Сергей Алексеев - Рассказы о Суворове и русских солдатах
Но вот случилась беда. Заболела Катя тяжелой болезнью — оспой. Заболела и не поправилась. Осиротела «птичья горница».
Сразу же по весне Суворов выпустил птиц на волю. А сосенки, березки и елки наказал высадить рядом с Катиной могилкой. Деревца разрослись. Появилась рощица. Часто приходил сюда Суворов, молча стоял и о чем-то думал. Может, о Кате. Может, и о Наташе. А Наташа по-прежнему ездила по разным вечерам и балам и совсем перестала писать в Кончанское.
НИКОЛЕВ
В селе Кончанском Суворов находился под надзором обедневшего помещика Николева.
Доставалось Суворову от Николева. Строго соблюдал Николев режимные правила: письма вскрывал фельдмаршала, доносил о тех, кто посещал опального полководца, следил, чтобы Суворов не отлучался в соседние села.
Едва Суворов куда-нибудь собирается: «Не велено, ваше сиятельство, не велено!» — кричит Николев и задерживает лошадей.
Направится Суворов с кончанскими мальчишками в лес по грибы или ягоды, и Николев тут как тут, возьмет лукошко, идет следом: «Ну как фельдмаршал удрать собрался!»
Николев гордился своим положением.
— Служба у меня немалая, — говорил он крестьянам, — сам фельдмаршал у меня в подчинении.
— Правда. Правда твоя, — соглашались крестьяне. — Может, тебе еще и награду дадут за усердие.
При таких словах Николев широко улыбался.
— А что? — отвечал. — Может, дадут. Оно по заслугам.
И дали.
Когда Суворов был снова призван в армию, император Павел Первый стал спрашивать, есть ли какие просьбы у полководца.
— Есть, есть, ваше величество, — ответил Суворов. — Великая просьба имеется.
— Говори.
— Был у меня в Кончанском надзиратель, — произнес Суворов, исправно, ваше величество, свое дело вел: письма читал, в Питер докладывал, никуда из Кончанского не выпускал. За подобное усердие достоин высочайшей награды.
Император не понял насмешки фельдмаршала и наградил Николева.
Глава третья
ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД
АЛЬПИЙСКИЕ ГОРЫ
Высоки Альпийские горы. Здесь крутые обрывы и глубокие пропасти. Здесь неприступные скалы и шумные водопады. Здесь вершины покрыты снегом и дуют суровые леденящие ветры.
Через Альпийские горы, через пропасти и стремнины вел в последний поход своих чудо-солдат Суворов.
Трудно солдатам в походе. Вьюга. Снегопад. Непогода. Путь дальний, неведанный. Горы. Холодно, голодно солдатам в пути. Идут, скользят, срываются в пропасти. Тащат тяжелые пушки, несут пообмороженных и хворых своих товарищей.
А кругом неприятель. Пройдут солдаты версту — бой. Пройдут еще несколько — бой.
Пробивается русская армия сквозь горы и неприятеля. Совершает Альпийский поход.
Трудно солдатам в походе. В середине пути один из полков не выдержал.
— Куда нас завели? — зароптали солдаты. — Не пойдем дальше!
— Суворов из ума выжил!
— Назад! Поворачивай! Назад!
К полку подъехал Суворов.
— Хорошо, — произнес фельдмаршал. — Ступайте. Не нужны мне такие солдаты. Не русские вы. Ступайте.
— Как так — не русские! — возмутились солдаты.
— Русский все одолеет. Русскому все нипочем! — ответил Суворов. Прощайте. — Повернул коня и молча поехал в горы.
Солдаты опешили. Не ожидали такого.
— Братцы! — выкрикнул кто-то. — Да что же это, а? Братцы! Мы ли не русские?!
— Русские! Русские! — понеслись голоса.
Зашумели солдаты, задвигались, подхватили ружья, подняли носилки с ранеными и нестройно, торопясь и толкаясь, бросились вслед за фельдмаршалом.
Высоки Альпийские горы. Здесь крутые обрывы и глубокие пропасти. Здесь неприступные скалы и шумные водопады. Здесь вершины покрыты снегом и дуют суровые леденящие ветры.
Через Альпийские горы, через пропасти и стремнины вел своих чудо-солдат фельдмаршал Суворов.
ИДУТ СОЛДАТЫ, ВЕДУТ РАЗГОВОР
Идут солдаты, ведут разговор.
— Оно бы ничего, — рассуждают солдаты. — Горы не страшны. Французы страшны. Если и будет наша погибель, так только от неприятеля.
И вдруг…
— К бою! К бою! — прошла команда.
Рассыпались солдаты по горной дороге, кто за утес, кто за скалы. Залегли. Ждут неприятеля. Вот и французы. Тра-та-та-та! Тра-та-та-та! несется со всех сторон.
— Братцы, не робей! Ура! Держись, братцы!
Удержались солдаты. Отступили французы.
Идут солдаты, ведут разговор.
— Оно бы ничего, — рассуждают солдаты. — Французы не страшны. Горы страшны. Если и будет наша погибель, так только от гор, непогоды.
И вдруг…
Заиграла, засвистела, забушевала метель. Рванул леденящий ветер. Обрушилась с гор лавина.
— Берегись! Сторонись! — несется команда.
Рассыпались солдаты по горной дороге, кто за утес, кто за скалу. Залегли. Ждут. Пронеслись камни. Отгремела лавина. Прояснилось небо. Притихла метель.
Идут солдаты, ведут разговор.
— Оно бы ничего, — рассуждают солдаты. — Французы не страшны. Горы не страшны. Если и будет наша погибель, так только от мора, от голода.
И вот кончилась еда. Нет провианта.
Помрачнели солдаты. Насупились. Идут, опустились солдатские головы.
И вдруг…
Наше времечко военно, —
затянул чей-то голос,
От покоя удаленно.Ой лю-ли, ой лю-ли,От покоя удаленно.
Приободрились солдаты. Затянули ремни потуже. Повеселели. Идут. Подняли солдатские головы.
Сидит Суворов верхом на коне, смотрит, любуется.
— Братцы! — кричит Суворов. — Не страшны нам горы Альпийские. Не страшны нам французишки близкие. Что нам голод, мор, непогода — раз в российских войсках дух солдатский не переводится.
— Ура! — гремит в ответ на слова фельдмаршала.
И снова разносится песня:
С предводителем такимВсе на свете победим.Ой лю-ли, ой лю-ли,Все на свете победим!
Движется. Движется. Движется. По горным вершинам, по темным ущельям, в облаках, в туман, в непогоду, от обрыва к обрыву, со скалы на скалу. Движется. Движется. Движется. Не остановишь российскую армию. Пробиваются солдаты сквозь горы и неприятеля. Совершают Альпийский поход.
ТУЧА
Сен-Готард. Узкая, извилистая тропа ведет к перевалу. А там, по ту сторону гор, новые горы, новые тропы, новые пропасти и стремнины.
Неприступной вершиной стал Сен-Готард на пути у русских. Укрепились на перевале французские войска, перекрыли дорогу. Дважды ходили солдаты на штурм и дважды были отбиты.
Суворов приказал штурмовать в третий раз.
Выделил фельдмаршал группу солдат для обходного маневра. Назначил старшим молодого генерала, любимца своего, князя Петра Багратиона.
— Ну, с Богом, — перекрестил их Суворов.
Поползли солдаты по уступам и скалам в обход Сен-Готарда, так, чтобы ударить противнику в спину. Поднялись уже до самых вершин, да только были замечены вдруг французами. Открыли французские стрелки ураганный огонь. Остановили русских. Сорвалась атака. Отдал Багратион приказ спускаться назад. Сползают солдаты вниз по отвесным скалам. Не торопятся, знают — не похвалит Суворов.
И правда. Скинул фельдмаршал шляпу, машет, кричит что-то Багратиону. Вздрагивает на голове суворовский хохолок, словно и он, как фельдмаршал, гневается.
— Шибче, шибче спускайся! — кричит Суворов и тычет шляпой в хмурое небо.
Смотрят солдаты — наплывает из-за гор на Сен-Готард черная туча. Смотрит на тучу и Багратион, однако не торопит солдат спускаться. Обволокла туча уступы и скалы, скрыла русских солдат.
— Побьются в тумане, — бранится Суворов. — Эх, медленно, не по-моему водит войска Багратион!
Волнуется фельдмаршал. Прождал несколько минут:
— Ну как, не вернулся князь Петр?
— Нет, не вернулся еще, — докладывают Суворову.
Прошло еще несколько минут.
— Ну как, не вернулся?
— Нет, ваше сиятельство.
Прошло минут тридцать, и вдруг там, на самом верху, у самого перевала, поднялась страшная стрельба, всколыхнуло перевальную тишь знакомое солдатскому уху «ура».
Насторожился Суворов.
— Ура! Ура! — несется на перевале.
«Неужто Багратион?!» — недоумевает Суворов. И хочется верить, и трудно поверить!
Туча тем временем переползла через горы, свернула в долину и открыла перед Суворовым Сен-Готард. Глянул фельдмаршал — так и есть: на вершине Багратион со своими солдатами.
— Вперед! — закричал Суворов.
Ринулись солдаты в лобовую атаку. Оказались французы зажатыми с двух сторон: сверху и снизу. Не удержались. Бежали французы.
Поднялся Суворов на Сен-Готард, доволен.
— Так их! Правильно! — приговаривает. — Противник не ждет. А ты из-за гор высоких, из-за лесов дремучих, через топи, через болота, прямо из туч пади на него, как снег на голову. Ура! Бей! Коли! Руби! Так его! Молодец, князь Петр! — повернулся Суворов к Багратиону. — Эн нет, гляжу, по-нашему поступаешь! — и расцеловал генерала.
