Александр Тамоников - Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2
– Я же говорил, цесаревич будет жить.
– Если ты спасешь сына, то проси, что хочешь.
– Эх, Николай, ты царь великой державы, умнейший человек, а одного понять не можешь. Не надо мне никаких благ. У меня есть все, что мне нужно. Меня к тебе Господь послал, а разве за милость Божью платят? Молитесь. В спальню к цесаревичу не входите и никого туда не пускайте. Утром сам выйду. – Распутин прошел в спальню, прикрыл за собой двери.
Время тянулось очень медленно. Императрица молилась до тех пор, пока силы не покинули ее. Великая княгиня Ольга помогла Александре Федоровне подняться и сесть на диван.
Император, не находя себе места, бродил по комнате и курил одну папиросу за другой. Потом он перешел в кабинет. Николай не мог видеть страдания жены, хотя его собственное сердце готово было разорваться от душевных мучений.
Он вспомнил рождение Алексея, сильную радость, полученную при известии о том, что императрица благополучно разрешилась мальчиком. Затем у цесаревича появились признаки наследственной болезни, и страх сменил радость. Многое вспомнил российский император, пока за окном не забрезжил рассвет.
Он вернулся в апартаменты. Александра Федоровна сидела на диване, глядя в одну точку. Ее губы едва заметно шевелились. Императрица молилась.
Рядом с ней находился доктор Деревянко.
При появлении императора он поднялся и сказал:
– Я дал государыне успокаивающее. Может быть, и вам, ваше величество?..
– Ничего не надо. Да и какой толк от ваших таблеток, Владимир Николаевич?! Алексей страдает, а вы не можете остановить приступ. Зачем мне ваше успокоительное? Боже, как же медленно тянется время. – Император указал на великую княгиню Ольгу, дремавшую в кресле, и приказал: – Проводите ее в комнаты. Ей-то чего маяться?
– Хорошо, ваше величество. – Деревянко увел княгиню.
Часы пробили шесть. От их ударов Николай вздрогнул. Они показались ему траурным звоном колокола.
Очнулась и Александра Федоровна.
Через несколько минут из спальни цесаревича вышел Распутин. Ворот рубахи нараспашку, рукава закатаны, лицо бледное как снег, в глазах чрезмерная усталость и… спокойствие. Все то же, которое император отметил в глазах старца по приезде.
Николай и Александра бросились к нему:
– Что?..
Распутин отошел в сторону.
– Идите, посмотрите сами.
Первой в спальню буквально ворвалась Александра Федоровна и остановилась на полпути, не веря своим глазам.
Алексей сидел в кровати и улыбался.
Придя в себя, императрица бросилась к сыну:
– Леша, дорогой мой мальчик, что у тебя болит?
– Уже ничего.
Ребенок выглядел вполне здоровым, боли явно не мучили его, глаза светились детской чистотой и ясностью.
Николай опустил голову, вышел в большую комнату, шагнул к Распутину:
– Ты спас сына, Григорий. Теперь я твой вечный должник, спасибо.
Распутин улыбнулся:
– Не меня благодари, Николай, а Бога.
– Да, конечно. – Николай Александрович истово перекрестился.
– Покормите цесаревича. Потом пусть поспит и погуляет, воздухом свежим подышит, – проговорил Григорий. – А я с твоего, государь, позволения поеду к себе. Устал, отдохну.
– Я распоряжусь подать свой экипаж.
– Не надо. Не по чину. На чем приехал, на том и уеду.
– Хорошо, езжай, но слова мои помни.
– Я все помню, государь, и плохое, и хорошее. Но и ты крепко знай, что, пока я жив, ни с Алексеем, ни с кем-то другим из твоей семьи ничего страшного не случится. Такова воля Господа.
Николай попрощался с Распутиным и вернулся в спальню. Прибежала великая княгиня Ольга и тоже оторопела от увиденного.
Распутин вышел в коридор, где его ждал Деревянко.
– Григорий Ефимович, не могу не спросить, как вам удалось это?
Распутин вздохнул:
– Я уже не раз это говорил! В том, что болезнь удается усмирить, не моя заслуга, а Господа Бога.
– Я слышал это. И все же? Неужели вы помогли цесаревичу одними молитвами?
– А разве этого мало? Все мы в руках Божьих. Только Он решает, кому жить, кому нет. Главное, чтобы Господь услышал молитву. Тогда Он обязательно окажет милость.
– Но я видел какую-то жидкость. Что вы давали ребенку?
– Отвар дубовой коры.
– И только?
– Да.
– Но мы тоже давали Алексею различные отвары, пользуясь рецептами народной медицины. Из дубовой коры в том числе.
– Что ты хочешь услышать в ответ? Почему я могу то, чего не сделаете вы, ученые доктора? На это у меня ответа нет. Просто могу, вот и все. Но ты извини, доктор, мне домой надо.
Распутин вышел со двора и уехал в Петербург.
Проводив его взглядом, Деревянко проговорил:
– Но этого просто не может быть!
Однако Распутин усмирил болезнь. Ему и в дальнейшем не раз удавалось спасать наследника. Мог ли сам старец объяснить, как ему удается справиться с неизлечимой болезнью? На это ответа уже не даст никто.
Слухи о поистине чудотворных способностях Григория заполонили не только великосветские салоны. Весь Петербург говорил о них. Люди смотрели на Распутина как на человека особенного, всемогущего. После этой ночи положение старца в царской семье укрепилось настолько, что он стал называть Николая папкой, а императрицу – мамкой.
Выздоровление цесаревича, естественно, позитивно подействовало на императора. Уверовав в слова старца, он с новыми силами продолжил работу по управлению великим государством.
Переселение в Сибирь, на Дальний Восток и Северный Кавказ набирало обороты. Этому способствовало и то, что крестьяне ехали к новым местам по льготным тарифам. Дети до десяти лет перевозились бесплатно.
В 1910 году начала сказываться острая нехватка транспортных средств для переселенцев. По предложению Столыпина железнодорожники стали оборудовать специальные вагоны. Это были обычные теплушки, переделанные из товарных вагонов. Понятно, что теплушками они назывались из-за чугунных печек, затапливаемых в них в зимнее время.
Вагон делился на две части. Одну из них занимали люди, другую – домашняя скотина. Эти вагоны получили название столыпинских.
Такие теплушки активно использовались и во время Первой мировой войны. В них размещались восемь лошадей или до сорока солдат.
Для перевозки заключенных столыпинские вагоны стали применяться уже после трагической кончины Петра Аркадьевича. Соответственно, он не имел к ним никакого отношения.
Переселенцы на новых местах опять попадали в общины. Ведь на Сибирь и Дальний Восток действие указа от 9 ноября 1906 года не распространялось.
Это не являлось упущением правительства. Данная мера позволяла государству перемещать сотни тысяч переселенцев равномерно и упорядоченно, избегать хаоса и столкновений между людьми. К тому же сибирская община сильно отличалась от той, что существовала в европейской части России. Сохранив позитивные качества, такие, как взаимопомощь, совместное обустройство, она отвергала перераспределение земли. Однако с увеличением количества переселенцев общинные порядки стали принимать прежнюю форму.
В августе 1910 года Петр Аркадьевич Столыпин и главноуправляющий землеустройством и земледелием Александр Васильевич Кривошеин совершили поездку по Западной Сибири. За три недели они посетили четыре губернии.
Во время поездки Столыпин поднял вопрос о том, что в стране сложилась ненормальная ситуация. По одну сторону Урала действовал закон, отменивший общину, а по другую – оставляющий прежние порядки в неприкосновенности. Возвратившись в Петербург, председатель Совета министров доложил об этом императору.
Но Петру Аркадьевичу не суждено было довести до конца дело введения частной собственности в Сибири. Третья Государственная дума не успела рассмотреть соответствующие законопроекты. Потом в связи с начавшейся войной вопрос был отложен.
Пока же, возвращаясь в столицу, Столыпин был полон решимости устранить существенный пробел в законе от 9 ноября 1906 года.
В целом для государства наступило долгожданное успокоение. Кровавая террористическая смута практически прекратилась.
Столыпин чувствовал себя спокойно. Никаких данных о покушениях, готовящихся на него, в полицию не поступало. Но это, к сожалению, не означало, что революционеры-террористы, которые ненавидели Столыпина, оставили свои изуверские планы.
21 сентября 1910 года, во время праздника воздухоплавания, на квартиру семьи Клевиных приехал известный в Петербурге пилот, капитан корпуса корабельных инженеров Лев Мациевич. Он и Эдуард Николаевич Клевин познакомились на собрании местной организации партии социалистов-революционеров. Не сказать чтобы они дружили, но отношения поддерживали, тем более что пилоту очень нравилась жена Клевина, Надежда Сергеевна, которая была не прочь принимать от него знаки повышенного внимания.
Его собственная семейная жизнь оказалась непростой. В городе поговаривали, что супруга известного пилота Александра Анатольевна погуливает. В результате чего скандалы в семье не были редкостью, хотя никаких доказательств измены жены Мациевич не имел.
