Аркадий Макаров - Не взывай к справедливости Господа
Курить в доме да ещё в присутствии матери Дмитрий, действительно, стеснялся. Несмотря на свой возраст, он на самом деле всё ещё чувствовал себя школьником, вернувшимся домой с запоздалого гуляния. Вроде, как обещался прийти с улицы к обеду, а вернулся к утру на другой день и вот теперь не знает, чем оправдаться за долгое отсутствие.
В такие годы трудно ощущать себя полностью самостоятельным человеком, не мальчиком уже и не мужчиной ещё. Так, – зелёная веточка на дереве с не отвердевшей сердцевиной, гибкая, вся в зелёных листочках.
– Ты уж, дочка, пропусти сегодня занятия. Сама видишь у нас радость какая! Поможешь мне на кухне сыночка угостить. Мы с тобой сейчас стряпать будем, – уговаривала тётя Поля Дину не потому, что сама не управилась бы с приготовлением праздничного обеда, а больше для своей квартирантки старалась.
Пусть с парнем поближе познакомится, молодые ведь.
Пелагея Никитична, как-то и сама не заметила, что стала Дину дочкой называть, и та тоже привыкла на «дочку» отзываться.
Думает мать солдата, гадает: «Что же теперь будет? Изменится всё. Сын вернулся, студентке съезжать придётся, а жаль. Девочка она послушная, тихая, чистоплотная, не как эти, тьфу! лахудры голоногие! Другую квартиру теперь не скоро найдёшь, да и дочке куда деваться? Её чего не попросишь – всё сделает. Послушная. Добрая. По улицам не шляется, после занятий сразу домой идёт. Вот бы Димуше такую невесту! Может, даст Бог, слюбятся. Посидят за столом рядышком, пообвыкнуться. Ох, ох, ох!»
Пелагея Никитична на приезд сына водочки припасла, вина сладкого, снеди разной. Душа чувствовала. Поэтому пораньше и на базар пошла. А он всё равно, – как снег на голову…
Закипело, заскворчало на плите.
Квартирантка тоже не без дела сидит; картошку чистит, мясо отбивает, на салат ловко овощи стругает – лучок, чесночок – всё честь по чести!
А Пелагея Никитична бегает вокруг стола, хлопочет.
Вот и стол накрыт. Тётя Поля – так студентка привыкла ее называть – рядышком с сыном Дину посадила. Говорит: «Хозяйкой будь! Глаз с Димочки не своди – чтобы в тарелке полно было, а в стакане чуть-чуть! Не приведи Господи, лишнего выпьет! Молодой ещё, краёв не видит. А ты, дочка, доглядывай! Вон прошлой зимой его одноклассник Пашка Ионкин напился, так пальцы в култышки обморозил. Но сынок мой до армии не пил, ничего не скажу. Принесет, бывало конфет с получки и вина лёгонького, сладкого. Скажет – давай, мамулёк, посидим! Праздник себе устроим! Ну, с ребятами иногда гулял, куда ж денешься? Но не зряшничал, не хулиганил. Дай Бог, чтобы всегда такой был!»
Соседи повидаться пришли. Выпили по стопочке, пожевали, пожевали, повздыхали по своим детям и разошлись.
Молодёжь пришла, с кем до армии кружился, улицу копытил. Сидят за столом, плечи расправили – мы тоже защитники! Всяк себя показать желает.
Музыку принесли. Блатняковые песни ухарские, с надрывом да с надсадом по ушным перепонкам ударили. Уголовной романтикой потянуло, угарным дымком – «Давай, давай, делай, голубочек белай!»
Тёти Поли это не понравилось. Да и Дмитрий ещё не отвык от воинской строгости.
За столом своим дружкам курить не разрешил. Все потянулись во двор, прихватив с собой и остаточную выпивку.
Дина с Пелагеей Никитичной стали со стола убирать, посуду мыть. Погуляли – и хватит! Молоды ещё – без меры водку хлебать, дурь свою тешить! Выпили – и довольно! Вон, как раскричались, негодники!
Тётя Поля попросила Дину сходить на улицу, привести сына домой. День-то как быстро пролетел! Уже смеркается!
– Дмитрий! – крикнула во двор Дина. – Тебя мать домой зовёт, что-то сказать хочет!
Тот что-то увлечённо рассказывал, окружившим его друзьям, и сразу не понял, что его зовут домой.
Дина подошла к ребятам и снова позвала парня.
Кто-то из ребят, матерясь от избытка чувств, облапил сзади девушку и протолкнул её в середину круга. Ещё не успела она, как следует возмутиться наглой выходкой парня, как её обидчик уже лежал на земле с расквашенным носом, скуля по-собачьи.
Дмитрий, не оглядываясь на сбитого своего дружка, взял Дину за руку, подвёл к ещё не успевшей отцвести черёмухе, и усадил на скамейку.
– Диман, ты чего? Я ведь только так, пошутить! – гундосил рядом парень, приложив к разбитому носу платок. – Ты бы предупредил, что это твоя девушка. Хочешь, я извинюсь перед ней?
– Да иди ты, Витёк, домой! – как научишься обращаться с девушками, так приходи. А теперь – давай, топай!
Витёк, сморкнувшись под ноги кровавыми сопельками, смирно пошёл за калитку.
Остальные ребята, видя такое дело, тоже потянулись следом.
Черёмуха росла прямо перед домом, занавешивая белой кисеёй уже горевшие в ночи окна, где, судя по метавшейся тени, хлопотала тётя Поля, убирая остатки праздника.
Дина попыталась встать со скамейки, чтобы пойти помочь хозяйке с мытьём посуды.
– Ничего, Дина, посиди! Мама и сама без тебя справится. Видишь, как здесь хорошо! – Дмитрий, задрав голову, с наслаждением втянул терпкий густой запах уже начавшей привядать черёмухи. Было видно, что он несказанно счастлив этим вечером. Молодое сердце упруго билось в груди, предвкушая наслаждение предстоящей вольной и радостной жизнью.
В кудрявой кисее черёмухи выхваченной из чёрной наволочи ночи горящим светом окна, возилось, гудело, жужжало припозднившееся братство насекомых, словно здесь, на празднике возвращения, в белой кипени бокала, шумело пьяное вино.
Как-то незаметно рука девушки оказалась в широкой ладони парня, сухой и горячей, как печь в зимнюю стужу.
Говорилась всякая чепуха, которая в такие моменты кажется самой откровенностью.
Тётя Поля, обеспокоено выглянула во двор, но, увидев сладкую парочку под черёмуховой подвенечной накидкой, потаённо улыбнулась и снова осторожно закрыла дверь.
Она счастливая ложилась в постель, не выключая света, и он долго горел в её окне, так долго, что майский рассвет недоумённо заглянув в окно, рассердился – по какой такой надобности люди жгут электричество, когда солнце уже на подходе?
Но спрашивать было не у кого: хозяйка спала крепким, забывчивым сном, а Дина с Дмитрием всё говорили и говорили о чём-то, не замечая подступившего уже будничного утра.
Но будничным утро кажется только в холодном рассудочном возрасте, когда в сердцах белая пороша дней замела все следы беспечной юности.
Каждое утро – праздник жизни.
Певчие звуки весны твоей жизни всё ещё звучат небесными колокольцами, надо только прислушаться к себе.
Под черёмухой с подувядшим цветом двум счастливым и молодым колокольчики звенели особенно упоённо. Околдованные небесной музыкой, они даже не заметили, как рассвет положил свои прохладные ладони им на плечи, заглядывая голубыми глазами в их одухотворённые лица.
6
Жизнь под одной крышей двух молодых людей с небезразличными чувствами друг к другу неизбежно должна была привести к такому логическому концу, который никак бы не огорчил Пелагею Никитичну.
Она с родительским удовлетворением замечала, с какой нежностью смотрит её сын на квартирантку, и никакой ревности не возникало в её любящем сердце матери, – что поделаешь, Дима вырос и у него должна быть своя жизнь. Таков удел каждого родителя – вырастил – из рук выпустил. Как в народе говорят, – дитя до тех пор дитя, пока поперёк лавки лежит, а как вдоль улёгся – то не углядишь, как улетит.
Пелагея Никитична всё боялась спугнуть своё материнское счастье: вернулся со службы целым и здоровым её сын, вон мужик какой! На работу устроился, на завод свой, снова токарем работает. Женихается по всему видать с её постоялицей – не какой-нибудь приблудной девкой, у какой только и на уме по углам обжиматься да цигарки, эти самые, сосать! А её квартирантка не такая – уважительная, скромная, по ночам не шляется, вся на виду. Музыкантшей будет. Учёная…
А жизнь тем временем шла своим чередом. Вот уже и та черёмуха под окном сбросила своё невестино одеяние, облетели листочки, и стоит она теперь нагая, чернея кисточками терпкими и вязкими. Возьмёшь в губы ягодку, поваляешь, поваляешь такую во рту, раскусишь, а там зёрнышко потаенное, твёрдое – язык, как рашпиль становиться, жёсткий.
После возвращения сына, дом тёти Поли обрёл настоящего хозяина – даже половицы, стали скрипеть веселее, и в окна зачастило заглядывать солнце.
Дима по вечерам почти никуда не уходил. А, куда ему ходить и что искать, если ему и так хорошо!
Дина придёт с занятий, бросит портфель в угол, покружится, покружится перед зеркалом, заставив парня отвернуться, и снова за стол – готовится к занятиям.
Дмитрий по хозяйству управляется, когда свободен, всё работу себе выискивает – то забор возьмётся перелицовывать, то крышу чинить. Да мало ли какие дела по дому, век не управишься, коли ты хозяин рачительный! Вот брёвна привёз берёзовые для печки, пусть жуёт вволю! Взял у соседа бензопилу и весь вечер жужжал до самой ночи, пока все брёвна не перекромсал на кругляши.
