Борис Федоров - Царь Иоанн Грозный
Приуныли было победители в пустом городе. Идти дальше им стало уже невмочь, а между тем запасы у них кончались и наступала лютая зима. Голод и смерть грозили им. Так прожили они три дня. Наконец на четвёртый день пришёл к Ермаку один остяцкий князь с дружиною, принёс много даров и запасов и сказал: «Я был в бою под Чувашьей горою и увидел, что тебя победить нельзя, сказал об этом своему народу, и вот мы пришли к тебе с подарками. Будь нашим заступником!» Казаки обрадовались. Ермак ласково обошёлся с князем и сказал: «Ступайте, живите на прежних местах: никто вас не тронет». За остяками стали приходить с Иртыша и Тобола татары с жёнами и детьми, Ермак приводил всех приходивших к присяге государю, обнадёживал их его милостью, обходился ласково и отпускал без всякой обиды в их юрты. Казакам строго было запрещено обижать покорившихся басурманов.
С первых же недель своей зимовки казаки уверились, что теперь им нечего беспокоиться, что подвиги их надолго упрочили в этих местах тишину и спокойствие: они доверчиво стали выходить из города Сибири на промыслы и мелкими дружинами удалялись от прочих товарищей на порядочное расстояние. Так, однажды (это было 5-го декабря) 20 казаков отправились на Абалацкое озеро ловить рыбу. Они устроили себе там шалаши и, утомившись одно время работой, легли на покой, но стражи не расставили. А Маметкул был недалеко и сторожил их. Воспользовавшись их беспечностью, он подкрался к ним и умертвил всех до единого. Услышав об этом, Ермак пошёл мстить за товарищей, настиг татар при Абалаке и бился с ними до ночи. Ночью они разбежались, и Ермак возвратился в Сибирь.
Весною, по водополью, пришёл к Ермаку один татарин и сказал, что Маметкул стоит на реке Вагае, вёрст за 100 от города Сибири. Ермак тотчас же отрядил часть казаков, которые ночью напали на стан царевича, побили много татар, а самого Маметкул а взяли в плен и привезли к Ермаку в Сибирь. Ермак обрадовался, говорил ласковые речи царевичу, утешал его и стал отпускать ему самый лучший корм, а своим настрого приказал, чтобы никто не смел обижать его. Плен храброго Маметкула был страшным ударом для Кучума, стоявшего тогда на реке Ишиме (приток Иртыша). Но вслед за этою печальною вестью пришла другая дурная весть: скоро дали знать старому хану, что на него идёт князь Сейдяк, сын убитого им прежде князя Бекбулата, чтобы отомстить за смерть отца. Наконец ему изменил его карача (воевода) со своими людьми. Горько заплакал старик Кучум, говоря: «Кого Бог не милует, тому и честь на бесчестье приходит, того и любимые друзья оставляют».
Лето 1582 года Ермак употребил на покорение городков и улусов татарских по рекам Иртышу и Оби; взял остяцкий город Назым и пленил его князя, но зато потерял в этом походе храброго атамана своего Никиту Пана с его дружиною, которого сильно жалел.
Возвратившись из похода в город Сибирь, Ермак увидел, что ему нужна подмога, потому что людей у него осталось мало: пришёл он в сибирскую землю с 840, а теперь оставалось всего 300 человек. С такою малой силою нельзя было держаться в далёком краю против великого множества врагов. И вот Ермак шлёт о себе весть Строгановым: «Кучума-салтана одолел, стольный город его взял и царевича Маметкула пленил». Строгановы поспешили обрадовать этою вестью царя, который за их службу и раденье, пожаловал — Семёна городами: Солью Большою на Волге и Солью Малою, а Максиму и Никите дал право в городках и острожках их производить беспошлинную торговлю как им самим, так и всяким приезжим людям.
Но скоро в Москву явилось посольство от самого Ермака Тимофеевича.
«Проявился в Сибири славный крепкий казак.Славный крепкий казак, по прозванью Ермак.Уж как этот-то Ермак — он сражался, не робел,Он сражался — не робел, всей Сибирью завладел.Завладевши всей Сибирью, он царю послал поклон:«Ой ты гой еси, надёжа — православный царь!Не вели меня казнить, да вели речь говорить:Как и я-то, Ермак сын Тимофеевич,Как и я-то, воровской донской атаманушка,Как и я-то гулял по синю морю,Что по синю морю по Хвалынскому,Как и я-то разбивал ведь бусы корабли,Как и те-то корабли все неорлёные;А теперича, надёжа — православный царь,Приношу тебе буйную головушкуИ с буйной головой царство сибирское!»
В большой кремлёвской палате, окружённый всем блеском царского величия, Иоанн Васильевич Грозный сидел на престоле в Мономаховой шапке, в золотой одежде, украшенной образами и дорогими каменьями. По правую руку стоял царевич Феодор, по левую — Борис Годунов. Вокруг престола и дверей размещены были рынды — царские телохранители в белых атласных кафтанах, шитых серебром, с узорными топорами на плечах. Вся палата была наполнена князьями и боярами. Раздался звук труб и звон колоколов. В палату вошли, предшествуемые двумя стольниками, посланные Ермака. Позади них несли дорогие меха, разные старинные утвари и множество необыкновенного, ещё невиданного оружия. Во главе посольства шёл человек лет под 50, среднего роста, крепкого сложения, с быстрыми, проницательными глазами, с чёрной, густою, но короткою бородою, подернутою лёгкою проседью. Это был Иван Кольцо, первый сподвижник Ермака.
«Великий государь, — сказал он, приблизившись к ступеням престола, — казацкий твой атаман, Ермак Тимофеев, вместе со всеми твоими опальными волжскими казаками, осуждёнными твоею царскою милостью на смерть, старались заслужить свои вины и бьют тебе челом — новым царством. Прибавь, великий государь, к завоёванным тобою царствам: казанскому и астраханскому — ещё и это сибирское, доколе Всевышний благоволит стоять миру!»
С этими словами посол Ермаков вместе с товарищами своими опустился на колени и преклонил голову свою до земли.
— Встаньте, добрые слуги мои! — сказал Иоанн. — Кто старое помянет, тому глаз вон и быть той прежней опале не в опалу, а в милость!
Встав с земли, Иван Кольцо подал царю Ермакову грамоту о покорении Сибири. Эта грамота обрадовала царя: он простил казакам все прежние вины их, хвалил Ермака и всех его сподвижников, велел по церквам служить молебны и звонить во все московские колокола. Молва, что не оскудела милость Божия к России, что Бог послал ей новое обширное царство, быстро разносилась в народе: народ толпился в церквах, на площадях, на улицах; везде шли толки про Ермака и его казаков, причём наряду с правдою рассказывалось много и таких чудес, каких на самом деле и не бывало. Ивана Кольцо и бывших с ним казаков царь пожаловал великим своим жалованьем — деньгами, сукнами, камками; оставшимся в Сибири казакам он послал своё полное большое жалованье, а Ермаку — богатую шубу с своего царского плеча, серебряный ковш и два дорогих панциря (доспеха). В своей милостивой грамоте, посланной Ермаку, царь величал его князем сибирским. Для принятия у Ермака завоёванных им сибирских городов отправлены были воеводы — князь Семён Волховской и Иван Глухов — с пятью сотнями стрельцов.
Иван Кольцо возвратился с царскими воеводами и ратными людьми в город Сибирь 1 марта 1583 г. Воеводы объявили Ермаку и казакам государеву милость и отдали им государево жалованье. Атаман и казаки много радовались и веселились, что государь не только простил им прежние вины, но и за новую службу не оставил своею царскою милостью.
Стали они дарить царских воевод, чем кто мог — соболями, лисицами и другим дорогим мехом; а Ермак, на радости, задал большой пир всем ратным людям.
Пленный царевич Маметкул был отправлен в Москву: царь принял его ласково, взял его в свою службу и дал ему вотчины. Служа впоследствии в наших ополчениях, этот царевич писался в разрядах обыкновенно Алтауловичем (разрядные книги 1590 и 1598 гг.); следовательно, отцом его был Алтаул, а не Кучум и не Муртаза.
Князь Семён Волховской привёз с собою в Сибирь мало запасов, полагая, что у казаков заготовлено их вдоволь; а казаки между тем вовсе не ждали, что царские войска придут зимою, и запаслись на зиму только для себя. Поэтому заготовленные запасы скоро вышли. Страшные морозы, вьюги, метели, препятствуя казакам выходить на охоту и рыбную ловлю, мешали в то же время доставке хлеба из соседних юртов, где некоторые жители занимались хлебопашеством. От недостатка свежей пищи открылась болезнь (цинга), обыкновенная для новых пришельцев в холодном, сыром климате. Болезнь и голод произвели большую смертность: стали умирать ежедневно и казаки, и московские ратники; в числе прочих умер и сам воевода Волховской. Правда, наступившая весна способствовала прекращению болезни и голода, но бедствия казаков ещё не кончились этим. Один князёк, или карача, имевший многолюдный улус на Таре, имевший лазутчиков в Искере (Сибири), прислал Ермаку подарки с такою льстивою речью: «Хочу быть верным слугою московского царя, а ты пришли в мой улус своих казаков, чтоб они защитили меня и людей моих от неприятелей моих — ногаев. Казаков я приму с честью и награжу их за службу их». Поверил доверчивый Ермак хитрому татарину и, посоветовавшись со своими казаками, отрядил к нему 40 добрых воинов под командою атамана Ивана Кольца. Эта горсть отважных удальцов могла бы двумя или тремя залпами разогнать тысячи дикарей, но они шли к мнимым друзьям без всякого опасения и сделались жертвою своей доверчивости: карача напал на казаков врасплох со множеством своих татар и перерезал всех до одного[74]. «Слышно же бысть, — говорит летописец, — в граде атаманом и казаком, что Иван Кольцо с дружиною, побиени быша и рыдаху...» Больше всех плакал Ермак о своём верном сподвижнике и его товарищах, как о своих родных детях, считая себя некоторым образом виновником (хотя и невинным) преждевременной смерти их, потому что поверил вероломному караче.
