Василий Седугин - Святополк Окаянный. Проклятый князь
– Похвально, князь, разумные слова слышу. Можно было бы обсудить этот вопрос более подробно.
– Тогда прошу вечерком ко мне во дворец. Буду искренне рад увидеть тебя снова, пан Бруно.
В гриднице княжеского дворца собрались самые близкие люди: бояре Ратибор и Борислав, чашник Венд и ключник Драгомир. Скоро явился Бруно. В полусумраке большого помещения, освещенного стоявшими на столе свечами, лицо его виделось еще более сухощавым, чем это показалось Святополку днем, щеки впалые, а глаза прятались в глубоких глазницах и смотрели настороженно, испытующе. Святополк предложил ему место перед собой с тем расчетом, что видны будут его лицо и глаза, по которым можно будет догадаться о скрытых намерениях собеседника, как видно, человека непростого, скрытного.
Бруно уселся неторопливо, с достоинством и даже важностью. Первым заговорил Святополк.
– Благодарю тебя, пан Бруно, что не погнушался гостеприимством и посетил нашу скромную обитель. Сначала давайте выпьем за здоровье вашего короля Болеслава Храброго. Пусть боги дадут ему крепкого здоровья и успехов!
Выпили, закусили.
Бруно поднял свой бокал:
– А теперь выпьем за здоровье и многие успехи князя Святополка. Да будет ему сопутствовать удача во всех его начинаниях!
Снова выпили и закусили. За столом было очень тихо, все смотрели на Бруно, лицо которого было спокойно и непроницаемо.
– Думал я над тем, как укрепить дружбу Польского государства и Туровского княжества, – медленно проговорил Бруно, закончив обгладывать очередную кость и откладывая ее в сторону. – И вот к чему я пришел. Крепче нет дружбы на земле, чем династический брак. Если породнятся правители стран, водой их дружбу не разольешь, никаким мечом не разрубишь. Как ты, князь, смотришь на то, чтобы в лице польского короля заиметь себе тестя?
– Лучшего не придумаешь! – выдохнул Святополк.
– Я тоже так думаю. Есть у Болеслава Храброго дочь на выданье. Девушка необыкновенной красоты и обаяния. Поверь, мне пришлось видеть ее совсем недавно на королевском пиру. Ради такой девушки можно отправиться в путешествие за тридевять земель, за моря и океаны.
Святополк понимал, что Бруно преувеличивает достоинства принцессы, но решил поддержать его.
– Я готов за моря и океаны, – сказал он с улыбкой.
– Раз князь не отказывается, то пан перейдет к изложению своего плана. Я завтра же могу отправиться на родину и заеду в Краков, попрошусь на прием к королю. При дворе у меня остались люди, которые посодействуют мне в этом. Пан обещает, что от имени туровского князя сделает предложение королю выдать за тебя замуж свою дочь.
– Значит, ты намерен посватать принцессу? – спросил Святополк.
– Именно это пан и собирается сделать.
– Но тогда надо приготовить дары королю и подарки невесте.
– Разумеется, князь. Не с пустыми же руками являться к польскому государю.
– Ну, это нетрудно сделать. Пушнины, золотых и серебряных вещичек у нас предостаточно: ведь в этом году мы ничего не отправляли в Киев. Драгомир, подсуетись, выбери самое лучшее из того, что есть у нас в запасе.
– Будет сделано, князь.
Святополк немного подумал, сказал:
– Пожалуй, я сам возглавлю посольство. Мне хочется взглянуть на свою будущую жену да и с тестем поближе познакомиться.
Через неделю отправились в Польшу. Едва переехали Буг, как им открылся новый мир. Дома пошли не только срубные, но и построенные из каркасов – столбов и балок, заполненных глиной, кирпичами, обмазанными глиной, почти в каждом доме – или навес, или галерея, или арка. Внутри дома не одно помещение, а два или три, с сенями, в которых располагался камин, в него выходило устье хлебной печи, находившейся в избе.
Деревни, как и на Руси, были уличными. Но многие дома располагались кругами возле пруда или площади, а потом растекались лучами в разные стороны. Святополка и его спутников такое устройство сначала удивило и озадачило, а потом понравилось: возле прудов или на площадях стояли наиболее добротно возведенные дома, видно жили обеспеченные люди, к ним просились на постой, а кое-где были даже корчмы, в которых можно было перекусить.
И люди одевались по-иному. Женщины предпочитали полосатые ткани; из них были сшиты юбки, передники, женские накидки. Мужчины красовались в коротких льняных рубашках и штанах из белого сукна, на некоторых были короткие куртки из белой шерсти. В селениях посольство встречали с большой теплотой, угощали кислой похлебкой – мукой, заквашенной на воде, или щами из квашеной капусты, приправленными или салом, или маслом, или сметаной. Подавали капусту тушеную с мясом, луком и грибами, фигурные сыры, печенье, пряники, кислый освежающий напиток из молока.
Подъехали к Кракову, небольшому городу, обнесенному деревянной крепостной стеной. Возле княжеского дворца посольство уже ждали: Бруно удосужился заранее предупредить о приезде высокого гостя из Руси. На крыльцо вышел сам король Болеслав Храбрый, высокий, широкоплечий, с живыми глазами и веселой, насмешливой улыбкой. Одет он был по-простому, только на плечах красовался плащ из дорогой материи, расшитый золотыми и серебряными нитями. Он без особых церемоний первым шагнул навстречу Святополку, обнял его и повел во дворец.
Внутренность залы, где принимали гостей, была богато украшена. Потолочные балки поражали затейливой резьбой, половицы закрыты пышными восточными коврами, а стены были сплошь затянуты кипрскими шелками, затканными золотом. Стол ломился от яств и питья, поданных в чеканной серебряной и позолоченной посуде.
– Рассказывай, рассказывай про свое княжество, велико ли оно, с какими правителями у тебя установились хорошие отношения, а с кем не ладишь? – забросал вопросами Болеслав. Святополк как мог отвечал, с удовольствием отмечая про себя, как все больше и больше нравится ему неугомонный и энергичный польский король.
Вдруг Болеслав хлопнул Святополка по спине, воскликнул:
– Как же мы до сих пор свой товар лицом не показали! Эй, слуги, пригласите мою дочь Марину!
Скоро в зал вошла Марина, в праздничном платье и богатых украшениях. Но не они привлекли внимание Святополка. Он невольно залюбовался красотой девушки. Было ей лет шестнадцать-семнадцать. Цветущее личико с пухленькими щечками, блестящими от волнения глазками и вздернутым носиком с первого взгляда понравилось ему. «Ах, почему я ранее встретил Анастасию, а не ее?» – с тоской подумал он.
– Ну, князь, хороша у меня дочь? – с гордостью спросил король.
Святополк мигнул Драгомиру. Тут же несколько слуг вынесли ворох дорогих собольих шкурок, драгоценности и другие богатые подарки, уложили у ног Марины. Зал замер, увидев такую роскошь.
Святополк и Марина сели рядом с королем. Тот с покровительственной улыбкой посмотрел на них, произнес:
– Поворкуйте вдвоем, а мы с гостями выпьем за ваше здоровье.
Болеслав ушел в другую сторону залы, где продолжал пировать, а Святополк с Мариной остались один на один. Оба были смущены. Первым пришел в себя Святополк. Он спросил:
– Как ты себя чувствуешь, пани?
– Хорошо. Я ведь дома. А ты, князь?
– Я уже начинаю привыкать к вашей стране. Она мне пришлась по душе.
– И чем же?
– Народ добрый и приветливый.
– Я очень рада. А на Руси люди другие?
– Тоже очень гостеприимны. Если кто не приветит гостя, тому мстят, как за оскорбление всему обществу.
– А знаешь, – оживилась Марина, – я очень люблю путешествовать. Когда отец берет куда-то в своих поездках, для меня это праздник. А тебе нравится странствовать?
– Очень! Я с большим удовольствием проехал по землям Польши.
– А мне не терпится посмотреть на Русь!
Дальше у них разговор пошел легко и свободно и касался как серьезных дел, так и незамысловатых мелочей, но которые им казались очень важными и нужными. А когда пир стал клониться к концу, Святополк проводил ее до дверей светлицы, и они договорились о встрече на следующий день.
Утром его пригласил к себе король. Он сидел в кресле в домашней одежде, перед ним была простая еда – жаркое из косули, посыпанное чебрецом, мед, орехи, настой из трав. После обычных в таких случаях приветственных слов Болеслав сказал:
– В непростое время ты приехал свататься, князь. Идет долгая, жестокая война с Германией. Вот уже седьмой год бьются польские войска против императора Генриха. Сначала он нас одолевал, занял несколько крепостей, разграбил пограничные уезды. Но в последнее время мне удалось успех перетянуть на свою сторону. Хитрее надо быть в борьбе с противником! Не только на полях сражения побеждать, но и тайной войной, разрушая единство в рядах неприятеля. Установил я тесные связи с некоторыми баронами и герцогами германскими, которые недовольны своим императором, заручился их поддержкой и ударил по войскам императора. Выгнал я немцев не только со своей земли, но и занял уезд Лужицы. Намерен в ближайшее время начать наступление на Мильско. Упорен Генрих, но мы будем еще упорнее! Вот так-то князь. А каковы твои дела?
