Полубородый - Шарль Левински
От того места, которое мы могли видеть с нашего скалистого выступа, было недалеко до Главного озера, и я подумал, что сейчас дядя Алисий отдаст приказ отрезать отряду дорогу. Гени тоже так думал и в последний раз попытался предотвратить несчастье. Он убеждал Алисия, что будет большой ошибкой то, что тот задумал; что продолжительный мир дороже короткого триумфа и иногда достойнее отдать противнику победу в сражении, но зато выиграть войну в целом.
Я не ждал пользы от его уговоров и думаю, у самого Гени тоже не было такой надежды, но, к моему удивлению, Алисий, казалось, действительно заколебался. Люди с топорами выжидательно смотрели на него, но он отвернулся от них и задумчиво смотрел на Гени. Чёрт умеет сделать любое выражение лица, какое захочет. Пауза всё затягивалась, и я про себя взмолился: «Боже правый, продли это ещё немного, тогда Алисий пропустит момент и герцог проедет мимо Главного озера». Но в этот миг раздался ещё один крик сыча, на сей раз с другой стороны, и лицо дяди Алисия преобразилось, превратившись в одну большую, победную ухмылку.
– Оп-пля! – сказал он и медленно закрыл свой здоровый глаз. А потом громко выкрикнул: – Assalto!
Топоры в едином широком взмахе обрушились на колья, каждому из мужчин понадобилось не больше двух ударов. И штабеля брёвен и кучи камней пришли в движение с грохотом, который тогда разнёсся по всей округе, как эхо небольшого горного обвала. Брёвна и камни сползали и скатывались вниз по склону, всё быстрее, к краю, через край, было слышно, как они бьются внизу о дорогу, а потом начались вопли.
И дядя Алисий тоже издал крик, больше похожий на рёв дикого зверя, чем на голос человека, потом он побежал со своей полубардой со скалистого выступа вниз, к крутой тропинке в сторону Главного озера. Оттуда ещё долго доносился его смех, ещё и потом, когда я, собственно, уже давно ничего не мог слышать.
Позднее я узнал, что последний крик сыча издал Поли – как сигнал того, что герцог очутился в самом узком месте, там, где некуда уклониться от обломка скалы или от бревна.
Восемьдесят вторая глава, в которой гибнет множество людей
Когда Аннели рассказывает про чёрта, её истории почти всегда заканчиваются так: и снова ему удалось ввергнуть человека в беду; он гулко смеётся, как может смеяться только чёрт, и это конец рассказа. Правда, Аннели наскоро подвешивает в конце завершение: «Тут большая летучая мышь подхватила человека своими когтями» или «земля разверзлась, и он провалился прямо в преисподнюю», но она и сама себя при этом не слушает толком, а думает уже о том, какое следующее кушанье перед ней поставят. А что там стало дальше с человеком, который попался на уловку чёрта, она не рассказывает. А я мог бы ей сказать. Я сам это сегодня испытал. Это рвёт у тебя сердце из груди.
Дядя Алисий хотел не просто перекрыть дорогу герцогу, и ни я, ни Гени не заметили, что с самого начала он задумал другое, куда худшее, и если бы он был настоящий чёрт, а не только его половинка, его план осуществился бы. Настоящий чёрт не пошёл бы на поводу у своего тщеславия и не спас бы тем самым жизнь герцогу, а случилось именно так. Это «оп-пля» Алисия и составило разницу, то короткое мгновение триумфа, которое он позволил себе перед своим «Assalto!». Если бы он отдал тот приказ тотчас по сигналу Поли, в тот самый миг, тогда бы лавина, которую он подготовил, задела и герцога, и он был бы сейчас мёртв, как и все остальные. Но Алисий промедлил на одно лишнее мгновение, ровно настолько, чтобы сощурить глаз и язвительно ухмыльнуться в сторону Гени; и этого мгновения хватило, чтобы всё изменить. Когда началась атака, герцог и два его форейтора уже миновали узкое место, и камни с брёвнами падали уже позади них. Его сивая лошадь от испуга встала на дыбы, как мне рассказывали, но герцог оказался хорошим наездником и удержался в седле. Он лишь на миг оглянулся на свою свиту, а потом отдал приказ, и эти трое галопом ускакали вперёд. Алисий говорит, что бегство вообще типично для трусости Габсбургов, но я рад, что выжили хотя бы эти трое, и без них было убито достаточно много людей.
Свите не повезло. Когда у них над головами загремело, они подумали, что их настигло землетрясение или горный обвал, если у них вообще было время хоть что-то подумать; многие были убиты в первый же момент. Другие, с перебитыми костями или придавленные рухнувшими конями, увидели людей, бегущих к ним, и подумали, что кто-то спешит к ним на помощь. Но бежали к ним не добрые самаритяне, а камрады дяди Алисия. Он не обманул и в этом пункте, они действительно явились, но не к другим наверх, на поляну. Они прятались в лесу и в разрушенном доме и подоспели не помогать, а убивать. Тех немногих людей из герцогской свиты, которые ещё оставались в седле, они стаскивали на землю своими полубардами, раненым они вонзали пики в живот, а кто ещё и верещал, тому раскраивали череп боевыми дубинками, в том числе и своим камрадам, которые выдали им
