Алан Фостер - Избранные произведения. Т. 5. Маори
Он уже начал отчаиваться в том, что когда-нибудь найдется его отец, когда рабочие закричали в третий раз за этот день. Сейчас к ним присоединилась Валери.
Эндрю помог убрать тяжелое бревно и битую штукатурку, которая когда-то была потолком первого этажа. И только тогда здоровый спасатель, стоявший близко к телу, закричал:
— Боже милостивый! Он еще теплый!
— Пустите меня! — Эндрю упал на колени и приложил ухо к массивной груди. Он поднял глаза в изумлении. — Его сердце все еще бьется! Вытащим его отсюда.
Мужчины работали, как сумасшедшие, куски дерева и штукатурки разлетались во все стороны. Освободив тело, они осторожно подняли его и отнесли к ожидающему экипажу. Эндрю едва мог удержать себя от того, чтобы не погнать лошадей бешеным галопом в лагерь беженцев.
Один из врачей, который приехал из Роторуа для помощи, осмотрел нового пациента и поспешно приказал, чтобы Коффина немедленно отвезли в больницу. Эндрю сопровождал бы импровизированную скорую помощь, если бы не так много дел оставалось еще в Те Вайроа. Там нужна была каждая доступная рука. Доктор заверил его, что он ничем не может помочь, и предупредил о вероятности того, что даже если его отец и справится со своими повреждениями и выживет, он может никогда не прийти в сознание. Эндрю боролся с собой и наконец пришел к Валери за советом.
— Останься еще на время здесь, — убедила она его. — Несколько моих родственников тоже пропали. Через несколько дней мы можем вернуться, когда все более менее уляжется. Может быть, к тому времени у врачей в госпитале будут хорошие новости.
Он подумал.
— Ты права. Здесь еще остались те, кому нужна наша помощь, — он оглянулся на больничный фургон, ползущий по грязной дороге из города в Роторуа. — Сейчас я ничего не могу для него сделать. Я думаю, он справится и без меня. Старик слишком крепок чтобы умереть.
Глава 11
На четвертый день после извержения рассказывали другую часть деревни, когда серия пронзительных криков привлекла внимание всех работающих поблизости. Эндрю отложил свою лопату, а Валери подошла к нему.
Четверо рабочих-маори бежали с бешеной скоростью от заваленных окраин города. Эндрю перехватил последнего из них. Человек неровно дышал, и взгляд его был диким.
— Что там произошло? — Эндрю кивком показал на то место, где работал бежавший. — Приди в себя, приятель.
— Он… он еще жив, — выдохнул человек в ужасе. — Старый черт жив. Отпустите, отпустите меня!
Он оглядывался через плечо, словно по пятам за ним гнались все демоны ада.
Эндрю удержал его.
— О чем это ты болтаешь? Кто еще жив?
— Пустите!
Человек вырвался, порвав рубашку, и бросился за своими товарищами.
Эндрю смотрел, как он убегает, потом взял лопату.
— Стой здесь, — приказал он Валери. Она покачала головой.
— Ты уже пробовал раньше. Теперь у тебя тоже ничего не выйдет.
Она взяла свою собственную лопату поменьше.
Еще несколько человек были привлечены криками. По дороге к участку к ним присоединился доктор Чемберс. Все европейцы, заметил Эндрю. На этот раз не было видно ни одного маори — исключая, конечно, Валери и его самого.
Они увидели, как еще один человек склоняется над недавно выкопанной ямой. Он говорил озабоченным голосом, обращаясь со словами, по-видимому, к кому-то в дыре.
— Ну же, сэр. Вы должны вылезти оттуда. Мы только хотим помочь вам.
— Убирайтесь и оставьте меня в покое, — замогильный голос, казалось, исходил не из человеческого горла. — Мир здесь умер. Я не хочу на это смотреть.
— Вы должны выйти, — у рабочего был страдальческий вид. — Вы не можете оставаться там, внизу.
— Я не выйду.
Человек стоял, качая головой, когда Чемберс, Эндрю, Валери и еще двое собрались вокруг него.
— Он все это время сидел там? — недоверчиво поинтересовался Эндрю.
— Думаю, да, — землекоп кивнул головой в сторону убежавших маори. — Пара человек копали эту яму, когда они услышали голос и поняли, что там есть кто-то живой. Когда они выяснили, кто это, они тут же смылись.
Чемберс, не веря, смотрел вниз.
— Это место было завалено четыре дня. Ни еды, ни воды, ни воздуха. Никто не мог выжить в таких условиях. От землекопа нельзя было отделаться.
— Кажется, кое-кто все-таки смог, сэр. Чемберс опустился на колени и, сложив руки рупором, прокричал в дыру.
— Послушайте, дружище. Если вы выйдете оттуда, мы дадим вам горячей пищи, воды и подлечим вас, чтобы с вами все было в порядке. Но мы ничего не сможем для вас сделать, если вы там останетесь.
— Мне ничего не нужно, — настаивал голос.
— Дайте мне попытаться, — Чемберс шагнул в сторону, чтобы уступить место Эндрю. — Вы должны выйти, сэр! — сказал он на языке маори. — Нельзя жить в норе, как крыса. Вы же человек, а не животное.
На этот раз ответом им было только молчание. Поднимаясь, Эндрю увидел, что Чемберс и остальные выжидающе смотрят на него. Вместо слов, он поднял лопату и принялся копать. Они присоединились к нему, в молчании разбрасывая грязь, Валери помогала, как могла.
Скоро они откопали переднюю стену и дверь заваленной хижины. Дом был погребен под десятью футами грязи. Когда вход был расчищен, Эндрю смог различить сгорбленную, неподвижную фигуру. Длинные костлявые руки были скрещены вокруг сложенных ног. Сначала ему показалось, что он видит мертвеца. Потом голова поднялась и всмотрелась в него.
— Я тебя знаю, — спокойно произнес пожилой, но сильный голос.
— И я вас знаю, — Эндрю вошел. — Я уверен. Ну да! Мы с Валери купались в горячем источнике, когда вы нас удивили. Вы сказали нам, — его голос на мгновение смолк, когда он вспомнил, — вы сказали нам, что вся эта страна перевернется. Это слово вы и сказали. Перевернется.
Человек, погребенный заживо, не улыбнулся.
— Так хотели боги.
— Пожалуйста, выходите. Вы не можете здесь оставаться. — Эндрю оглянулся, потом наклонился вперед и прошептал, — Пакеа не позволят вам остаться. Они спустятся и вытащат вас.
Старик смотрел поверх него. Он глубоко вздохнул, потом разогнулся. На четвереньках он выполз из дома, положив конец своему четырехдневному заточению. Ему нужна была помощь, чтобы выбраться наверх из ямы, но, оказавшись на поверхности, он стоял крепко, без поддержки и, щурясь, глядел на небо, которого не видел сто четыре часа.
Он имел впечатляющий вид, когда поворачивался, осматривая свою землю. Эндрю был самым высоким из его спасителей, а старик был выше него на четыре дюйма. В молчании он оглядел опустошенную местность, разоренный город.
— Как я и предсказывал, — прошептал он.
Валери сразу же его узнала. Теперь она подошла поближе.
— В деревне были кое-какие разговоры. Некоторые обвиняли вас в несчастье.
Туото посмотрел на нее, печально качая головой.
— Я старался предостеречь их всех. Но они не слушали. Естественно, что некоторые меня обвиняют. Маори по-своему также невежественны, как пакеа.
Чемберс достал термос, который принес с собой. Он предложил старику кружку теплого молока.
— Вот, дружище. От этого вам сразу станет лучше. Туото высокомерно покачал головой.
— Я ничего не ем, кроме картофеля и воды.
— Но вам нужна настоящая еда! Вы голодали четыре дня.
Чемберс хотел добавить, что старику нечем было еще и дышать, но не мог заставить себя произнести ни слова. Он пытался совладать с живой невероятностью.
— У меня есть шесть богов. Мне сто четыре года. Я не умру. Чемберс вылил молоко в термос.
— Отлично, но вы должны пойти в больницу в Роторуа. Всех спасшихся нужно осмотреть. Как врач я на этом настаиваю.
— Я не пойду, — упрямо сказал Туото. — Мне не нужны лекарства пакеа. Они повредят мне. Чемберс вздохнул.
— Послушайте, старина. Вы должны пойти. Если не для своей пользы, то для моей. Как вы не понимаете? Это повредит моей профессиональной репутации, если узнают, что я отпустил на все четыре стороны кого-то в таком состоянии, даже не осмотрев его.
На Туото не подействовали эти слова.
— У меня шесть богов, — он посмотрел на Эндрю. — Что с твоим отцом и матерью?
— Моя мать погибла. Я думаю, она умерла, когда обрушился дом. Мой отец жив, но едва держится. В глазах старого тоунга мелькнул интерес.
— Я долго знал твоего отца, я увижу его.
— Они отвезли его в Роторуа в больничном фургоне. Туото поразмыслил, потом повернулся к Чемберсу.
— Я сделаю, как вы просите. Но не ради лекарств белых людей. Я пойду, чтобы увидеть твоего отца — своего друга.
— Прекрасно, — с облегчением сказал Чемберс, — лишь бы вы пошли. Вы можете отправляться со мной, если вам угодно. Скоро я сам туда поеду.
