Наталья Павлищева - Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник)
– Ничего! – подбодрил Мономах. – В степи хороший травяной покров, пройдем. Не так ли, молодежь? – обратился он к юным дружинникам.
Те дружно закивали головами, загалдели:
– Подумаешь, какая-то распутица!
– Нам бы до дела дорваться, мы тогда покажем степнякам!
– Веди нас, Мономах!
Это произвело впечатление, среди воинов установилось настроение в пользу похода, это было видно по лицам. Но тут вмешался десятский из его дружины по имени Радовил, сухощавый, с цепким, пронырливым взглядом. Он задал вопрос:
– Как будем реки переходить? Только что сошел снег, наступило половодье. Где в степи взять лес для строительства мостов или плотов?
– Не будет больших рек на нашем пути. Воевать будем между Днепром и Доном, там много балок и оврагов, да ровная степь, луга. Мы со Святополком ходили по половецким кочевьям, знаем.
Вроде бы на все вопросы ответил Мономах, он уже собирался подводить итоги и дать некоторые советы и наставления на подготовку к походу, как вдруг заговорил один из сотских Святополковой дружины. Он сказал:
– Как можно отрывать смердов от пашни весной? Если селянин не засеет поле, то чем будет кормиться страна весь год? Не годится, князь, теперь весною идти в поход, погубим смердов и коней, и пашню их.
Встрепенулся Мономах. Понял, что в самое чувствительное место ударил сотский. Если убедительно не ответить, то перенесут князья поход на осень. А это означало выступить против них по старинке, в самое неудачное для русских войск время, и кто знает, сколько выходов предпримут ханы, накормив своих коней сочной весенней травой, сколько погубят они и самих русских смердов, и их пашни, о чем так пекутся сегодня Святополковы дружинники, и городов, и слобод, и многое другое.
– Дивлюсь я, дружина, – заговорил Владимир, – что лошадей жалеете, на которых пашут! А почему не промыслите о том, что вот начнет пахать смерд и, приехав, половчанин застрелит его из лука. А лошадь его возьмет, а в село его приехав, возьмет жену его и все его именье? Так лошади вам жаль, а самого смерда разве не жаль?
Долго говорил еще Мономах, убеждая воинов, что они больше потеряют, если половцы разорят, перебьют и уведут в полон их кормильцев. Кто будет тогда пахать землю на этой пашне?
Когда он закончил, встал со своего места Святополк и сказал:
– Вот я готов уже.
И ответил ему Владимир:
– Это ты, брат, великое добро сотворишь земле Русской.
Тотчас были посланы гонцы к Олегу и Давыду Святославичам и другим князьям с призывом: «Пойдите на половцев, да будем либо живы, либо мертвы». Давыд Святославич тотчас ответил согласием, а Олег не захотел идти в степь, сказав причину:
– Нездоров.
В конце марта большая русская рать вышла из Киева. Владимир Мономах вместе со Святополком стояли на возвышенности и оглядывали проходящие войска. Первой шла киевская дружина, за ней переяславская. Во главе новгородских войск ехал на белом коне старший сын Мономаха – Мстислав, не только внешностью, но и способностями похожий на отца. Куда бы ни направляли его Святополк и Мономах, везде он добивался успеха. Мстислав разгромил даже такого умелого полководца, как Олег Святославич, многие видели в нем будущего великого князя Руси. Другой сын Мономаха, Ярослав, вел ростово-суздальских воинов, его погодок Роман – смоленских. Впервые прислал свои отряды Полоцк. После смерти злейшего врага Мономаха князя Всеслава на престол заступил его сын Давыд, он привел свою дружину. Важно выступал Давыд Святославич, он прибыл во главе черниговского войска в числе первых и в беседах со Святополком старался защитить своего брата, Олега Святославича, к случаю и без случая рассказывая о его болезни. Из западных земель пришли с полками Мстислав, племянник Давыда Игоревича, и Вячеслав Ярополчич, племянник Святополка. Сердце Мономаха переполнялось радостью и гордостью: такой силы Русь не собирала со времен Ярослава Мудрого!
Часть войска погрузилась в лодки и отправилась вниз по течению Днепра, другая на конях двинулась вдоль реки. Население столицы повысыпало на холмы и возвышенности, наблюдая красочную картину движения больших масс вооруженных людей. Яркое весеннее солнце высвечивало разноцветную одежду и вооружение русского войска. Среди народа царило одно настроение: войска непременно должны вернуться с победой!
Возле днепровских порогов воины вышли из лодий, и все войско двинулось в глубь половецких степей. А в это время среди половцев шло совещание. Старейший и опытнейший Уруссоба уговаривал остальных ханов немедля, как это было в 1101 году, заключить мир с русами, отдать им откуп и тем спасти вежи.
– Попросим мира у Руси, так как крепко они будут биться с нами, ибо много зла сотворили мы Русской земле.
Однако нашлись молодые, горячие ханы, которые рвались в бой и не совсем ясно представляли себе силы русских князей. Особенно горячился Алтунопа, которому везло в сражениях, и он слепо верил в свою звезду. Молодые стыдили Уруссобу:
– Если ты боишься Руси, то мы не боимся. Перебив этих, пойдем в землю их и завладеем городами их, и кто избавит их от нас?
Ханы решили принять бой. Они медленно отступали, собирая силы. Вдали постоянно виднелись половецкие всадники, сторожили каждый шаг. У русов тоже от самого Днепра по округе были рассеяны дозоры. На четвертый день при подходе к Сутеню Мономах подозвал к себе сына Мстислава, приказал:
– Возьми пару сотен дружинников, поразведай впереди. Будь осмотрителен, в оврагах и балках может быть засада!
Мстислав кивнул головой и молча отъехал. Владимир был уверен в своем сыне: вдумчивый, умеющий все предусмотреть и рассчитать, он был похож на него, Мономаха; он не даст поймать себя на какой-нибудь уловке; наоборот, сам может обмануть врага. И верно, едва удалившись от своих войск, князь приглядел глубокие овраги и спрятал часть своих дружинников, а с остальными продолжал движение вперед. Внезапно показались конные половцы, завизжали, замахали арканами, кинулись на русов. Русы не спеша завернули назад, заманивая противника. Они делали вид, будто стараются скакать в полную силу, но им мешает тяжелое вооружение. Но вот Мстислав остановился, а с ним и дружинники. Затем, развернув коней, они ударили по неприятелю. В это же время из балок и оврагов выскочили воины, находившиеся в засаде. Половцы были окружены, началась безжалостная рубка. Весь половецкий дозор был вырублен, в этой жаркой схватке погиб смелый и удачливый Алтунопа, возглавлявший дозор.
Слух о гибели Алтунопы, которого хорошо знали в русском войске, был встречен с ликованием. Нужно было закрепить пусть небольшой, но очень важный успех, и Мономах продолжал двигаться вперед.
4 апреля 1103 года ранним утром обе рати встали друг перед другом. К Владимиру Мономаху подскочил Давыд Святославич, выкрикнул, горяча коня:
– Ставь, князь, мою дружину рядом со своей в средину построения!
Мономах уже имел план предстоящего сражения. Он знал сильную сторону кочевников: имея легкую, подвижную конницу, налетали они вихрем на врага, сметая все на своем пути; нечасто выдерживала конница противника такой удар. В широкой, просторной и ровной степи половцы были полными хозяевами, могли ударить в лоб или обойти с боков, а иногда и со спины. Им трудно было противостоять. Но Мономах нашел силу, которой степняки боялись. Это были пешие воины. Встав плотной стеной, они выставляли перед собой длинные пики: передний ряд становился на колени и упирал их одним концом в землю, а острием – против конников; второй выставлял их на уровень груди, а третий и остальные клали пики на плечи впереди стоящих воинов. Таким образом перед строем получался частокол острых пик, который являлся непреодолимой преградой для всадников. Вот их-то и намерен был Мономах поставить в центре русского войска. Поэтому ответил Давыду:
– Занимай место на левом крыле. Пуще всего следи за тем, чтобы степняки не обошли и не ударили в бок.
– Сделаем, князь, можешь не сомневаться! – уверенно ответил черниговский князь. – Не обманут нас поганые!
Конные дружины были расставлены по обоим крыльям войска. Как повелось исстари, бой начинали кочевники. Мономах, заняв возвышенное место, наблюдал, как метались в разные стороны конные отряды. Со стороны покажется, что там царит беспорядок, что просто всадникам не стоится на месте, вот они гоняют своих лошадей, горяча перед боем. Но Мономах знал, что ханы делают все с умом, перемещениями пытаются запутать русских князей, скрывая направление главного удара. Наконец передвижения закончились, половецкое войско как бы затаилось, и Мономах понял, что сейчас конная лавина хлынет на строй русов.
Так оно и случилось. Ряды всадников, издали казавшиеся серой, однообразной массой, стронулись с места, заколыхались и стали приближаться. Через некоторое время раздался дробный топот тысяч копыт, первые нестройные выкрики разгоряченных воинов, которые все более и более усиливались, пока не превратились в один мощный гул. Однако опытный взгляд Мономаха примечал, что не было былой быстроты в беге половецких коней, что не столь стремительной была конная лавина. Оголодавшие за зиму кони тяжело несли своих всадников по вязкой, непросохшей земле, теряя в этом беге последние силы.
