Де Луис - Немецкая пятая колонна во второй мировой войне
События начались в пятницу 11 марта.
В 6 часов вечера венское радио передало сообщение об отмене плебисцита, а в 7 час. 45 мин. перед микрофоном выступил Шушниг.
“Перед лицом всего мира я сообщаю во всеуслышание, - звенел его голос, - что правительство Германии вручило сегодня федеральному канцлеру Микласу ультиматум. В нем предписывается, чтобы на пост канцлера Австрии было назначено лицо по выбору германского правительства; это лицо должно сформировать кабинет министров, угодный правительству Германии. Если эти требования не будут выполнены, немецкие войска вступят на территорию Австрии”.
Этого было достаточно, чтобы вызвать замешательство.
Поздно вечером венское радио передало сообщение, что сформировано новое правительство под председательством Зейсс-Инкварта. Одновременно Берлин сообщил, что Зейсс-Инкварт обратился со срочным телеграфным посланием к Гитлеру, именуя последнего фюрером; в телеграмме Зейсс-Инкварт просил германское правительство помочь ему в поддержании порядка и спокойствия, выслав для этого войска “как можно скорее”.
Немецкие войска вступили в Австрию в субботу 12 марта. На следующий день аншлюс стал свершившимся фактом.
И на этот раз Гитлер добился своих целей! Еще раз восторжествовала свастика! Опять десятки тысяч противников нацизма, евреев и не евреев, оказались под угрозой! Вызванные этими событиями чувства негодования и презрения сосредоточились, словно в фокусе, на одном человеке - Зейсс-Инкварте. Его имя стало [63] синонимом предателя. Вместе с тем на примере Австрии можно было впервые отчетливо увидеть весь механизм агрессии, когда нападение начинается в самом сердце страны.
Так вот как они действуют за границей, эти нацисты! Сначала они занимают ключевые позиции в правительственном аппарате, затем ведут в стране подрывную работу и наконец вызывают кризис, с тем чтобы ввести немецкие войска по телеграмме, текст которой составляется заранее.
Одна телеграмма Зейсс-Инкварта, посланная в марте 1938 года, возбудила больше страха перед немецкой пятой колонной, чем сотни документов, опубликованных после 1933 года. О прежних документах писали в книгах, которые читал весьма ограниченный круг лиц, или же в газетных заметках, которые чаще всего оставлялись без внимания. Захват же Австрии был сенсационной новостью, занявшей первые страницы всех газет - в Норвегии и Аргентине, в Голландии и Гренландии. Этот захват сделал многое ясным. То, что потерпело неудачу в Литве, Южно-Африканском Союзе и Испании, завершилось успехом в Австрии. Без особых усилий Гитлер уничтожил свободное государство Австрию. Где еще имеются у него такие же сторонники, незаметные и неведомые, как тот венский адвокат? Где они роют свежие подкопы и закладывают новые мины?
Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать.
В Чехословакии, как уже упоминалось, преподавателю физкультуры Конраду Генлейну удалось возглавить политическое движение, получившее наименование судетско-немецкой партии (Sudetendeutsche Partei). На выборах, состоявшихся в мае 1935 года, из каждых трех судетских немцев два голосовали за эту партию. При этом Генлейн неизменно отрицал какую бы то ни было связь с Берлином.
Что же произошло в 1938 году?
Не прошло и шести недель после захвата Австрии, как тот же Генлейн выступил в Карлсбаде (Карлови-Вари) с новыми требованиями. В случае их удовлетворения судетские немцы получили бы автономию в рамках чехословацкого государства; при этом территориально [64] в Судетскую область вошли бы как раз те приграничные районы, где чехи выстроили свои оборонительные фортификационные сооружения,
Генлейн непрерывно выдвигал все новые и новые требования в своих почти нескончаемых переговорах с чехами. Он несколько раз виделся с Гитлером, присутствовал на съезде нацистской партии в Нюрнберге. Наконец тот же Генлейн скрылся в Германии, когда в середине сентября в Судетской области был поднят мятеж против чехов. Это он обращался к трем с половиной миллионам судетских немцев с призывом поднять всеобщее восстание. Это он, по сообщению немецкой прессы и радио, формировал добровольческий корпус из судетских немцев для вооруженной борьбы против Чехословацкой республики, превращая тем самым граждан республики в нападающих на нее военных агрессоров. Личная роль Генлейна в качестве политического орудия Гитлера привлекла в 1938 году большее внимание, чем развязывание мятежа, призывы к мятежникам и формирование добровольческого корпуса. Все другие события, происходившие в период с 13 по 16 сентября, уже не занимали ни первых страниц в газетах, ни главенствующего места в умах людей: их вытеснил один всеохватывающий вопрос - мир или война?
В среду 28 сентября война казалась неизбежной. Во Франции основные дороги, ведущие из Парижа на запад, были забиты автомобилями, которые двигались непрерывным потоком. Треть жителей покидала французскую столицу.
В Англии населению раздавали противогазы, в парках рыли щели, которые при воздушных налетах служили бы убежищами, началась эвакуация детей. Первые зенитные орудия вытянули к небу длинные стволы, чтобы защищать девять миллионов лондонцев от нападения с воздуха; по официальным подсчетам, такое нападение должно было в первые же дни унести пятнадцать тысяч человеческих жизней.
Четыре недели спустя в Америке передавалась по радио пьеса, изображавшая высадку на землю странных существ с Марса, вооруженных смертоносными лучами. И вот тысячи людей, приняв эту передачу за [65] действительность, в панике бросились из своих домов на улицы. “В эту ночь паника охватила все Соединенные Штаты”{26}. В бурном водовороте событий и связанных с ними переживаний еще раз проявился страх, прятавшийся в глубине человеческих душ.
Мюнхенское соглашение обеспечило миру мир. Однако все то, что произошло до этого, подорвало у людей уверенность в возможность сохранения мира. Правда, далеко не каждый согласился бы сознаться в этом не только другим, но даже самому себе. С упорством, присущим близоруким и отчаявшимся людям, некоторые продолжали утверждать, что даже падение Чехословакии является поворотом к лучшему. “Мир для нашей эпохи!” - вот с каким лозунгом вернулся английский премьер-министр из Мюнхена. Через три недели после Мюнхенского соглашения одна из наиболее распространенных газет земного шара выступила с пророчеством: “Англия не будет вовлечена в европейскую войну ни в текущем, ни в следующем году”{27}.
В последние месяцы 1938 года и в начальный период 1939 года давление Гитлера на правительства стран западной демократии дошло до наивысшей точки. Именуя друг друга “соглашателями с агрессором” и “поджигателями войны”, две группировки боролись между собой с таким ожесточением, будто имели дело с реальным физическим врагом. Спор был разрешен фактически самим Гитлером, когда его войска вступили в Прагу 15 марта 1939 года.
Аншлюс - Мюнхен - Прага. Одно от другого эти памятные события отделялись периодом примерно в шесть месяцев. Таковы были последние верстовые столбы на дороге Гитлера перед началом второй мировой войны.
За полтора года произошла решительная перемена; в одних местах она чувствовалась сильнее, в других - слабее. Во многих странах тревога жителей по поводу отдаленных войн (в Маньчжурии, Абиссинии, Испании) [66] уступила место страху перед войной, непосредственно надвигавшейся на их страну; речь шла о войне, в которую будут вовлечены они сами, о новой резне, о повторении бойни 1914 - 1918 годов, еще более ужасной в связи с прогрессом военной техники. В ходе событий 1939 года, с одной стороны, нарастала решимость, а с другой - увеличивался страх перед войной - особенно перед ее новыми, неизведанными формами.
Казалось, что Гитлер всегда умеет опередить. Он использовал средства, не известные другим; он применил новый метод - пятую колонну. Завоевания, для которых его предшественникам понадобились бы армии и флоты, ему удалось выиграть благодаря использованию агентуры и предательства в захватываемой стране. Как видно, шпионы и политические саботажники являлись его лучшими солдатами. В каких же странах они не сумели еще окопаться? Всюду имелись жители немецкого происхождения, а о них в августе 1938 года Боле с гордостью заявил, что эти люди “являются близкими последователями национал-социализма и фюрера”{28}. Подобные высказывания тщательно взвешивались секретными службами других стран, но от внимания широких общественных кругов вне пределов Германии они обычно ускользали. Однако в 1938 и 1939 годах в печати появлялось немало других сообщений, и многие имели возможность прийти к выводу, что глава заграничной организации немцев, то есть Боле, слов на ветер не бросает.
