит бессвязно и буквально пылает жаром.
– Он сильный, справится… – В голосе Селевка звучало сомнение.
Вслед за «Царем Эдипом» разыгрывалась трагедия Еврипида «Алкеста». Изумление зрителей от происходящего на сцене все более возрастало. Апама невольно отвлеклась от разговора мужчин, захваченная финалом трагедии: из-под земли выросла Смерть, наряженная в мрачные одеяния Таната, а Геракл стал сбивать ее с ног мощными ударами палицы.
– Я говорил, что тебя ждет много нового и необычного в эти дни, – шепнул Селевк Апаме.
Палица Геракла наконец поразила Танат, и заполненный зрителями театр возликовал.
Сидящий на почетной трибуне Александр долго и воодушевленно аплодировал.
– Никогда не видела ничего подобного! – воскликнула в восхищении Апама.
На следующий день были назначены к показу комедии и фарсы. Апама, заметив отсутствие в театре царя, поинтересовалась у мужа:
– А где Александр?
– У Гефестиона, – ответил Селевк.
– Другу царя так плохо?
– Да. Главкию приказано кормить его с ложечки и ни на минуту не отлучаться.
Два дня шли атлетические состязания. Затем пришла пора для состязаний мальчиков.
Все это время Александр во дворце на домашнем алтаре совершал молитву богу Дионису.
Сколько смертей видел на своем веку великий завоеватель! Десятки, сотни тысяч! А теперь смерть стоит у ложа его друга, который ему дороже всех на свете! Тщетно Главкий употреблял свое искусство врачевания – он не мог остановить пожирающую Гефестиона лихорадку.
Но Дионис не должен допустить его смерти.
– Прости меня, Дионис, за разрушение твоего храма в Фивах и сохрани жизнь моему любимому другу!..
– Александр, тебе надо показаться народу, – окликнул царя вошедший Пердикка. – Праздник без царя не праздник. Скоро на стадиуме начнутся гимнастические состязания мальчиков. Все ждут тебя, чтобы начать.
Александру пришлось покинуть своего больного друга, чтобы показаться войску и народу. Волновавшаяся в ожидании праздничная толпа шумно приветствовала своего повелителя. Птолемей, Пердикка, Селевк, Лисимах и Леоннат не отходили от царя, расположившись рядом с ним.
Апама со своей любимой служанкой Амитидой и прочими слугами в этот день сидела напротив царя по другую сторону беговой дорожки.
Красивые персидские и македонские мальчики-полукровки выстроились в линию. На них были только крошечные набедренные повязки.
– Как они красивы! – восхитилась Амитида.
– Смешение наций получилось удачным! – задумчиво ответила Апама, невольно вспомнив о свадьбах в Сузах и о язвительных насмешках Гефестиона.
Загудели трубы, и мальчики помчались вперед. Зрители кричали, подбадривали, смеялись.
Царь вместе со всеми был захвачен зрелищем. Тонкие, бронзовые от загара тела мальчиков, бегущих по дорожкам стадиума, никого не оставляли равнодушным. Как они юны, как ловки, как быстры, как красиво мелькают их стройные ноги!
Апама перевела взгляд с беговой дорожки на Селевка. Рядом с троном происходило что-то странное. Гонец стоял возле царя, согнувшись в поклоне. Александр резко поднялся. Все места вокруг него были запружены людьми. Царь и его телохранители грубо расталкивали людей, прежде чем те успевали уступить дорогу. Александр исчез, и те, кто был рядом с ним, – Селевк, Птолемей, Пердикка, Лисимах, Леоннат, – поспешили следом.
Вместе со своими слугами Апама тоже покинула свое место. Что-то случилось! Она должна узнать все немедленно. Тем более, что Селевку может понадобиться ее помощь. Когда Апама достигла царского дворца, залы были пусты. Внезапно, услышав ужасный крик скорби, девушка обо всем догадалась.
«Гефестион умер, – поняла персиянка. – Боги поразили царя в самое сердце…»
В одном из залов Апама увидела Роксану. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, затем персиянка склонилась перед царицей в низком поклоне, но Роксана не удостоила ее вниманием и ушла в свои покои.
«Хорошо, что Статира осталась в Сузах, – отметила про себя Апама. – Может быть, она поняла, что Александр женился на ней, лишь следуя своим замыслам смешать народы. А может, просто ненавидит его за гибель своего отца и всего персидского царства. А может, боится Роксаны».
Апама заметила на недобром лице молодой царицы торжество. Еще бы! Гефестион был главным соперником Роксаны, более опасным, чем Статира. И любимец царя, и Роксана с первой же встречи возненавидели друг друга. Селевк рассказывал, что Роксане донесли, как Гефестион перед свадьбой говорил царю:
– Разве нет для тебя знатной македонянки или афинянки? Подумай: мать наследников твоего царства – варварка! И зачем вообще жениться?
«Про меня он говорил Селевку почти те же слова! – вспомнила нанесенную ей обиду Апама. – Вот и расплатился сполна…»
В это время в покоях Гефестиона царил хаос. Гефестион лежал на ложе, запрокинув голову. Александр сжимал в объятиях тело любимого друга. Военачальники столпились в дверях.
Выждав, Птолемей осторожно позвал:
– Александр!
Царь поднял голову. Казалось, для него теперь вообще никто не существует. Одержимый, потерянный взгляд! Затем вновь прижался губами к лицу друга.
Вдруг он резко вскочил. Заметив на столе пустую чашу для вина и блюдо с недоеденным цыпленком, царь закричал:
– Где лекарь?
Птолемей огляделся, – все слуги в страхе разбежались.
– Я видел его на состязаниях, – ответил Селевк.
Внезапно вбежал лекарь, узнавший о несчастье.
Александр метнулся к Главкию, подобно хищному зверю.
– Убийца! Почему ты оставил его? Почему позволил пить вино и есть?
Язык лекаря заплетался от ужаса.
– Повесить! Немедленно! – приказал Александр Селевку.
Весь следующий день царь провел около тела Гефестиона. Военачальники действовали по собственному усмотрению – они отменили оставшиеся игры, приказав сменить развевающиеся знамена на траурные венки.
Три дня просидел царь над дорогим ему телом, находя утешение в скорби и в воспоминаниях о друге. Войско и народ тоже оплакивали Гефестиона. Маги, по повелению Александра, погасили священный огонь в храмах, будто умер сам царь.
Селевк ни в первый, ни во второй день не спешил казнить Главкия, надеясь, что царь одумается. Однако на третий день, не решаясь подойти к безутешному Александру и спросить, не помилует ли он Главкия, все-таки повесил незадачливого врачевателя. Селевк также велел остричь гривы всем армейским лошадям в дни траура. По его приказу золото и серебро были сняты со стен Экбатан, а все яркие цвета на зубцах стен, окружающих город, закрашены черным.
Когда первые дни скорби прошли и приближенные добились, чтобы царь расстался с телом своего любимца, первый вопрос, который он задал, был: «А повешен ли негодяй лекарь?» Убедившись, что Главкий висит на стене, черный от собравшегося на нем воронья, царь успокоился.
Бальзамировщики занялись телом умершего.
Вечером Александр пригласил к себе друзей. Он встретил их посреди зала и, когда все расположились за общим столом и в молчании осушили кубки, начал разговор:
– Гефестиона больше с нами нет! Боги не спасли его! Мы должны устроить ему такие пышные похороны, каких еще не бывало в мире. Я собираюсь просить оракула Амона в Сиве признать божественное происхождение Гефестиона. Амон признал меня своим сыном, должен признать и его.
Все молчали. Возразить никто не посмел.
Царь обратился к Пердикке:
– Ты, Пердикка, будешь сопровождать забальзамированное тело Гефеститона в Вавилон. Мы устроим похороны там. С тобой отправится Дегинократ, чтобы лично руководить сооружением погребального костра и строительством мемориала, который должен стоять вечно. Отныне Вавилон станет столицей моего государства.
Затем царь отдал приказ Эвмену:
– Ты, Эвмен, проследишь, чтобы из казны выделили двенадцать тысяч талантов на похороны.
Потрясенный услышанным, Эвмен лишь кивнул. Названная сумма была колоссальной.
Какое-то время Александр отстраненно смотрел вниз, затем поднял голову.
– Птолемей и Селевк! В ближайшие дни мы выступаем против касситов!
– Это очень трудно сделать, – озадаченно проговорил Птолемей. – В горах уже холодно и выпал снег. Крепости касситов похожи на гнезда орлов. Справимся ли?
