Речные заводи (том 1) - Най-ань Ши
Так он прожил в крепости более месяца. Кончалась последняя луна старого года, и наступила ранняя весна; приближался праздник фонарей – Нового года.
Сейчас мы расскажем вам о том, как население города Цинфын готовилось к этому празднику. Каждый пожертвовал в пользу Храма бога неба и земли деньги иди вещи, а в кумирне этого бога соорудили большую рыбу для иллюминации. Сверху протянули гирлянду с разнообразными цветами, к которой подвесили около семисот разноцветных фонарей. В городе устраивались различного рода увеселения.
Внутри кумирни шли игры. Перед каждым домом сооружались разукрашенные арки и на них развешивались фонари. На улицах затевались всевозможные развлечения и потехи. И хотя все это нельзя было, конечно, сравнить с празднествами в столице, все же это было большим, веселым торжеством для жителей Цинфына.
В праздничный вечер Сун Цзян был в крепости и вместе с Хуа Юном сидел и пил вино. В эти дни небо было совершенно безоблачным. Хуа Юн еще утрам сел на лошадь и съездил в управление. Он отрядил несколько сот солдат и назначил их нести стражу по городу в новогоднюю ночь. Кроме того, он отправил людей для охраны ворот крепости. К вечеру он вернулся в крепость и пригласил Сун Цзяна отведать засахаренных фруктов.
– Я слышал, что сегодня ночью на улицах города будет зажжено много фонарей, – сказал Сун Цзян Хуа Юну. – Я хотел бы полюбоваться этим зрелищем.
– Я бы охотно пошел с вами, дорогой брат, – сказал Хуа Юн, – но, к сожалению, занят сегодня на службе. Пойдите с кем-нибудь из моих домашних, но возвращайтесь пораньше. Я буду ждать вас, и мы выпьем вина в честь нашего славного праздника.
– Прекрасно, – сказал Сун Цзян.
Когда стемнело и на востоке взошла золотая луна, Сун Цзян в сопровождении нескольких близких Хуа Юну людей, не спеша, отправился в город. Гуляя по улицам, они увидели устроенные у ворот каждого дома арки, разукрашенные разноцветными фонарями. На фонарях разнообразной и причудливой формы были расписаны разные истории. Они были разрисованы чудесной росписью: пеонами, мимозами, цветами лотоса.
Вчетвером, держась за руки, подошли они к кумирне, полюбовались немного открывающимся оттуда видом и затем направились по дороге на юг. Сделав не более семисот шагов, они при ярком свете факелов и фонарей увидели впереди себя толпу людей, веселившихся у ворот большого двора. Слышались звуки барабана, гонгов и литавров и одобрительные возгласы зрителей. Сун Цзян хотел посмотреть труппу выступавших танцоров, но так как он был маленького роста, то стоявшие впереди мешали ему. Люди, сопровождавшие Сун Цзяна, знали распорядителя этих актеров и попросили, чтобы толпа расступилась и дала возможность Сун Цзяну протолкаться вперед и посмотреть игру.
Главный актер играл грубого деревенского парня, он шел, шатаясь, и Сун Цзян, глядя на него, разразился громким хохотом. Надо сказать, что этот двор принадлежал начальнику крепости Лю Гао, и сейчас он с женой, в компании еще нескольких женщин, смотрели представление. Услышав смех Сун Цзяна, жена Лю взглянула на него и при свете фонарей узнала его. Показывая на Сун Цзяна, она сказала мужу:
– Ха, вон тот маленький черномазый парень – атаман разбойников, которые схватили меня на днях.
Услышав это, Лю Гао струсил, взял человек семь из своей охраны и приказал задержать того, кто смеялся. Сун Цзян повернулся и пошел прочь. Но не миновал он и десяти домов, как солдаты настигли его, схватили и отвели в крепость. Там они взяли четыре веревки, связали его и привели в управление. А три его проводника, увидя, как взяли Сун Цзяна, побежали к Хуа Юну и сообщили ему о случившемся.
В это время начальник Лю Гао уже находился в управлении и приказал доставить туда Сун Цзяна. Охранники, окружив Сун Цзяна, ввели его в управление и поставили на колени перед начальником Лю.
– Да как смеешь ты, разбойник с горы Цинфын, открыто появляться сюда и еще смотреть на празднество с фонарями?! – закричал Лю. – Что можешь ты сказать в свое оправдание сейчас, когда тебя поймали?
– Я торговец из города Юньчэн, – сказал Сун Цзян, – зовут меня Чжан-сань. Я старый друг начальника Хуа Юна, приехал сюда уже давно и никогда не был разбойником на горе Цинфын.
Но жена начальника Лю Гао выскочила из-за перегородки и закричала:
– Ты еще отпираться вздумал, мерзавец! Или ты забыл, как я называла тебя там, на горе, атаманом.
– Вы ошибаетесь, сударыня, – почтительно отвечал Сун Цзян. – Разве я не сказал вам еще тогда, что я проезжий из города Юньчэн и был схвачен разбойниками так же, как и вы.
– Если ты действительно купец, – сказал Лю, – и они тебя схватили, то как же смог ты освободиться и прийти сегодня сюда смотреть на праздничные торжества.
– Там, на горе, – сказала жена Лю, – ты, мерзавец, держал себя высокомерно и гордо восседал на главном месте, не обращая ни на кого внимания.
– Сударыня, – сказал Сун Цзян, – вы забыли, что я приложил все мои старания, чтобы спасти вас и отпустить с горы. Почему же сегодня вы хотите представить меня разбойником?
Эти слова привели жену Лю в ярость, и, указывая на Сун Цзяна, она стала браниться:
– Этого закоренелого негодяя можно заставить говорить только палками.
– Правильно, – сказал Лю Гао. Он приказал принести расщепленный бамбук и избить Сун Цзяна.
Сун Цзяна принимались бить уже два раза. Кожа на нем свисала лохмотьями, и кровь лилась ручьем. Затем начальник приказал заковать его в цепи, а на следующий день посадить в повозку для преступников и сослать в областной город. Вот что ждало Сун Цзяна, именитого горожанина Юньчэна.
Между тем сопровождавшие Сун Цзяна люди быстро возвратились и доложили обо всем Хуа Юну. Тот был сильно взволнован. Он тут же написал письмо и послал с ним толкового человека к начальнику Лю Гао, надеясь освободить Сун Цзяна. Человек поспешил к дому Лю Гао. Когда охрана доложила Лю Гао, что у ворот ожидает посланный начальником Хуа Юном человек с письмом, он сказал, чтобы этого человека провели в управление. Посланный передал письмо, Лю Гао вскрыл его и прочитал следующее:
«Хуа Юн приветствует начальника Лю Гао. У меня есть родственник по имени Лю Бань, который прибыл на днях из Цзичжоу и вот, любуясь праздником фонарей, он каким-то образом оскорбил вашу милость. Прошу вас во имя нашей дружбы освободить его, а я, конечно, принесу вам свою благодарность. Думаю, что мне нет надобности подписываться, и надеюсь, что вы выполните мою просьбу без дальнейших объяснений».
Прочитав письмо, начальник Лю Гао сильно разгневался, изорвал его в клочки и начал громко браниться.
– Да ты, Хуа Юн, совсем обнаглел! – кричал он. – Назначен по указу императорского двора, а сам связался с разбойниками и еще обманываешь меня! Этот бандит показал, что его зовут Чжан-сань и что он купец из города Юньчэна, а ты теперь пишешь, что он Лю Вэнь из Цзичжоу, мой однофамилец. Может быть, в расчете на то, что я освобожу его? Не так-то легко меня провести.
И он приказал слугам выгнать посыльного. Изгнанный из крепости посыльный быстро возвратился к Хуа Юну и сообщил о случившемся. Выслушав его, Хуа Юн мог лишь воскликнуть:
– О, я навлек беду на моего брата, скорее седлайте мне коня!
Наскоро надев на себя кафтан и привязав к поясу лук и стрелы, он взял копье и вскочил на лошадь. В сопровождении пятидесяти воинов, вооруженных пиками и палицами, он направился ко двору начальника Лю Гао. Охранники у ворот дома Лю Гао не посмели их задержать и разбежались кто куда, так как вид у Хуа Юна был грозный и он внушал страх. Хуа Юн направился к парадному помещению и с копьем в руке слез с лошади. Прибывшие с ним воины выстроились около дома.
– Позовите начальника Лю Гао, я хочу с ним говорить! – крикнул он.
У Лю Гао от страха душа ушла в пятки. Хуа Юн был военачальником, Лю Гао очень боялся его и поэтому не решался выйти.
Видя, что Лю Гао не выходит, Хуа Юн постоял немного, а потом приказал своим подчиненным поискать, нет ли кого в соседних помещениях.
