Серж Арденн - Герцог Бекингем
Уртадес с пренебрежением оглядел слугу Божьего.
– Как вы попали в крепость?
– Монсеньор, вы служите великому королю Испании, поэтому Вашу Милость можно встретить во всех уголках Старого Света, я же лишь жалкий слуга Господа нашего, чьё имя неустанно превозношу в молитвах, под сводами благословенного монастыря Фонфруад, аббатства Пресвятой Девы Марии, здесь в Руссильоне, поэтому, возможно, именно мне поручили это деликатное дело. Мы с братьями привозим вино в цитадель Перпиньяна и сюда, во Дворец. Наш настоятель отец Бернар дружен с доном Ардегоном…
– Постойте! Не тараторьте! Откуда вам известно моё имя, и кто вам сообщил о моём приезде?!
Возмущенно прервал монотонный, елейно-молитвенный лепет монаха дон Карлос. Цистерцианец снисходительно улыбнулся, будто услышал вопрос, переполненный детской наивностью, лукаво взглянув на дворянина. Приклонив лысеющую голову, он подхалимнически, нараспев произнес:
– О-о-о! Ну, кто же, кто же не знает такого славного сеньора…?
– Вы иезуит?
Вновь прервал цистерцианца Уртадес.
Монах угоднически расплылся в приторной улыбке, смиренно потупив взор, казалось, у него над головой сейчас появится нимб.
– Ладно, хватит о пустом, что вас привело ко мне?
Цистерцианец замешкался, слегка повернул голову назад, вскользь взглянув на гвардейцев, стоявших у него за спиной. Граф, не отводя пренебрежительного взгляда, с трудом совладав с нетерпением, произнес:
– Ну, хорошо, Саладес, Ортега оставьте нас.
Сержанты незамедлительно вышли. Монах неторопливо достал из просторного рукава рясы конверт, запечатанный сургучными печатями, и медленно положил его на стол перед испанцем. Дон Карлос сорвал печати и раскрыл письмо. Быстро прочитав его, он взглянул на жалкого святошу, явно продолжая размышлять над прочитанным. Наконец он, прервав раздумья, спросил:
– Вы знаете о содержании письма?
Источая благость, монах угоднически поклонился.
– Ну, что вы, монсеньор, понятия не имею.
Окончательно упорядочив мысли, и очевидно приняв решение, граф одарил цистерцианца хищной, презрительной улыбкой.
– Вы, фра Иннокентий, опасный человек, таких как вы, я предпочитаю держать на коротком поводке, настолько коротком, чтобы в любой момент можно было бы дотянуться кинжалом. Поэтому, пожалуй, я оставлю вас у себя.
Лицо монаха окаменело от возмущения.
– Саладес!
В комнату вошел гвардеец.
– В подвал его.
Схватил за шиворот монаха, с перекошенным от негодования лицом, не встретивший сопротивления сержант, с легкостью выволок его из комнаты.
Оставшись один, дон Карлос, ещё раз перечел письмо и, заложив руки за спину, в задумчивости, подошел к окну.
ГЛАВА 12 (71) «Кто охотник, а кто добыча?»
ФРАНЦИЯ. ГАВРСКАЯ ДОРОГА.
По пути в Гавр, мушкетеров короля постигла неудача: отъехав не более трёх лье от Лильбона, одна из лошадей захромала, что вынудило господ Арамиса и Атоса остановиться на первом, попавшемся по дороге, постоялом дворе. У дверей трактира «Серебряная шпора», так именовался сей захолустный кабачок, дворяне спешились, привязав скакунов под раскидистым вязом, рядом с парой ладных жеребцов ожидавших своих седоков, очевидно решивших отобедать в гостеприимной харчевне. Переступив порог заведения Арамис, отыскав глазами хозяина, что сновал по залу, пиная попадавшихся под ноги домашних птиц, препятствовавших его резвому полугалопу, громогласно и повелительно произнес:
– Именем короля…
Этот возглас собрал взгляды многочисленных путников, выбравших «Серебряную шпору» для того, что бы отдохнуть и перекусить, после чего мушкетер достал из дорожной сумки свиток с большой печатью красного сургуча и предъявил его оторопевшему трактирщику.
–…нам нужна лошадь, да поскорей!
Хозяин харчевни, втянув голову в плечи, испуганно взглянул на покачивающийся, словно маятник сургуч с отпечатанным на нем незнакомым гербом, и молитвенно сложив на груди ладони, дрожащим голосом, робко произнес:
– Ваша милость, клянусь святым Аврелием, кроме клячи на которой бездельник Кутон возит воду, мне более нечего предложить.
Глаза, осанка и блеяние едва живого от страха трактирщика были бесспорным доказательством того, что несчастный говорит правду. Не растерявшись, мушкетер окинул строгим взглядом притихших посетителей, и повелительно, тоном герольда провозглашавшего волю властелина, объявил:
– Приказ Его Величества не оставляет права медлить, поэтому я вынужден реквизировать одну из лошадей, что стоят у входа в таверну!
Голос Арамиса звучал так громко, что его требования имели возможность услышать все присутствовавшие под сводами трактира. Взгляд изнывающего от робости кабатчика устремился на двух господ, которые расположились за столом прямо у распахнутого окна.
Здесь мы имеем возможность лишний раз, на примере убедиться в правдивости строк происходящих из Нового Завета, послания апостола Павла к Римлянам: «О бездна богатства и премудрости и ведения Божия! как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!»
«Воистину, пути Господни неисповедимы» – шепотом, беззвучно произнес д'Анж, будучи одним из тех, кто трапезничал за упомянутым столиком, и на кого пал испуганный взор хозяина трактира, а затем и грозного мушкетера. Барон, натянуто улыбнувшись, под столом, отдернул руку Поликена, что потянулась к эфесу. В его голове с быстротой стремительного броска ястреба, обрушившегося с небес на долгожданную добычу, созрел коварный план, к осуществлению которого безотлагательно приступил молодой дворянин.
Д'Анж поднялся направившись к Арамису, несколько обескураженному нарочитой доброжелательностью хозяина лошадей.
– Мне, месье, как преданному слуге и истому стороннику Его Величества, делает честь ваш выбор, павший на моих скакунов. Я безмерно рад, что мой скромный вклад сможет помочь людям короля достичь поставленной цели.
Арамис, не сводя глаз, где затаились недоверчивость и подозрительность, с любезного незнакомца, с благодарностью поклонившись, потянулся за кошельком.
– О, нет, нет!
Воскликнул барон словно ошпаренный.
– Это ни к чему. Вот только, если, разумеется, господа не против, я сам укажу коня, которого уступаю, и лично прослежу, чтобы трактирный слуга, без промедления поменял седла. Господам же, чтобы скрасить ожидание, с дороги, полагаю, не помешает глоток анжуйского.
Вняв словам добродушного посетителя, что так любит и ратует за Его Величество Людовика Бурбона, трактирщик, опережая волю роялистов, уже примчался с кувшином белого шампанского, услужливо наполняя кружки. Мушкетеры переглянулись, и, не узрев ни опасности, ни подвоха в словах незнакомого молодого месье, что охотно согласился расстаться со своей лошадью, уселись за стол, распивая прохладное вино, предложенное хозяином.
После того как скакуны были готовы к путешествию Д'Анж вернулся за свой столик, любезно поклонившись мушкетерам, которые, насладившись вином, поспешили незамедлительно отправиться в путь. Взгляд изумленного Поликена коснулся улыбающегося лица барона, проводившего глазами, исчезнувших за дверями, слуг короны. Дворянин же, откусив ломоть холодной говядины, самодовольно произнес:
– Ну, что ж, теперь мы наверняка знаем всех участников сего кровавого спектакля.
– Простите месье, будь я проклят, если хоть что-нибудь понял из произошедшего здесь представления.
– Всё не так сложно Поликен.
Допив вино, барон, достал из кошелька несколько монет, бросив их на стол.
– Следы от подков моей лошади, я узнаю из сотни других.
– И, что это нам даёт?
– Очень многое. По этим следам мы узнаем, где остановились господа мушкетеры. А в том, что в ближайшее время им придется остановиться, я могу вас заверить.
– Остановиться?!
– Именно, именно остановиться. Ведь я подрезал подпругу мушкетерского седла, которое незадачливый конюх взгромоздил на хребет моей кобылы. Этим господам придется искать помощи шорника, что бы починить седло или купить новое.
– Но зачем нам всё это?
Улыбка, вызванная превосходством, заиграла на губах барона.
– Когда мы следовали по улицам Лильбона, мне на глаза попалась тюремная карета. Не заметили?
Поликен с глупым видом пожал плечами.
– Ну, мало ли тюремных карет, да и ни к чему мне всё это.
– Э-э нет братец, тут ты ошибаешься, в таком деле не бывает случайностей, любая мелочь цениться на вес мышьяка. Быть может любая другая тюремная карета не вызвала бы моего интереса, но в Лильбоне, возле экипажа я заметил господина Ла Удиньера – лейтенанта гвардии кардинала. Как ты полагаешь, что может делать в такой глуши, столь важная персона?
– Простите хозяин, но я не понимаю, к чему вы клоните?
– Вне всяких сомнений, двое наглецов, которые отобрали мою лошадь, так же как и Ла Удиньер со своими людьми, следуют в Гавр. Нам нужно избавиться как от роялистов, так и от кардиналистов и я уже придумал, как это сделать. Вот только нужно раздобыть лошадь.
