Курортная драма, или Злые деньги - Феликс Анатольевич Светин
– Олег, к столу! – скомандовал Смирнов.
– Есть! Товарищ полковник! – быстро вставая с дивана, сказал Олег.
– Как думаешь, сколько там? – спросил Смирнов, наливая водку в рюмки, и показал горлышком бутылки на портфель.
– Там пятьдесят тысяч, я точно знаю, – намазывая себе бутерброд, ответил Вишневский.
– Как будем делить? – тоже намазывая бутерброд, серьезным тоном спросил Петрович.
– Товарищ полковник, не на базаре – ты все спланировал, подготовил и сделал. Тридцать тысяч, я думаю, твои. А я еще заработаю! Какие мои годы! – начал пускать пыль в глаза хитрый Олег.
– Не ожидал от тебя! Щедро! Спасибо! Ну давай выпьем, что ли, за успех и удачу! – Смирнов опять по-человечески заулыбался.
– Товарищ полковник, – выпив рюмку водки, заговорил Вишневский. – Я сейчас увидел в море то, что не видел никогда и нигде в жизни, ты, не моргнув глазом, убил за деньги, пусть и не малые, но совершенно незнакомого для тебя человека, который к тому же тебе ничего плохого не сделал. Ты действительно профессиональный убийца, палач! Тебя надо судить всеми судами! Тебе самому не страшно? Как ты живешь и жить будешь с этим? Как спишь? Не понимаю…
Олег также не понимал, зачем сейчас он такие вещи говорит Смирнову. Зачем он его провоцирует. Но Олегу почему-то очень хотелось это сказать, дело в том, что за все время общения со Смирновым ему было чудовищно некомфортно из-за невероятной смеси чувств к этому человеку: страха и уважения, одновременно жалости и пренебрежения. А сейчас дискомфорт стал проходить, наставало время поставить точку в жизни Петровича. Вишневский вспомнил слова Крутина: мир без Смирнова будет только лучше. Олегу вдруг невыносимо захотелось скорее все закончить, но не просто так…
– Ты чего несешь, щегол! Забирай свою часть денег и проваливай, и чтоб я тебя больше не видел. Ты и малой части не знаешь про меня и про мою жизнь, и не тебе меня судить, – моментально поняв, что Вишневский что-то затеял, рассвирепел Петрович.
– Ладно, ладно, в конце концов, ты прав – не мне тебя судить, пусть совесть твоя тебя посудит. У тебя есть сумка, деньги куда положить? Дай, если есть, – попросил Вишневский.
– Про совесть вспомнил – подлец! Сейчас принесу сумку, и чтоб духу твоего через минуту не было, – Петрович ушел в другую комнату искать сумку.
В этот момент Вишневский ловко налил полные рюмки водки себе и Смирнову, в которой растворил таблетку Крутина, таблетка на удивление растворилась мгновенно и без следа. Дмитрий Петрович вышел из комнаты со старой матерчатой хозяйственной сумкой.
– На! Дарю на память! И проваливай… – бросив сумку Олегу, очень грубо сказал Смирнов.
– Товарищ полковник, ну зачем грубить и ругаться, давай лучше выпьем, тем более я уже все налил. И ты больше меня никогда не увидишь, – миротворчески заговорил Вишневский.
– Ну давай! Раз так. А за что? – успокаиваясь, спросил Дмитрий Петрович.
– За всех, кого ты убил! – игриво предложил Вишневский.
– Тогда не чокаясь! – выпивая яд, но не осознавая этого, сказал Смирнов.
– Ну вот и все! – сказал, выпив следом, Олег.
– Что все? Щегол, ты еще здесь? – Петрович вновь рассвирепел.
– А то! Товарищ полковник! Только что ты выпил суперсовременный яд. Ты уже труп. А перед твоей смертью я скажу тебе: то, что мы сегодня сделали, ты думаешь, стране нужно, Родине? Как бы не так, Погодина нам не контора наша заказала, а Медунов Сергей Федорович, знаешь такого? Я «топтуном» у него служу. Нужно было, чтобы Погодин на следствии не раскололся, его завтра арестовывать должны были, вот Медунов меня и нанял его убрать. А потом меня к тебе подослали с одной целью – замочить, как собаку усыпить. А я и подумал: грех не воспользоваться тобой и опытом твоим, а заодно и бабок медуновско-погодинских срубить и в контору за благодарностью приехать. Как видишь, все получилось!
– Если все так, как сказал, – спасибо! Избавил от мучений, духу не хватало самому… Сил нет больше… Мне все поделом! А ты хитрый и наглый, как я в молодости, только выучен лучше, аккуратно работаешь. Я знал, что ты нечестен со мной, я это сразу почувствовал, – Смирнов говорил тихо и спокойно.
– Господи! Неужели тебе умирать не страшно? – вдруг спросил Вишневский, ему стало немыслимо жутко от происходящего, руки и ноги неожиданно затряслись.
Смирнов встал из-за стола, сделал несколько шагов. Повернулся в сторону Олега, хотел что-то ответить, но резко потерял сознание и упал на ковер в центре гостиной.
Увидев, как упал Петрович, Вишневский немедленно взял его рюмку со стола, тщательно промыл ее в раковине на кухне, аккуратно обжал ее уже неживой рукой Смирнова, поставил обратно на стол и налил в нее наполовину водки. Потом подбежал к телефонному аппарату и набрал «03»:
– Алло! Набережная, 20, Тонкий мыс, человеку плохо, упал, потерял сознание, – торопливо сообщил Олег.
– Бригада выехала, ожидайте, – дежурно ответили на том конце провода.
Взгляд Олега невольно остановился на бездвижном теле Петровича, мелкая непобедимая дрожь била Вишневского изнутри:
«Я ничем не отличаюсь от Смирнова, я такой же убийца, как и он, только, как он правильно сказал, выучен лучше, и как теперь с этим жить? А так и жить, он жил, и у меня получится, надо становиться более хладнокровным, надо становиться роботом, машиной, иначе конец. Артур тоже прав, что работа у нас такая, но его нет здесь, это он должен быть на моем месте, но он на своем месте и там тоже творит: мало никому не покажется!» – с этими мыслями Олег налил еще водки и выпил.
Машина скорой помощи прибыла минут через десять. Вишневский ждал ее на улице. Двое врачей зашли в дом, Смирнов лежал посередине комнаты на спине без признаков жизни. Пока один врач производил осмотр, другой спросил Вишневского:
– Кто вы ему будете и как все случилось?
– Я его приятель, зовут меня Олег Вишневский, я из Краснодара, в Геленджике по делам, зашел проведать старика, сели, немного выпили, он сказал, что надо хлеба еще нарезать, встал и неожиданно резко упал. Я немедленно вызвал вас, – почти правдиво рассказал Олег.
– Все, он труп. Остановка сердца. В его возрасте такое бывает. Зови участкового, – распорядился второй врач.
– Соболезнуем. Сейчас вызовем участкового, зафиксируем
