Виктор Поротников - Утонуть в крови. Вся трилогия о Батыевом нашествии
– Он мертв, господине, – печально ответил караульный. – У него в спине торчит стрела.
– Час от часу не легче! – вырвалось у Сулирада, который вмиг протрезвел. – Ну-ка, Парфен, веди нас к Тришке. Где ты его оставил?
– В дворцовой караулке он лежит, господине, – сказал стражник, ткнув большим пальцем себе за плечо.
Опрокидывая стулья и на ходу хватая шубы и шапки, Сулирад и Терех поспешили прочь из гридницы вслед за Парфеном, который шагал впереди них, переваливаясь на коротких ногах, как медведь.
Беляна и Велижана остались сидеть за столом, объятые тревогой после всего услышанного.
Пройдя темным переходом в дворцовую башню, Парфен и идущие за ним Терех и Сулирад спустились по ступеням, проложенным во чреве каменной башни, к боковому выходу из дворца. От выхода из башни до караульного помещения было шагов двадцать по заснеженным плитам широкого двора. В караулке была сложена печь, поэтому там было тепло. Свет двух горящих факелов озарял все углы в этом прибежище дворцовой стражи.
Возле печи сидели на табуретах три гридня в распахнутых полушубках, ведя негромкую беседу. При виде огнищанина они вскочили со своих сидений, взяв в руки дротики.
Не обратив на них никакого внимания, Сулирад сразу же подошел к широкой скамье у стены, на которой лежало лицом вниз бездыханное тело Тришки. В спине у мертвеца торчала длинная черная стрела с пестрым оперением на конце. Перья то ли сокола, то ли ястреба были накрепко прикручены к древку стрелы тонкими волокнами бычьих сухожилий.
– Сказал ли тебе Тришка, кто стрелял в него и где это случилось? – обернулся к Парфену Сулирад. – Он хоть что-то успел тебе сказать?
– Нет, господине, – тяжело вздохнул Парфен. – Когда я стал снимать Тришку с седла, то он лишь негромко застонал и тут же отдал Богу душу. – Парфен снял шапку и перекрестился.
Сулирад чуть слышно выругался, с досадой всплеснув руками.
– И что теперь делать? – Сулирад взглянул на Тереха. – Как узнать, что за злодеи убили Тришку?
– Чего тут гадать, друже? – промолвил Терех, внимательно оглядывая стрелу, пронзившую несчастного Тришку. – Татары убили твоего челядинца. Это татарская стрела, можешь мне поверить.
– Не может этого быть! – заволновался Сулирад, изменившись в лице. – Откель здесь взяться татарам?
– Со стороны града Владимира, откуда еще, – проворчал Терех. – Похоже, наши обозники по пути из Суздаля сюда наткнулись на татарский дозор. Нехристи очень далеко рассылают своих дозорных от основной своей орды, такая у них тактика.
Сулирад велел Парфену вытащить стрелу из мертвеца. Осмотрев окровавленный наконечник стрелы, ее древко и оперение, он опять взглянул на Тереха. В его глазах был тот же молчаливый вопрос.
– Татарская это стрела, не сомневайся, – уверенно промолвил Терех. – Вооружение мунгалов я неплохо изучил, покуда был у них в плену.
Сулирад вновь выругался и сердито прикрикнул на стражников, веля им не рассиживаться у печи, а нести дозор на крепостной стене замка. Стражники торопливо покинули караульное помещение. Собрался идти на воротную башню и Парфен, но Сулирад задержал его, приказав ему поутру схоронить Тришку где-нибудь на внутренней стороне крепостного вала. Сулирад отдал это приказание именно Парфену, поскольку тот являлся десятником, верховодя всеми прочими дворцовыми стражниками.
– Нужно убираться отсель побыстрее! – твердил Сулирад Тереху, быстрым шагом возвращаясь вместе с ним в гридницу. – Плевать на добро княжеское, своя голова дороже. Оседлаем двух лошадок и ускачем к Суздалю.
– А на мунгалов наскочить не боишься? – спросил Терех. – Ежели обозники наши на нехристей наткнулись, то и мы с тобой можем запросто на них напороться. Вдвоем-то нам от татар не отбиться.
– Вот поэтому, друже, нам следует выступить в путь ночью, – сказал Сулирад. – В темноте-то татары нас не сразу заметят. Темнота же и укроет нас в случае опасности.
Терех после некоторых колебаний согласился с затеей Сулирада. Побывав в плену у татар, он теперь был готов на все, лишь бы избежать встречи с этими безжалостными степняками.
Однако жадность так сильно владела Сулирадом, что он решил взять с собой хотя бы что-то из княжеского добра. Рыская по темному дворцу со светильником в руке, Сулирад шарил в сундуках, в комнатах и кладовых. Он заглянул даже в помещения слуг, в поварню и на чердак в поисках ценных вещей. С собой у Сулирада был холщовый мешок, куда он толкал все, что ему приглянулось. Прежде всего Сулирад хватал меха, добротную одежду и обувь, серебряную посуду и различные безделушки из цветного стекла, янтаря и слоновой кости. Наполнив различным добром один мешок, Сулирад тут же принялся набивать другой, поскольку любая шкатулка из слоновой кости, любая терракотовая статуэтка или парчовая занавеска с золотой бахромой являлись для него ценностью, и он не мог пройти мимо них, не прихватив с собой.
В гридницу, где пребывал Терех вместе с Беляной и Велижаной, Сулирад вернулся, обливаясь потом и таща на себе два набитых доверху мешка, из которых торчали рукава женских платьев, пушистые лисьи хвосты и небрежно запиханные тончайшие паволоки. Со вздохом облегчения Сулирад сбросил с плеч оба мешка на пол и устало бухнулся на стул. Велижана протянула ему чашу с яблочной сытой. Сулирад взял чашу и жадными глотками осушил ее до дна.
– Ты что же, хочешь это на коня навьючить? – изумился Терех, взглядом и жестом давая понять огнищанину, что тот не соображает, что делает. – С таким грузом лошадь твоя не сможет скакать ни галопом, ни рысью. Лучше всего налегке ехать, брат. Оставь ты все это здесь!
– Куда это вы собрались посреди ночи? – поинтересовалась Велижана, переведя взгляд с Тереха на Сулирада.
– Куда надо! – резко отрезал огнищанин, поставив опорожненную чашу на стол. – Шли бы вы почивать, красавицы. Поели, попили – пора и честь знать.
Надув губы, Велижана встала из-за стола и направилась к дверям, ведущим на второй ярус дворца. За нею последовала и Беляна, пожелав Тереху и Сулираду «покойной ночи».
Решив подкрепиться перед дальней дорогой, Сулирад отрезал ножом кусок от рыбного пирога, но угоститься им он не успел. Опять прибежал Парфен с известием, что вовсю пылает огнем Покровский монастырь, расположенный на берегу Нерли в двух верстах от Боголюбова. Мимо этого монастыря пролегала дорога на Суздаль.
Сулирад и Терех, сопровождаемые Парфеном, торопливо поднялись на южную стену Боголюбовского замка. Отсюда с высокой обрывистой кручи, на которой был насыпан крепостной вал, открывались широкие просторы клязьменских пойм и низменная долина Нерли. Эта покрытая снегами низина с редкими перелесками утопала во мраке февральской ветреной ночи. Огонь, вспыхнувший в ночи, был виден издалека. Багровые сполохи от этого мощного пожара образовали зловещее зарево над дальним лесом.
– Похоже, татары ворвались в Покровский монастырь, – угрюмо произнес Сулирад, щуря глаза на холодном ветру. – Утром нехристи подступят и к Боголюбову.
– Сколько у нас ратников? – спросил Терех, обращаясь к огнищанину.
Однако ему ответил Парфен, сообщивший, что стражников в замке всего двенадцать человек вместе с ним.
– Здешняя дружина ушла вместе с полками князя Георгия ко граду Ростову, – добавил десятник. – Семьи дружинников перебрались из Боголюбова кто во Владимир, кто в Суздаль.
– Придется вооружить мужчин-холопов, – сказал Терех. – Хватает ли оружия в замке?
– Оружия-то здесь много, – проговорил Парфен, – но вооружать им особо некого. Слуг-мужчин в замке осталось человек двадцать.
– Значит, служанок тоже вооружим, тех, что помоложе и покрепче, – решительно вымолвил Терех. – Коль мунгалы ворвутся в Боголюбово, то они всех нас в крови утопят.
Получив приказ от Тереха открыть дворцовый арсенал, Парфен сразу бросился его исполнять.
Сулирад схватил Тереха за руку, взволнованно выдохнув ему прямо в лицо:
– Ты что, спятил, брат? Надумал оборонять Боголюбово от мунгалов? Нас тут горстка, а нехристей многие тыщи! Ты же сам говорил. Бежать нам надо отсель, а не хоробрствовать! Князь Георгий и тот удрал с конными полками в Ростов. Не дури, приятель! – Сулирад встряхнул Тереха за отвороты полушубка. – Бежим в Суздаль, там и стены повыше, и войско многочисленнее. А тут нам с тобой будет погибель неминуемая!
Молча оттолкнув Сулирада, Терех нырнул в дверной проем крепостной башни, которая соединялась крытой каменной галереей с дворцовыми постройками.
Глава восьмая
Пламя над Суздалем
Жену огнищанина Сулирада звали Яромилой. Это была высокая полногрудая женщина с овальным лицом, длинными желтыми косами и большими светло-карими глазами. Замуж за Сулирада Яромила вышла после смерти своего первого супруга, павшего в сражении с литовцами. От первого брака у Яромилы была четырнадцатилетняя дочь Чтирада. От Сулирада Яромила родила вторую дочь, Лелю, которой лишь недавно исполнилось три года.
