Дмитрий Петров - Юг в огне
Константин ошеломленно смотрел на них, и ему не хотелось верить, что все это правда. Но самое ошеломляющее было еще впереди.
— Да, — вспомнил Сфорца, — полковник, вы свою супругу не видели?
— Веру?!
— Да.
— Разве она здесь?
— Только сегодня утром честь имели ее видеть, — усмехнулся Розалион-Сашальский, крутя усы и лукаво поглядывая на своих приятелей Сфорца и Яковлева.
— Где она? — вскочил Константин.
— Вы что, хотите ее разыскать? — насмешливо спросил его Сфорца, переглядываясь с Розалион-Сашальским.
— Ну конечно!
— Напрасно.
— Что — напрасно?
— Да разыскивать-то будете.
— Я вас не понимаю, господа. Объясните, — сильно волнуясь, проговорил Константин, снова садясь на стул, — объясните, пожалуйста, прошу вас. У вас какие-то загадочные лица…
— Была-а Маша наша, — ухмыляясь, пропел Яковлев, — да стала она не наша…
— Поверьте мне, Константин Васильевич, я вам искренне сочувствую, проговорил Сфорца. — Выпейте-ка вот коньяк, — налил он ему в стакан. — А потом я вам кое-что сообщу.
Константин покорно опорожнил стакан и не стал даже закусывать, до того был расстроен.
— Рассказывайте! — мрачно глянул он на Сфорца, уже предчувствуя, что тот скажет ему нечто очень горькое.
— Что ж рассказывать, — пожал тот плечами. — Повторяю, полковник, я вам искренне сочувствую. Но вы не огорчайтесь! — похлопал он своей маленькой ручкой по плечу Константина. — Все, черт побери, женщины таковы…
— Вот так посочувствовал! — захохотал Яковлев.
— Не томите, черррт бы вас побрал! — наливаясь злобой, зарычал Константин. — Говорите сразу!.. Брэйнард?..
— Вы угадали, — мотнул головой Сфорца. — Брэйнард — любовник вашей жены. Он везет ее к себе, в Англию.
— В Англию?! — в бешенстве заорал Константин так, что на мгновение в ресторане все затихло, прислушиваясь.
— Тише! — остановил его Сфорца. — Все обращают внимание на нас.
— К чертовой матери и вас и всех! — ударил кулаком по столу Константин с таким остервенением, что посуда на столе зазвенела. — Убью суку!.. Убью и этого мерзавца американца!..
— Ну, положим, — смеясь сказал Розалион-Сашальский, — до такой степени, так сказать, доходить я вам не рекомендую.
Некоторое время Константин сидел молча, опустив голову. Потом он лихорадочным взглядом обвел сидящих за столом.
— Где мне разыскать эту мерзавку? — спросил он, вставая. — Я пойду с ней поговорю.
— Не скандальте, полковник, — сказал Розалион-Сашальский. — Что, так сказать, с возу упало — говори пропало…
— Пошли вы со своими нравоучениями, знаете куда… — вспылил Константин.
— Ну, как хотите, — махнул рукой Розалион-Сашальский. — Я вам добра хотел.
— Господа, не издевайтесь над человеком, — сказала полная красивая женщина. — Полковник, — обратилась она к Константину. — Я знаю вашу жену… Я видела ее сегодня в порту с американцем… Правда, близко я к ним по некоторым соображениям не подходила… Идите сейчас же в порт. Наверное, они намереваются сесть на какой-нибудь пароход!..
— Ба!.. — вдруг хлопнул себя ладонью по лбу Сфорца. — Я ведь самое главное-то и забыл вам сообщить, полковник Ермаков. Вас же произвели в генералы. Поздравляю, голубчик!.. Сам лично приказ войскового атамана читал… Поздравляю, дорогой!.. Дайте поцелую вас.
— Отстаньте! — рявкнул Константин. — На кой черт мне сдалось теперь ваше генеральство?..
— Как, вы недовольны?! — изумился маленький граф. — Странно. Да если б я удостоился такой чести, то я, кажется, на девятом небе был бы от счастья… Чудак вы!.. Ведь генералу и за границей почет будет… Генералу и без денег и жены можно там прожить…
Константин не слушал Сфорца. Растерянный, он побрел в порт…
* * *На пристани по-прежнему крикливая толчея.
К дрогам, приехавшим в порт, словно идя на приступ, с криками подбегала орава грязных, но веселых грузчиков греков.
— Таскать на пароход надо?.. Давай, барин, таскать будем… Недорого возьмем.
Договорившись о цене, грузчики навьючивались чемоданами, узлами и, сгибаясь чуть ли не до земли, тащили их на пароход…
Протолкавшись до вечера среди этой суматошной, суетящейся публики, Константин так и не встретил Веры. Уставший, измученный, он пошел к своему пароходу.
Так же, как и всюду, здесь, у его парохода, образовалась огромная толпа. Тысячи людей, крича и переругиваясь, стремились попасть на «Караден». Отряд английских солдат, наставив штыки на толпу, не подпускал ее близко к пароходу…
Недалеко, на набережной, были свалены в кучу привезенные военные грузы… Около стоял английский часовой.
Много труда пришлось приложить Константину, чтобы сквозь густую, распаленную, ругающуюся толпу протиснуться к сходням. Здесь два молодых английских офицера проверяли у пассажиров пропуска на судно. Константин хотел было пройти на пароход, но один из офицеров остановил его.
— Нельзя!
— Как — нельзя?! — изумился Константин. — Вы меня не узнали, Чарли? Это я, полковник Ермаков.
— Я вас отлично узнал, сэр, — вежливо сказал офицер. — Но без пропуска, к сожалению, пропустить на судно не могу.
— Там же мои вещи, Чарли!
— Знаю. Вещи вам сейчас вынесут, — козырнул офицер. — Не беспокойтесь, сэр. Томи! — крикнул он матросу. — Вынесите с парохода вещи полковника Ермакова. Там спросите у боцмана, он знает…
— Это черт знает что такое, Чарли! — возмутился Константин. — Мы же с вами немало виски попили, а теперь вы так грубо обращаетесь со мной. Не стыдно вам?
Офицер смягчился.
— Я очень сожалею, полковник, — дружески хлопнул он по плечу Константина. — Вы так моим другом и останетесь, но что я могу сделать? развел он руками. — Получен такой приказ. А приказ есть приказ. Я обязан его выполнять… Хотя со своей стороны считаю, что это свинство по отношению к вам. Конечно, вас бы надо оставить на судне… Все дело тут в одном влиятельном американце с дамой, — шепнул он Константину на ухо. — Он приказал вас выставить с корабля… Капитан не мог его ослушаться…
— Какой американец? — спросил Константин. — Ничего не понимаю…
Матрос притащил два объемистых добротных кожаных чемодана, купленных Константином в Лондоне. В них было немало чудесных вещиц, с таким рвением купленных им в лондонских магазинах для жены.
Взяв в руки тяжелые чемоданы, Константин горько усмехнулся. Ведь только еще сегодня утром он был почти что хозяином этого корабля. Вся команда, начиная с юнги и кончая капитаном, считалась с ним, слушала его приказания, и вот — ирония судьбы — прошло несколько часов, и все изменилось… Вышвырнули с корабля вместе с его грузом, как ненужный хлам.
«Куда же мне все-таки деваться? — подумал он. — Искать донского атамана?.. Донское правительство?.. Никого не найдешь. Они теперь сидят где-нибудь в каютах или уже отплыли из порта… Очень я им нужен».
Он поставил чемоданы и в отчаянии ухватился руками за голову.
Он не мог придумать, что ему теперь делать, куда деваться.
«В Англию, что ли, вернуться? — мелькает у него мысль. — Да, пожалуй, надо ехать туда… Здесь все кончено… В Англии все-таки есть у меня знакомые… Они помогут мне».
А может быть, это все неправда?.. Быть может, никакого Брэйнарда и не существовало?.. А что если эти прохвосты в ресторане оклеветали, оболгали ее… Мерзавцы! Ведь, возможно же, Вера потому и выехала из Новочеркасска с Брэйнардом, чтобы разыскать его, Константина, в Англии… И она совершенно не подозревает, что он сейчас здесь…
У Константина появляется надежда, он веселеет и уверенно хватает чемоданы.
— Эй, генерал!.. Генерал Ермаков! — слышит Константин чей-то голос.
Он поднимает глаза. По трапу на корабль поднимается с забинтованной головой Чернышев.
— Иван Прокофьевич! — обрадованно кричит ему Константин. — Вы тоже уезжаете?..
— Что мне остается делать раненому? — отвечает Чернышев. — Читал о вашем производстве в генералы. Поздравляю!
В его голосе слышится насмешка, и это отлично чувствует Константин.
— Вы давно из Англии? — все выше поднимаясь по трапу, спрашивает Чернышев.
— Сегодня утром.
— Только сегодня? — удивляется Чернышев. — Привезли что-нибудь?
— А вон! — с иронией указал Константин на танки, пушки, ящики и тюки, сваленные в беспорядке на набережной. — Вы не знаете, где атаман Богаевский и правительство?
— Фьють! — свистнул Чернышев, махнув рукой на море. — Наверняка уже в Константинополе.
— Нет, серьезно?
— А я вам серьезно и говорю. Богаевский с супругой еще позавчера удрали…
— Черт знает что! — выругался Константин. — Послушайте, Иван Прокофьевич, возьмите мои чемоданы, ради бога! За свои их выдайте… а я пойду выхлопочу себе пропуск.