Эдмон Лепеллетье - Путь к славе
– Вот как? В чем же было препятствие?
– Вчера в зал, где мы совещались, неожиданно вошел человек, совершенно неистовый, прямо атаман шайки разбойников, полковник Борепэр, который мог перевернуть вверх дном все наши проекты и разрушить все надежды.
– Этот полковник – храбрый солдат и достойный противник! – сказал граф Нейпперг генералу Клерфэ.
– Вы видели его? – с интересом спросил генерал.
– Я видел его, слышал, как он говорил, вы же можете видеть, как он действует, так как именно он так быстро привел Верден в оборонительное состояние. До тех пор пока Борепэр не сложит оружия, я не соглашусь с этим господином: Верден не капитулирует!
И Нейпперг с презрением поглядел на барона.
– Что вы скажете на это? – заметил Клерфэ барону. – Вы обещаете мне, что завтра утром ворота города будут открыты… а мой флигель-адъютант, который был там на месте и лично убедился в энергии защитников Вердена, говорит, что город не так-то легко сдастся. Ну, отвечайте!
– Простите, – сказал барон масляным голосом, – я и не собираюсь противоречить вашему флигель-адъютанту. Я уже указывал вам на препятствие. И я тоже разделял ваши опасения и недоверие, и я не был уверен, что Верден капитулирует.
– А теперь вы считаете капитуляцию возможной?
– Безусловно.
– Но… Борепэр…
– Борепер умер.
– Умер? Откуда вы знаете это? Кто сказал вам?
Барон поклонился и с еще более, чем всегда, заискивающей улыбкой ответил:
– Ваше превосходительство, разрешите мне подождать официального подтверждения новости, вестником которой я являюсь! Человек, который должен доставить капитуляцию, подписанную муниципалитетом, расскажет вам о кончине полковника Борепэра, хотя лично для меня в этом нет ни малейших сомнений.
– Хорошо, мы подождем! – холодно произнес Клерфэ, делая рукой знак, означавший, что аудиенция кончена.
Когда Левендаль ушел, граф Нейпперг сказал австрийскому генералу:
– Каким образом этот подозрительный субъект с видом шпиона под маской добродушия и улыбки может знать, что Борепэра нет больше в живых? Ведь он был жив еще каких-нибудь два часа тому назад, когда я уходил из Вердена! Неужели его убили там?
Клерфэ с удивлением поглядел на своего флигель-адъютанта и сказал:
– Мы, солдаты, сражаемся честно и открыто, но эти торгаши, протягивающие к нам руки и готовые открыть ворота города, способны на большие подлости! На кухне славы попадается много сора и всяких не особенно-то чистых отбросов. Приглашенные на пиршество не должны много расспрашивать о том, как и из чего приготовлены подаваемые им блюда, так как иначе ни у кого не будет аппетита и никто даже и не попробует славы! Закончим нашу почту, дорогой мой, потому что уже близится утро, и если этот барон сказал правду, то нам предстоит в этот день сделать немало. Надо занять город, расставить посты, сменить власти, не считая еще и смотра войскам, который должны учинить их величества среди подразделений и в сопровождении криков радости обывателей! Так за дело, и будем поступать, как будто барон Левендаль солгал. Пошлем-ка им еще несколько энергичных вестников, потому что этот Борепэр и в самом деле кажется мне опасным противником! – И в то время как Нейпперг присел за маленький столик генерала, собираясь писать под его диктовку, Клерфэ, откинув полог палатки, крикнул одному из артиллерийских офицеров, дежуривших около батареи: – Полковник! Усильте артиллерийский огонь, пока на укреплениях Вердена не взовьется парламентарский флаг!
XIII
Леонард, расставаясь в большом смущении со своим хозяином, который, как мы видели, отличался в тот день особенной строптивостью и страстью к воспоминаниям прошлого, направился к воротам де-Франс.
В этой стороне пушки громыхали без отдыха. Правда, Леонард не был особенным любителем музыки пушек, но он получил точный приказ и должен был выполнить его. Там, где шло сражение, он надеялся найти того, кого искал, кого получил приказание разыскать, а именно: полковника Борепэра.
Прежде чем добраться до городских ворот, где по реверсам ложементов виднелось много офицеров, среди которых, наверное, находился и тот, кого ему было поручено разыскать, Леонард замешался в толпу любопытных, окруживших тележку, перед которой стоял стол, заставленный бутылками, стаканами, кусками хлеба, кровяной колбасой и сосисками. Это была лавочка маркитантки 13 полка.
За столом, освещаемым двумя коптящими факелами, Екатерина Лефевр, проворная, веселая и грубоватая, занималась отпуском еды и питья, с трудом успевая удовлетворять настойчивые требования артиллеристов и пехотинцев, забежавших между двумя выстрелами выпить рюмочку-другую за освобождение Вердена от врага. Время от времени Екатерина переставала наливать вино и резать ломти кровяной колбасы, чтобы кинуть взгляд на тележку. Там, в маленькой постельке, спал безмятежным детским сном маленький Анрио.
– Пушки только убаюкивают его! – говорила успокоенная Екатерина и снова возвращалась к прерванному занятию, не упуская случая лишний раз ругнуть пруссаков.
С самого начала сражения, когда, видя приближающихся врагов, Борепэр носился, как ветер, успевая побывать везде, показываясь на батареях, расставляя стрелков, заставляя втаскивать гаубицы и фашины на укрепления, защищающие ворота де-Франс, Екатерина, бросив на волю судьбы свою палатку, взобралась на ретраншементы. Там, словно богиня войны, одергивая трусов, ободряя храбрых, подбирая первых раненых, по временам хватаясь за ружье и стреляя из него в австрийских солдат, подобравшихся к самым амбразурам, она энергично помогала подавлению паники и достойному отпору врагу, пораженному таким приемом.
Борепэр заметил это и поздравил ее.
Затем, когда враг отступил, отказываясь взять приступом город, находившийся настолько начеку, Екатерина вернулась к своей лавочке, которую одолевали клиенты. Во время первого боя она успела повидать Лефевра, который рассыпал своих стрелков по парапету и метким ружейным огнем поражал из бойниц австрийских разведчиков. Успокоенная и счастливая, так как это было для нее боевым крещением, Екатерина снова взялась за свои маркитантские обязанности и занималась ими с неизменно веселым расположением духа ко всеобщему удовольствию.
Наливая водку двум артиллеристам, она заметила, как какой-то стоявший несколько в стороне штатский наблюдал за пьющими.
– Эй, дружок! – без всякого стеснения крикнула она ему. – Что же ты не подойдешь промочить глотку добрым глотком? Хоть ты и в штатском, но это ничего не значит. Завтра ты можешь, как и другие, очутиться под ружьем. Ну, иди же! Можешь выпить вместе с защитниками родины! Ведь все мы братья! – Так как незнакомец не ответит на этот призыв и сделал движение, намереваясь удалиться, то она еще раз окликнула его: – Слушай-ка, дружок, не уходи так-то! Да иди же, говорю тебе, иди! У тебя, может быть, нет денег на выпивку? Так что за беда. Сегодня я всех угощаю, а завтра ты заплатишь в свою очередь. Ну, чем тебе услужить, гражданин?
Тот сухо ответил:
– Спасибо, я не пью.
– Ты не чувствуешь жажды… и не сражаешься? Так что же тебе нужно здесь?
Незнакомец, колеблясь, глухо ответил:
– Я – хотел бы поговорить… с полковником Борепэром. Екатерина удивленно посмотрела на него:
– Ты? Говорить с полковником? Да чтэ тебе от него нужно?
– Я имею к нему важное дело.
Екатерина пожала плечами:
– Однако ты выбрал хороший момент!
– Выбираешь момент, какой можешь.
– Возможно! Но в настоящий момент полковника как раз нельзя видеть.
Незнакомец потер лоб и пробормотал:
– Мне непременно надо разыскать его.
Екатерина недоверчиво посмотрела на своего собеседника. Такая настойчивость показалась ей подозрительной, и она решила предупредить мужа.
Она обратилась к одному из солдат с просьбой немедленно разыскать Лефевра, как вдруг появился денщик Борепэра. Взволнованный шумом сражения, с языком, развязанным обильной выпивкой, предложенной ему одним из членов магистрата, долго расспрашивавшим его о полковнике, денщик принялся болтать и, не обращая внимания на многозначительное подмигивание Екатерины, рассказал, что Борепэр отправился отдохнуть к одной из своих родственниц, дом которой находится в верхнем городе, куда он должен будет к четырем часам утра привести лошадь и разбудить полковника.
Наконец терпение Екатерины истощилось, и она крикнула денщику:
– Ты болтаешь как трещотка! Убирайся спать! Это тебе не помешает – иначе ты не будешь в силах разбудить полковника в четыре часа, как он приказал тебе. Ну, живо, проваливай! Пол-оборота налево! Кру-гом! Марш! Или я скажу лейтенанту Лефевру… а он не шутит с пьяницами и болтунами!
– Ладно, ладно! Молчу… и иду! – буркнул денщик и, пошатываясь, ушел прочь.
Екатерина снова стала подавать солдатам требуемое. Она машинально поглядела туда, где стоял человек, непременно желавший поговорить с Борепэром, но тот исчез.
