П. Васильев - Суворов. Чудо-богатырь
Наш авангард, которым командовал князь Багратион, двинулся к городу Лекко. Тут произошла битва с французами, и после 12-часового сражения неприятель поспешно отступил вниз по реке Адде, потеряв убитыми до 2000 солдат. Пленных Суворов отпустил.
— Ступайте домой и объявите своим землякам, что Суворов здесь! — сказал при этом он.
Средняя колонна союзных войск, переправившись через Адду, у Кассано напала на неприятеля, который был разбит наголову так, что сам главнокомандующий, генерал Моро, едва спасся от плена. Неприятель потерял более 3000 убитыми, 14 пушек и 11 знамен.
При деревне Вердерия союзники одержали снова славную победу.
Здесь французские генералы, видя безвыходность своего положения, сдались в плен с 3000 войска и с 8 пушками.
В день святой Пасхи, 18 апреля, Суворов торжественно вступил в Милан с союзным войском. Встреча была торжественная: духовенство и множество народу вышло навстречу герою; во главе духовенства находился архиепископ с крестом в руках. Суворов, с благоговением поцеловав святой крест и руку у архиепископа, проговорил:
— Император Павел прислал меня восстановить папский престол и привести народ в послушание монарху его. Помогите мне в этом святом долге.
Князь Борис Пронский и подполковник Жданов состояли при фельдмаршале и сопутствовали ему во всех делах.
В одном из сражений с французами князь Борис Пронский был послан фельдмаршалом Суворовым к князю Багратиону с важными бумагами; Пронского сопровождали только трое казаков.
Выполнив приказание, князь возвращался в главную квартиру; он спешил и, не обращая внимания на неприятеля, ехал в виду его. До главной квартиры оставалось уже недалеко, как вдруг Борис Пронский был окружен десятком французских гусар. Казаки стали защищаться, но скоро меткими выстрелами были убиты; человек пять французов тоже валялись на земле в предсмертных муках, остальные напали на князя Пронского. Борьба была неравная: он один, а французов пятеро.
— Сдавайся! — крикнул один из гусар, прицеливаясь из ружья в Пронского.
— Лучше смерть, чем плен, — по-французски ответил молодой князь, продолжая отбиваться.
Он уже приготовился к смерти, как вдруг два метких выстрела положили на месте двух французов. Два русских солдата-кавалериста спешили на помощь князю Борису.
Гусары, нападавшие на князя, ускакали.
Князь Пронский посмотрел на своих избавителей, и крик удивления вырвался у него из груди: в одном из солдат он узнал сына управляющего:
— Сергей, ты ли?
— Я, ваше сиятельство.
— А это кто? — показывая на Ивана Забулдыгу, спросил молодой князь.
— Я был вашим крепостным, ваше сиятельство, прозывался Забулдыгой, — ответил, нисколько не стесняясь, Иван.
— Стало быть, вы мои избавители? Чем же мне отблагодарить вас?
— Ничего не надо.
— Нет, нет, расскажу об этом главнокомандующему. Но скажи, Сергей, что заставило тебя покинуть Михалково и пойти в солдаты? — спросил по дороге до главной квартиры князь Пронский.
— Не спрашивайте, ваше сиятельство, — тихо ему ответил Сергей.
— А как там мать и отец, как Анюта?
Сергей покраснел и смутился.
— Что же ты не отвечаешь? Уж жива ли она?
Князь Борис не понял причину смущения Сергея и подумал, не случилось ли какого несчастья с молодою девушкой.
— Попова дочка жива и здорова.
— С чего же ты так смутился? Ты что-то от меня скрываешь…
— Будьте покойны, ваше сиятельство, с поповной ничего не случилось, — проговорил Сергей, стараясь успокоить молодого князя.
Борис Пронский щедро наградил Сергея и Ивана Забулдыгу за свое спасение.
XIV
В сражении при Басиньяне наши солдаты снова одержали победу над французами. Особенно в этом сражении отличился молодой генерал Милорадович. Во время стычки под ним были убиты две лошади.
Между тем другой ученик Суворова только с шестью батальонами и двумя казачьими полками вступил в Генуэзскую крепость, храбро сразился с неприятелем и положил на месте 2500 неприятельских солдат.
Крепости итальянские, занятые французами, сдавались русским одна за другой.
Главнокомандующий французскою армией, генерал Моро, отступал; но Суворов не увлекся его преследованием и разгадал тактику Моро: если бы союзники стали преследовать неприятеля, то очутились бы в незавидном положении, — Моро соединился бы с корпусным генералом Макдональдом и встретил бы Суворова с 70 000 своего войска, отрезав его от австрийцев.
Суворов стал препятствовать соединению двух неприятельских генералов, Моро и Макдональда; он хотел разбить их порознь.
Главная армия Суворова не шла, а летела, бежала, несмотря на нестерпимый итальянский зной. Сам великий полководец то и дело переезжал от головы к хвосту колонны, повторяя:
— Вперед, солдатушки! Вперед, чудо-богатыри! Голова хвоста не ждет!
Он встретился с войском генерала Макдональда на берегу реки Требии. Неприятелей было больше чуть не вдвое, но для Суворова это ничего не значило. Во время сражения при Требии он сам разъезжал по фронту.
— Вперед, солдатики-молодчики, вперед! Коли! Руби, бери!
Отпуская князя Багратиона атаковать французского генерала Макдональда, он сказал:
— Спеши, князь Петр, атаковать Макдональда: у него нет и двадцати тысяч войска. Атакуй — с Богом! Ура!
А на самом деле у Макдональда войска было 28 тысяч; но Багратион, несмотря на то что солдаты были изнурены быстрым походом, атаковал неприятеля; русские ударили в штыки и сбили французов за Требию. Но на второй день битвы французы сильною колонной, под прикрытием сильного огня своих батарей, перешли Требию и, опрокидывая все преграды, ринулись в середину нашей линии и прорвали наш фронт. Наши солдаты начали отступать, и лишь вмешательство Суворова и подход свежих подкреплений спасло наше войско и помогло ему выиграть битву.
После еще одного сражения Макдональд с остатками своего войска удалился в Тосканскую область, а потом приказал своим солдатам соединиться с генералом Моро, а сам поехал в Париж залечивать раны.
От французской 35-тысячной армии не осталось и половины; одних пленных и раненых было более, 12-ти тысяч человек.
Союзное войско потеряло убитыми тысячу человек и около 4-х тысяч ранеными.
Последовала быстрая сдача итальянских городов и крепостей, так что победители едва успевали получать ключи от них. Сдалась союзному войску и одна из самых сильных крепостей Европы — Мантуа, с 675 орудиями.
Успехи Суворова дошли до Бонапарта, будущего властителя полмира. Он в то время воевал в Египте и, узнав обо всем, воскликнул:
— Безумцы, они погубили все мои победы! Суворов уничтожил в один поход годы трудов моих.
XV
— Ваше сиятельство, вас какой-то солдат спрашивает, — входя в палатку князя Пронского, проговорил денщик.
— Что ему надо?
— Не сказывает, ваше сиятельство!
— Ну, пусть войдет.
Князь Борис Пронский, после жаркого дела при Требии, приготовился было отдохнуть немного и расположился на койке.
— Тебе что надо? — не совсем ласково спросил у вошедшего солдата князь.
— Простите, ваше сиятельство… я… я… потревожил вас.
— А, Иван; а я тебя, братец, не узнал! Что надо — говори?
Князь Борис встал и подошел к Ивану Забулдыге.
— Сергей помирает, ваше сиятельство, — печально произнес солдат.
— Как? Что с ним?
— Ранен в голову… Чуть жив лежит.
— Где он?
— На перевязочном пункте… ваше сиятельство, он-то и послал меня к вам.
— Пойдем.
Князь Борис накинул на плечи шинель и в сопровождении Ивана быстро направился на перевязочный пункт.
— Вот он, ваше сиятельство, — проговорил Иван, подводя князя к смертельно раненному Сергею.
Тот тихо стонал с закрытыми глазами.
— Сергей! — тихо позвал его князь.
Умирающий открыл глаза.
— Ваше сиятельство, пришли… Спасибо… — слабым голосом заговорил Сергей. — Хочу перед смертью попросить у вас прощения.
— У меня? За что?
— Я… я любил попову дочь.
— Ты… ты любил Анну? — воскликнул князь Борис.
— Любил, крепко любил, в солдаты нарочно ушел, смерти искал… Невмоготу была мне жизнь: не любила меня Анна… Простите…
Сергей заметался в предсмертных муках.
— Несчастный!..
Из глаз князя Бориса текли слезы.
— Скажите ей, князь, что и в предсмертный мой час я не переставал ее любить… Отцу моему поклонитесь от меня, пусть он за меня молится… Умираю…
— Батюшка, прочтите над умирающим молитву, — останавливая проходившего мимо священника, сказал князь Борис.
Старец-священник покрыл голову умирающему епитрахилью и дрожащим голосом стал читать отходную молитву.
