Бартоломе Лас Касас - История Индий

Глава 163

Земли Паракета, называемые также Ната, и сопредельные с ними области лежали в открытой, ровной, очень плодородной и красивой долине и соседствовали с владениями Урраки, то есть с горами Верагуа, которые всегда славились великим обилием золота. По этой причине лиценциат-Эспиноса задумал основать там испанское селение и закрепить за ним всех индейцев из ближайших земель и племен, чтобы они работали на испанцев, которым только того и надо. Он написал Педрариасу, прося, чтобы тот разрешил ему основать селение, и приводя все доводы, которые показались ему наиболее убедительными. Педрариас ответил, что согласен и не возражает, но хочет лично участвовать в этом деле, а потому пусть Эспиноса вернется к нему вместе со всем своим войском, оставив на месте столько солдат, сколько сочтет нужным. Эспиноса оставил там Франсиско Компаньона, который был одним из главнейших палачей, участвовавших вместе с ним в этих делах, и дал ему пятьдесят человек и двух кобыл, а верхом — на кобылах ли, на жеребцах ли — чинили испанцы не меньше зла, чем пешими; сам же вместе со всеми остальными двинулся в Панаму, где находился Педрариас. Царь Уррака между тем не дремал, и когда он проведал, что лиценциат Эспиноса уехал в Панаму, а в землях Ната осталась только горстка испанцев, он собрал своих воинов и однажды ночью нагрянул на испанский лагерь. В одной хижине на отшибе от лагеря индейский головной отряд нашел трех испанцев; одного они пронзили копьем и, прикончив его, схватили другого; а третий успел спрятаться. И вот тот, который спрятался, хватает свое оружие и, вопя что есть мочи, поднимает отчаянный шум, словно идет подкрепление, и бросается на индейцев с превеликой отвагой и мужеством. Он убил пятерых; в смятении индейцы выпустили второго испанца, и начали отступать, так что испанцам удалось присоединиться к своим. Когда начальник испанцев Франсиско Компаньон узнал от этих двоих, как много воинов привел против них Уррака, он с большой поспешностью посылает в Панаму двух весьма расторопных людей, вначале Эрнандо де Сото, а следом Перо Мигеля, чтобы они известили Педрариаса, в какое трудное положение попали испанцы. Педрариас, который в такие моменты и при такой опасности не терял времени даром, тотчас отправил на подмогу судно с 40 солдатами во главе с Эрнаном Понсе. Они подоспели, когда Франсиско Компаньон уже собирался уходить вместе со своим отрядом, потому что Уррака созвал всех индейцев, какие жили в этих краях, и они таким тесным кольцом окружили испанцев, что те в поисках съедобных кореньев не решались отойти от лагеря дальше, чем на расстояние, равное полету брошенного камня. Когда Уррака увидел корабль, он предположил, что на нем прибыли все испанцы, сколько их было в Панаме, а потому снял осаду и отступил в горы. Послав корабль на помощь испанцам в Ната, Педрариас решил отправиться туда собственной персоной и взял с собой 160 человек испанцев, двух коней и несколько пушек; начальником своего отряда он назначил Франсиско Писарро. Прибыв в Паракету, иначе Ната, где находился Компаньон и все прочие, и узнав, что Уррака с войском отступил, Педрариас приказал Эрнану Понсе оставаться с отрядом при нем и на следующий день вместе со всей своей ратью отправился искать и выслеживать Урраку. Уррака, готовый к бою, с многочисленным войском и совместно с другим вождем по имени Экскегуа уже поджидал испанцев близ селения этого вождя, ибо местность благоприятствовала его намерениям. Педрариас был бы весьма непрочь увильнуть от боя, так как понимал, что в этом месте от лошадей будет мало проку; но видя, что индейцы окружают и теснят его почти отовсюду, он вместе со всей своей ратью бросается на противника, а индейцы не менее яростно отражают натиск. Они сражались почти весь день, и многие были ранены; что касается убитых, я не смог раздобыть сведений о том, сколько их было среди индейцев, а испанцы вообще редко гибнут, потому что индейским оружием впору разве что детям играть. Однако же как ни убого было их оружие, индейцы в этот день доставили испанцам немало хлопот и так их прижали, что Педрариасу пришлось туго, и он предпочел бы оставаться на покое в Панаме. Наконец, пустил он в ход последнее средство, то есть артиллерию, и едва раздались выстрелы, индейцы бросились врассыпную. Однако и артиллерией не удалось ему окончательно запугать Урраку, и четыре дня подряд индейцы выходили сражаться. Но в конце концов Уррака понял, что таким путем добиться перевеса невозможно, потому что у испанцев есть лошади и артиллерия; поэтому он решил отступить, набрать еще больше воинов и укрепиться на реке под названием Атра; и множество индейцев с обоих побережий, и северного и южного, пришли туда на службу к нему и на подмогу. Педрариас решил последовать за касиком и попытаться захватить его в плен, если удастся. Но когда он прибыл туда, где находился Уррака, этот последний сумел перехитрить испанцев с помощью такой уловки: он подослал несколько индейцев, которые должны были, словно по неосторожности, попасться в руки испанских разведчиков, и когда те начнут расспрашивать их об Урраке, индейцы должны были ответить, что он скрывается здесь в горах и при нем очень много золота. Уррака пустился на эту уловку и военную хитрость, ибо, зная, как жаждут и алчут золота испанцы, предполагал, что они скорее всего ринутся за добычей толпой и в беспорядке, и тогда он сможет разгромить их с помощью засад, расставленных в некоторых ущельях. Захватив в плен индейцев, подосланных Урракой, Педрариас немедля отрядил в поход Дьего Альбитеса с 40 солдатами; пробираясь по горам, они угодили в засаду, и индейцы напали на них стремительно, изранив и изувечив всех до единого, так что им не осталось никакого пути к спасению, кроме бегства. Педрариас снова посылает того же Альбитеса с отрядом в 60 человек, чтобы он поднялся в горы следом за индейцами. В горах Альбитес никого не обнаружил; но, возвращаясь по речной долине, он наткнулся на индейцев; те с громкими воплями нападают на отряд и преграждают испанцам выход из теснины, между рекой и горным склоном; с обеих сторон было много раненых. Видя, что испанцы, сражавшиеся в первых рядах, дрогнули, Дьего Альбитес и несколько солдат стали поспешно пробиваться вперед, чтобы приободрить их, но, теснимые индейцами, свалились в реку, вымокли до нитки и насилу выбрались на берег. В конце концов ценою больших усилий и бесчисленных ран испанцы добились перевеса и, преследуя индейцев, перебили и перерезали всех, кого смогли догнать. Педрариас рассылает отряды испанцев по всей провинции, и они жгут, грабят, разоряют и хватают в плен всех и вся на своем пути. То же самое совершают они во владениях других вождей, помогавших Урраке (двое из них звались Булаба и Муса), и весь этот край был истерзан, и загублен, и превращен в безлюдную пустыню, ибо те из жителей, кто не был убит либо захвачен в плен, разбежались по лесам.

Чтобы вознаградить испанцев, которые так усердно потрудились в этих краях, Педрариас решил основать здесь испанское поселение и выбрал для этой цели селение касика по имени Ната, ударение на последнем слоге, или место поблизости от этого селения; по воле Педрариаса решено было сохранить индейское название. Надо сказать, что испанцы, живущие в Индиях, в особенности те, которые подвизались и подвизаются на ратном поприще, помышляют не столько о том, чтобы пахать и сеять, сколько о том, чтобы есть и пить за счет индейцев в награду за свои столь похвальные труды, обрекая несчастных на смерть и погибель; а путь к этой цели был и остается один: раздел индейских селений и передача их в энкомьенду завоевателям: тут-то для испанцев и начинается привольное житье. По этой причине Педрариас определил каждому, кто пожелал, осесть в здешних местах и получить некоторое количество индейцев, живших в селах и поблизости, которых Педрариас поработил с помощью войны и насилия, что у испанцев называется умиротворением. Индейцы эти, страшась испанцев и стремясь избежать резни и расправы, которые учинили те над их соплеменниками, предпочли оставаться в своих селениях и работать на пришельцев, когда те появлялись в их местах либо присылали за ними. Но они даже представить себе не могли, что работа эта окажется столь тяжкой и изнурительной и приведет их всех к гибели; а ведь именно тем все и кончилось, и весь этот край, некогда столь цветущий, превратился в безлюдную пустыню. Установив такие порядки, поработив индейцев и разделив их между поселенцами, Педрариас вернулся в Панаму, а в качестве своего наместника и военачальника оставил Дьего Альбитеса. Испанцы стали посылать за индейцами, доставшимися им в результате раздела, и те являлись и служили своим хозяевам: строили для них дома, возделывали поля, охотились, ловили рыбу и выполняли прочие работы, необходимые для того, чтобы содержать 50–60 человек испанцев, живших в этом селении; а это куда труднее, чем содержать 2000 человек в каком-нибудь городке Кастилии, потому что здесь испанцы требуют, чтобы индейцы служили им и угождали, словно отпрыскам графов и герцогов, и не только служили, но еще и поклонялись. Бремя этих трудов, доселе неслыханное, казалось индейцам нестерпимым, а потому одни являлись с запозданием, другие работали кое-как, третьи бежали, и это называется у испанцев бунтом. Дьего Альбитес тотчас посылал вслед за ними отряды «обшарить ранчо», как выражаются испанцы; и добравшись до непокорных, одних они убивали, других брали в плен и истязали, третьих привлекали посулами. Таким способом Дьего Альбитес принудил индейцев служить их хозяевам и притеснителям. Царь и вождь Уррака вместе с воинами, которых удалось ему набрать, никогда не упускал случая наведаться к испанцам и задать им хорошую встряску; и если удавалось ему застать врагов врасплох, то ему уже не было нужды вторично искать этих людей, чтобы отомстить им. В ответ испанцы шли на касика войною, опустошая огнем и мечом все его земли и владения. В этих войнах прошло девять лет, а испанцам так и не удалось привести его к покорности, ибо в их представлении привести к покорности значило не что иное, как обречь его, подобно всем прочим индейцам, на рабство, и неволю, и беззаконные притеснения, в которых рано или поздно касик и его подданные нашли бы свою погибель. Такой монетой привыкли расплачиваться и рассчитываться наши соотечественники за беспредельный ущерб и бессчетные несправедливости, которые причинили сини этим людям. По этой причине Уррака не шел ни на какое примирение, будучи человеком рассудительным и отважным и отлично понимая, сколь справедливую войну ведет он против врагов, которые причинили и причиняют ему столько горя и зла вопреки справедливости, без всякого повода и основания и несмотря на то, что он ни в чем перед ними не провинился и мирно жил в своих владениях. Когда испанцы захватывали в плен его подданных, они подвергали их мучительным пыткам, чтобы выведать, где спрятано золото, которым, как шла молва, Уррака и его вассалы владели в огромном количестве, и это еще больше разжигало негодование Урраки. Некоторое время спустя Педрариас назначил своим заместителем в Ната Компаньона. Этот самый Компаньон всячески пытался захватить одного отважного индейца, который был военачальником Урраки и внушал испанцам великий страх и ужас, так как не раз наносил им жестокий урон. Не сумев захватить его в бою, Компаньон решил действовать наверняка и «мирным» путем и прибег к вероломству: передав ему через послов-индейцев заверения в безопасности и обойдя его лживыми посулами, он заманил его в гости к испанцам, и тот сам явился к нему в Ната. Но Компаньон нарушил слово — подлость, к которой нередко прибегают испанцы в войне с индейцами и на которую почти никогда не пускаются индейцы, — он лишил его свободы, заковал в железо и выслал в Номбре де Дьос, и это можно еще считать благодеянием, потому что он не сжег несчастного живьем, как не раз поступали люди, именующие себя христианами. Эта утрата причинила Урраке великую скорбь; он созвал к себе индейцев и с южного, и с северного побережий, сколько смог, и, собрав их вместе, держал перед ними такую речь, исполненную душевного величия: «Как можем мы допустить, чтобы эти христиане спокойно жили на нашей земле, если они не только отбирают у нас наши земли, владения, детей и жен и обращают нас в рабство, но вдобавок не держат слова, и нарушают обещания, и попирают соглашения о мире! А потому будем же сражаться против них, пока у нас хватит сил, и сделаем все, чтобы уничтожить их и сбросить столь тяжкую обузу, ибо лучше нам умереть сражаясь, чем влачить жизнь в таких муках, лишениях, горестях и тревогах». Сам Иуда Маккавей и его братья не сказали бы в данных обстоятельствах лучше. Речь касика пришлась всем по сердцу, и все дали обет сражаться, пока хватит сил и жизни, и умереть в бою. И вот все индейцы, поделенные между завоевателями, взбунтовались и убили пятерых испанцев, которые находились у них в селениях, не подозревая об опасности и помыкая индейцами, как вздумается. Покончив с ними, индейцы идут большим войском на ненавистное селение Ната; испанцы выходят навстречу, и начинается яростный бой; с обеих сторон имелись убитые и раненые, особенно у индейцев; испанцы нанесли им огромный урон, действуя верхом на конях, так как место было ровное и открытое. Долгие годы длилась эта война, много в ней погибло испанцев, а индейцев несравненно больше, несчетное множество. Но злосчастные индейцы были наги, а оружие их ничего не стоило, как уже говорилось; к тому же они видели, что каждый новый день не приносит им ни избавления, ни успеха, ни надежды, а приносит только гибель, и были изнурены и обессилены войной и долгими скитаниями по горам и долам, ибо терпели усталость, голод и много других невзгод, неизбежных при такой жизни, особенно в Индиях; и потому большинство племен решило покориться испанцам и в рабстве кончить свою горестную жизнь. И лишь царь Уррака вместе с индейцами, которые выжили в этом поголовном истреблении и остались при нем, так и не захотел покориться испанцам, и всегда упорно ненавидел их, и всю жизнь горевал, что не смог с ними расправиться. Испанцы оставили его в полном покое и перестали к нему наведываться, ибо убедились, что любой поход против этого вождя для многих из них кончится смертью и тяжкими увечьями. И в момент кончины, которую встретил он у себя дома и на своей земле, он ведал об истинном боге не более, чем ведал до того дня, когда впервые услышал в своем язычестве слово «христианин»; та же участь постигла его подданных. Кто повинен в гибели этой души и многих-многих других, которым ничто не помешало бы приобщиться к истинной вере, если бы их в ней наставили? Любому мыслящему христианину ясно, кто за них в ответе.