Виктор Карпенко - «Вставайте, братья русские!» Быть или не быть
— А может, это и хорошо, что сам… что не мы его… А, бояре? Решение Совета князю неведомо. А что на вече народ кричал «Мы — собе, а ты — собе!», так то еще не все. Пошли-ка, бояре, к Спиридону, помозгуем, посоветуемся, кого на стол княжеский звать, — предложил Фрол Игнатьевич и первым повернул с княжеского двора. За ним потянулись и остальные бояре.
3
2 августа 1240 года в Риге состоялся военный совет Ливонского ордена. Кроме руководителей Ордена на совете присутствовали духовные отцы: епископ Рижский Николай, епископ Дерптский Герман, епископ Езельский Генрих, прелаты округов Ливонии.
Магистр Ордена Дитрих фон Грюнинген обратился к собравшимся с речью:
— Братья мои! Крестовый поход против язычников созрел. Мы, Орден христовых воинов, избранные, и нам предстоит биться с язычниками: и будь то ливы, или эсты, или литовцы, или славяне, мы должны быть безжалостными. Самый опасный враг — русские. Они сильны, жалостливы и склонны помогать и эстам, и ливам, и литовцам. А посему нам надо сокрушить их оплот — русские крепости на границе с Ливонией. Это Изборск и Псков. Сокрушив их, мы пойдем в глубь земель русских, возведем крепости, замки. Мы добьемся этого мечом и крестом. В сердцах наших Господь, а на плащах и щитах наших крест. Мы непобедимы!
Вице-магистр Ордена Андреас фон Фельвен, взяв слово, добавил:
— Рыцарям Ордена будут помогать епископы. Они пойдут с нами. А кроме того, под свои знамена мы поставили покоренных крещеных язычников. Их бросим против русских первыми. Новокрещенцам должно быть за счастье принять смерть под знаменами Ордена! И еще, — Андреас фон Фельвен, выдержав многозначительную паузу, произнес: — Новгород не вступится за приграничные города. Некому вступаться: бояре новгородские трусливы и продажны, а князь Александр, что побил шведов на Неве, ушел из Великого Новгорода и сидит в своем Переяславле.
Гулом одобрения были встречены слова вице-магистра Ордена. Имя Александра Невского они знали, его слава в день победы над шведами достигла Ливонии.
Из трех городов — Дерпта, Оденпэ и Феллина — ливонские рыцари двинулись на Изборск и Псков. Вели крестоносцев дерптский епископ Герман фон Аппельдерн и вице-магистр Ливонского ордена Андреас фон Фельвен. По дороге к ним присоединился бывший псковский князь Ярослав Владимирович. Потомок смоленских князей Ростиславичей, он давно покинул родные пределы и находился на службе у немецкого Ордена. Приняв католичество, князь женился на немке Гертруде. При встрече он заявил вице-магистру, что, будучи псковским князем, дарит Псков Ордену.
Первым на пути крестоносцев встал Изборск. Это была небольшая деревянная крепость, опоясанная рвом. Жители города не ожидали нападения и лишь в последний момент успели поднять мост через ров, запереть ворота. Рыцари потребовали впустить их в город, но изборчане ответили отказом. Только после третьего приступа крестоносцы вошли в город. Того, кто был с мечом в руке, убивали на месте, остальных увели в полон. Вывезя из города награбленное добро и выведя лошадей, нападавшие город сожгли.
4
Весть о приходе рыцарей-крестоносцев в русские земли достигла Пскова.
В доме боярина Твердилы Иванковича собрались единомышленники, те, кто предпочитал мир с западом, ибо их торговля шла через Ригу.
— Что нам Новугород? — распаляясь, кричал Твердила. — Наши товары идут к эстам, литовцам, ливам… Сколь мы теряем на въездной пошлине! А станем под ливонцев, только выиграем с того.
— Так крестоносцы потребуют сменить веру, — подал голос кто-то из присутствовавших на тайном совете.
— Так что с того. Бог — он один: и у нас, и у них… А где молиться: в церкви ли, в костеле ли, какая разница.
Спорили еще долго, но сошлись в одном: уговорить вече не противиться Ливонскому ордену, открыть ворота крестоносцам, встречать хлебом-солью, и тогда город будет пощажен.
Но на следующий день вече не пошло за боярами-изменниками. В едином порыве псковичи проголосовали за оказание помощи Изборску.
— Изгнать псов-рыцарей из русского города! Пустить кровь крестоносцам! — кричали жители Пскова.
— Четвертовать изменника Ярослава!
По решению вече было собрано пятитысячное ополчение во главе с воеводой Гаврилой Гориславичем. Вооружившись кто топором, кто рогатиной, ополченцы, горя желанием изгнать крестоносцев из Руси, двинулись в Изборск.
Боярин Твердила отправил в Изборск к Андреасу фон Вельфену, которого он знал ранее, послание, в котором извещал о решении веча, о численности ополчения и вооружении.
Епископ Герман фон Аппельдерн и вице-магистр, упрежденные боярином Твердилой, решили не идти на Псков, а встретить псковское ополчение под Изборском. Изготовившись, они построили рыцарей клином и стали ждать. Ополченцы не знали, что рыцарей в два раза больше, чем их, и они закованы в броню. Рогатина против меча, холщовая рубаха против лат…
Как только псковское ополчение из колонны перестроилось по фронту, крестоносцы нанесли удар. Клином они раскололи ряды ополченцев и начали уничтожать по частям. Воевода Гаврила Гориславич пал в самом начале сражения. Не выдержав натиска закованных в железо рыцарей, ополченцы побежали, скрываясь в лесах. Крестоносцы их не преследовали. На поле брани осталось восемьсот ополченцев. Пленных не было, раненых кнехты тут же добили.
Рыцари на плечах бежавших чуть было не вошли во Псков. Воротные сторожа, ожидая псковичей с победой, ничего не зная о разгроме, чудом успели запереть ворота под самым носом крестоносцев.
Когда подошли основные силы, ливонцы приступили к осаде. Штурмы крепости следовали один за другим. На нападавших обрушивалась лавина стрел, на головы штурмующих падали камни, бревна, лилась кипящая смола. Неделю простояли тевтоны под городом, но псковской твердыни взять не смогли. Силы же обороняющихся не беспредельны, они таяли день ото дня, а помощи ждать было неоткуда. Бояре-изменники и посадник Твердила Иванкович все настойчивее уговаривали народ покориться крестоносцам, отдать детей в заложники, открыть ворота, откупиться серебром… И уговорили. Кто из защитников Пскова был не согласен, ночью, спустившись со стен, ушел в Новгород Великий, а слабые духом покорились Судьбе, открыли ворота.
16 сентября крестоносцы вошли в город с развернутыми знаменами, как победители. С приходом немцев городом управляли два фогта[5]. Начались массовые перекрещивания, кто же противился принятию католичества, лишался жизни. Грабежи домов, изнасилования женщин, насильное изъятие детей из семей стали обыденным делом. Твердила и его единомышленники отыгрались на беззащитных горожанах, тех, кто когда-нибудь хотя бы посмотрел косо в их сторону: кого на виселицу, кого в костер, а кого на чужбину… Стоны и слезы заполонили псковскую землю, разделенную между братьями-крестоносцами.
5
Но не только север Руси подвергся нападению, но и юг. Осенью 1240 года тумены татар, ведомые ханом Батыем, вошли в русские пределы. Вместе с татарами шло немало воинов подвластных народов, в том числе и булгар. Вел булгарское войско Гази Барадж. Среди советников эмира Булгарии был и булгарский князь с русскими корнями Роман Федорович, влившийся в булгарское войско тысячей воинов из ошельских земель.
В конце 1239 года тумены Бату-хана подошли к Киеву. Татары не спешили. Они установили осадные орудия перед Лядскими воротами Киева и день за днем били тараном в ворота.
Булгарское войско стояло перед Медными воротами. Гази Барадж, зная, что Батый не пощадит не открывших ему ворот жителей, попытался помочь обреченным. Подозвав князя Романа Федоровича, он приказал:
— Езжай к воротам. Пусть не страшатся. Выходят. Мы пропустим народишко через свои порядки.
Роман Федорович поскакал к воротам.
— Кияне, верьте мне, — кричал он. — Сейчас будет штурм. Монголы никого не пощадят. Выходите, пока есть возможность. Перед воротами не монголы. Это булгары. Они не причинят вам зла. Спешите! Киевляне поверили. От ворот бежали женщины, дети… Их было много. Перед ними расступались ряды булгарских воинов, и казалось, что мирные жители поглощались огромным войском.
Видя, что перед Медными воротами Киева творится что-то непонятное, к булгарам подъехал принц Гуюк. Он оторопел от увиденного. Но князь Роман, поняв, что поступок Гази Бараджа хан Батый может расценить как предательство, бросил булгарский стяг на стену. Его подхватил один из защитников и принялся им размахивать. На вопрос Гуюка, что происходит, Гази Барадж невозмутимо ответил:
— Мои воины захватили ворота, и из них выходят пленные.
Не поверив эмиру, но и не найдя, в чем его обвинить, Гуюк приказал:
