Фридрих Клингер - Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад
Ф а у с т: К делу!
Д ь я в о л: Сейчас я лишь слегка касаюсь твоей души, но когда я задену твои чувства, ты запылаешь еще более горячим огнем. Да, ты один из тех людей, которых врожденная сила и высокий ум толкают к разрушению обыденных форм человеческой жизни, один из тех, кому недостаточно того, чем отметил его скупец. Велика твоя сила, ненасытна твоя душа и отважна воля, но проклятие ограниченности лежит на тебе, так же как и на всех остальных… И все же, Фауст, ты так велик, как только может быть велик человек.
Ф а у с т: Маска человека, ступай обратно в преисподнюю, если Ты и в лести подобен нам.
Д ь я в о л: Фауст, я дух, созданный из пылающего света. Я видел, как бесконечные миры появлялись из вечной тьмы. Ты же сотворен из грязи, ты создан вчера, — так с какой стати мне льстить тебе?
Ф а у с т: А все-таки тебе придется служить (мне, если я Этого захочу.
Д ь я в о л: За это мне причитается награда и похвала в преисподней, — дьявол, как и человек, ничего не делает даром.
Ф а у с т: Какой награды ты ждешь?
Д ь я в о л: Сделать из тебя существо, подобное мне самому, если только ты достаточно силен.
Ф а у с т: Стоило труда! При всей своей ловкости и хитрости ты плохо знаешь человека, если сомневаешься в силе того, кто однажды уже осмелился порвать узы, которыми природа так крепко сковала людские сердца. Какими нежными казались мне они, когда юность освещала для меня мир и людей сияющим блеском утренней зари! Но это время прошло, и тьма окутала горизонт; прожив полжизни, я стою на краю мрачной вечности. Я попрал закон, творящий гармонию между людьми.
Д ь я в о л: О чем ты мечтаешь, Фауст? Гармония! Разве она руководит запутанной пляской жизни?
Ф а у с т: Молчи! Может быть в последний раз я все это чувствую, может быть в последний раз оглядываюсь на прекрасную и счастливую долину своей юности. Зачем человек просыпается от этого блаженного сна? Неужели растение только затем становится деревом, чтобы засохнуть или быть срубленным? Смейся, дьявол, но я был когда-то счастлив. Пусть сгинет все, что невозможно удержать. Мы обретаем силу лишь тогда, когда гонимся за злом! Чем же я велик? Будь это так, я не нуждался бы в тебе. Иди, коварный льстец, — ты просто хочешь показать мне, как я ничтожен.
Д ь я в о л: Тот, кто способен почувствовать, в чем его слабость, тот, у кого достаточно смелости, чтобы уничтожить причину этой слабости, тот велик хотя бы этим. Ничего иного я не хотел сказать, и горе тебе, если я должен воздействовать на тебя словами!
Ф а у с т: Посмотри мне в лицо и скажи, о чем спрашивает тебя мой дух; произнеси то, чего я не решаюсь вымолвить.
При этих словах Фауст указал своим волшебным жезлом сперва на себя, потом на небо и затем сделал движение с востока на запад. Затем он продолжал:
— Слышишь, как бушует буря, — ты ведь жил и тогда, когда еще ничего не было.
Он коснулся своей груди и лба.
— Здесь царит ночь, дай мне увидеть свет.
Д ь я в о л: Отважный, я понимаю, чего ты хочешь. Я, дьявол, трепещу перед твоей смелостью.
Ф а у с т: Жалкий дух, ты не отделаешься от меня подобными отговорками! Я одержим такой жаждой, что выпил бы бесконечное море, если бы надеялся на дне его найти то, чего ищу. Я принадлежу либо тебе, либо ему. Впрочем, сейчас ты еще не властен надо мной, Фауст еще сам себе господин.
Д ь я в о л: Мгновение назад ты был свободен. Но теперь жребий твой брошен. Он был брошен уже тогда, когда ты вступил в этот круг. Тому, кто видел мое лицо, назад не вернуться. На этом я покидаю тебя.
Ф а у с т: Ты должен говорить, ты должен сорвать темный покров, который скрывает от меня мир духов. Что ты есть? На вид ты ничем не отличаешься от меня. Я хочу понять назначение человека, причину мирового зла. Я хочу знать, почему праведник страдает, а грешник счастлив. Я хочу знать, почему за минуту наслаждения мы платим годами скорби и страданий. Ты должен открыть мне основу основ всех вещей, тайные причины явлений физического и нравственного мира. Ты должен открыть мне того, кто все это создал, даже если ослепительная молния, пронзающая в эту минуту вон ту черную тучу, ударит в меня и я паду мертвым внутри этого проклятого круга. Ты думаешь, я звал тебя ради золота или плотских наслаждений? Наполнить свой желудок и удовлетворить плотские желания может всякий, как бы ничтожен он ни был. Ты дрожишь? Что же, я смелее тебя? Каких жалких дьяволов посылает мне ад! И ты называешь себя Левиафаном, который все может? Прочь! Ты не дьявол, ты такое же ничтожество, как я.
Д ь я в о л: Отважный! Тебе не пришлось еще, как мне, испытать кару мстителя. Даже если бы ты обладал силой всего рода человеческого, от первого до последнего грешника, один намек на эту месть превратил бы тебя в прах. Не спрашивай меня больше ни о чем.
Ф а у с т: Я так хочу и останусь непреклонен.
Д ь я в о л: Ты заставляешь меня преклоняться перед тобой и жалеть тебя.
Ф а у с т: Я требую только повиновения.
Д ь я в о л: Так спорь же с тем, кто зажег в твоей душе факел, который испепелит тебя, если твоя трусость его не погасит.
Ф а у с т: Я спорил с ним, но тщетно. Я молил его о свете, — он молчал. В диком отчаянии я звал его, но он и тут молчал. Молитва и ярость бессильны перед тем, кто, по-видимому, сделал слепое повиновение и рабское подчинение страданиям и мраку вечным законом. Одарив нас разумом, он тем самым обрек нас на муки. К чему факел, если его яркое пламя только ослепляет сбившегося с пути? И если иначе невозможно, пусть он хотя бы однажды озарит мне этот темный путь и потом сожжет меня. Итак, повинуйся без промедления!
Д ь я в о л: Ненасытный! Пойми, что и дьяволам поставлены пределы. С тех пор как мы пали, мы утратили способность постигать великие тайны; в нашем языке нет и названий для них. Только незапятнанные духи того мира могут размышлять о них и воспевать их.
Ф а у с т: Ты пускаешься на хитрости, чтобы своей изворотливостью обмануть меня, лишить того, чего я так страстно жажду?
Д ь я в о л: Глупец! Чтобы отомстить тебе, я мог бы разрисовать тебе яркими небесными красками то, что ты потерял, и потом предоставить тебя отчаянию. Но дагке если бы я был способен на большее, чем мне доступно, разве мог бы язык, созданный из плоти, сделать постижимым для человеческого ума то, что лежит вне пределов ваших чувств, то, что может понять только бесплотный дух?
Ф а у с т: Так будь этим духом и говори! Сбрось маску!
Д ь я в о л: Услышишь ли ты меня тогда?
Ф а у с т: Сбрось эту маску, — я хочу видеть тебя духом.
Д ь я в о л: Ты говоришь бессмыслицу. Хорошо. Смотри на меня! Я буду здесь, но не для тебя. Я буду говорить, но ты не поймешь меня.
После этих слов дьявол Левиафан превратился в яркое пламя и исчез.
Ф а у с т: Говори и разгадай загадки.
Легкое дуновение коснулось лба и ушей Фауста. Будто тихий ветерок скользнул по цветущему лугу и ласково поцеловал нежные лепестки. Потом его шелест усилился и превратился в неумолчный резкий грохот, напоминающий раскаты грома, удары волн о прибрежные скалы, вой и свист бури в ущелье. Фауст упал на землю и понемногу стал приходить в себя.
— А! Так вот он каков, голос духов! Мечта моя рассеялась, я обманут и снова должен пресмыкаться во мраке. Так, значит, я продал свою душу за плотские наслаждения, ибо только их и может дать мне этот дух-соблазнитель. И ради этого я поставил на карту вечность? А я надеялся познать то, что еще не было доступно никому из смертных, и, явившись к людям, подобно восходящему солнцу, озарить их своим светом! Так прощай же, гордая надежда жить вечно в сердцах людей, как подобает величайшему из них! Теперь я еще более жалок, чем прежде. Вместе с другими сынами праха я буду вечно ползать во тьме и грызть цепи Необходимости в тщетных попытках сбросить с себя и с других ее железное ярмо. Где ты, обманщик? Я жестоко отомщу тебе!
Д ь я в о л (принимая прежний облик): Я здесь. Я говорил, но ты не понимал моих слов. Теперь ты знаешь, кто ты есть — рожденный для мрака, игрушка сомнений. Ты не можешь овладеть тем, что тебе не предназначено. Отврати дух свой от невозможного и стремись к доступному. Ты хотел услышать речь духов, но когда она коснулась твоих ушей, ты без чувств упал на землю.
Ф а у с т: Не приводи меня в ярость! Я так изобью тебя своим волшебным жезлом, что исторгну слезы из твоих глаз. Я прикую тебя к краю моего магического круга и наступлю ногой тебе на горло. Уж это-то в моей власти!
Д ь я в о л: Попробуй! Весь ад будет потешаться над твоим гневом. Капля крови выступит на твоем дерзком челе за каждую мою слезу. Отчаяние выжмет ее, а месть будет взвешивать на весах мои слезы и твою кровь.
Ф а у с т: Какое безумие! Благородному существу связать себя с извечно осужденным, который помышляет только о зле, живет только злом!
Д ь я в о л: Противно слушать, когда человек упрекает дьявола в том, что он дьявол, которому претит людская привычка хвастаться своими несуществующими добродетелями!
