Дмитрий Миропольский - Тайна трех государей
– Мы считаем, что собирать Ковчег должны специалисты, имеющие определённую подготовку и уполномоченные мировым сообществом, – сказала Ева официальным тоном. – Мы готовы при необходимости в этом участвовать. Но в настоящее время информация, которой мы обладаем, не даёт возможности предполагать, каким именно образом должен быть собран Ковчег и какие детали для этого необходимы. Наконец, нам неизвестен принцип работы Ковчега и функции, которые технически он должен выполнять.
Теперь уже Салтаханов припомнил рассказ Мунина про часы Якова Брюса, сделанные для Петра Первого, которые при Екатерине Второй разобрали и не смогли запустить снова. Причём тогда было понятно, как эти часы внутри устроены и что показывают. Насчёт Ковчега понимания не было и нет – есть лишь домыслы и предположения…
– Мы ничего не гарантируем, – Одинцов поправил на плечах сползающий плед. – У нас была задача, мы её выполнили: нашли Ковчег и контейнеры. Остальное зависит от вас.
– Что именно?
Жюстину настораживало то, что её собеседники постоянно говорили «мы», и то, как легко эти русские вместе с американкой отходили в сторону после всего пережитого, чтобы отдать ей все лавры. Здесь явно таился какой-то подвох.
– Ковчег должен принадлежать мировому сообществу в целом, – сказала Ева. – Если он попадёт в руки одного человека, одной организации и даже одного государства, случится трагедия, последствия которой сложно себе представить. Тогда уж лучше снова спрятать Ковчег или вообще уничтожить. Наверняка вы это понимаете.
– Проблема в том, чтобы сообщить информацию о Ковчеге максимальному числу людей, – добавил Одинцов. – Нам нужна самая широкая аудитория на всех уровнях, но для этого нет ресурсов. Кроме того, нас никто не станет слушать. Вы – другое дело. Вас послушают.
«Всё равно слишком просто», – подумала Жюстина и сказала:
– Полностью с вами согласна. Я смогу сообщить о Ковчеге после того, как удостоверюсь в том, что вы действительно его нашли. Большинство моих коллег до сих пор остаются в Петербурге. Утром назначено совещание, в котором примут участие руководители полиции из трёх дюжин государств. Такой уровень вас устроит?
– Вы не поняли, – Одинцов покачал головой. – Нас не интересуют ни тридцать человек, ни триста. Не важно, кто они. Нам нужны три миллиарда. Все действия с Ковчегом должны быть абсолютно прозрачными и публичными. Это главное требование. Ваши коллеги могут выполнять функции международных наблюдателей при передаче Ковчега. Но одновременно за этим должны наблюдать представители всех религий и как можно большее число рядовых граждан. Ковчег не может появиться сначала для нескольких посвящённых, а потом для остальных. Он должен появиться сразу для всех. Как при Моисее. Нам нужна стопроцентная гарантия.
– Тогда я вас действительно не поняла, – честно призналась Жюстина. – Три миллиарда человек – это почти половина человечества. Вряд ли я смогу вам помочь.
– Сможете. Причём делать для этого почти ничего не придётся.
Одинцов откинулся на подушки дивана. В его исцарапанных руках Жюстина увидела странные чётки. Перебирая камни, Одинцов с помощью Евы стал излагать свой замысел – неожиданный и дикий. За окнами стояла мутная петербургская ночь, и скоро Жюстине стало казаться, что всё это происходит во сне. Она с усилием оторвала взгляд от чёток и спросила:
– Может быть, вы забыли, кто я? Вы обращаетесь к президенту Интерпола с предложением участвовать… в этом?!
– Мы обращаемся к вам именно как к президенту Интерпола, – подтвердил Одинцов. – Вы лучше других способны понять задачу, и лучше других подходите для её выполнения.
– А если я откажусь?
– Видимо, нам придётся использовать вас против вашей воли, а для этого захватить ОКСИОН.
– Простите… Что захватить?
Вместе с Жюстиной на Одинцова с недоумением посмотрели все. Пришлось объяснять, что ОКСИОН – это Общероссийская Комплексная Система Информирования Населения, специальное подразделение Министерства по чрезвычайным ситуациям. Система предназначена для публичной трансляции экстренных сообщений, но не только. Программно-аппаратные средства ОКСИОН позволяют подключаться к вещанию любых радиостанций и телеканалов, и в случае необходимости заменять их сигнал своей собственной передачей.
– Через ОКСИОН мы сможем выдать в эфир необходимую информацию хоть через все масс-медиа одновременно, – говорил Одинцов. – Естественно, речь о российском радио и телевидении, но иностранцы быстро подхватят и разнесут нашу передачу по своим каналам. Эта система сделана так, чтобы работать даже в условиях ядерной войны, когда отключится всё остальное. Её саму невозможно отключить в принципе. Быстро уничтожить тоже не получится. Стратегические объекты – это гордость России.
– В студии ОКСИОН мы сможем выступать достаточно долго, и сказать многое сможем, и показать, – говорил Одинцов. – Конечно, живыми нам оттуда не выйти. Вы тоже погибнете. Кроме того, штурм обязательно связан с человеческими жертвами. Посторонних в эфир просто так не пускают.
– У нас говорят: колхоз – дело добровольное, – с усмешкой закончил Одинцов. – Если вы откажетесь, у нас не будет необходимой стопроцентной уверенности в успехе, но будет стопроцентная уверенность в гибели всех присутствующих и ещё целой толпы народу. Вам решать.
В наступившей тишине слышались только щелчки чёток в руках Одинцова. Не одной Жюстине требовалось время, чтобы осмыслить сказанное – остальные тоже впервые узнали об альтернативном плане.
Мунин сжимал под столом рукоять «стечкина», с которым теперь не расставался. Бурлящий адреналином историк верил в военный гений Одинцова и в суворовскую максиму: воюют не числом, а умением. Тем более её совсем недавно подтвердил Псурцев – с Салтахановым на подхвате…
Салтаханов тоже помянул покойного генерала и подумал, что их компании штурм ОКСИОН, конечно, не под силу. Но есть ещё ронины Вараксы, готовые поквитаться за своего командира: эти встанут под ружьё по первому сигналу. Вдобавок Одинцов может рассчитывать на поддержку академиков, если их по-прежнему использовать втёмную и отдавать приказы от имени Псурцева…
После всего, что произошло за последние сутки, мысли о смерти у мужчин отодвинулись далеко на границу сознания, а Еву парализовал страх. Она сама только что говорила: можно спрятать или уничтожить Ковчег, если не удастся передать его людям. Но теперь язык словно прирос к пересохшей гортани. Ева залпом допила очередную чашку чаю, и всё равно не смогла произнести эти снова. Да и как теперь спрятать Ковчег? Как уничтожить?
Еву мутило, а в голове билась единственная мысль: их убьют.
Убьют в любом случае.
100. Свет и совершенство
Пергаментные старческие веки дрогнули раз, другой…
Сон Вейнтрауба был нарушен самым возмутительным образом. К утреннему пробуждению врачу полагалось появляться одному. Он же вошёл в спальню намного раньше положенного, да ещё с секретарём.
Вейнтрауб открыл глаза. Несколько мгновений его взгляд бессмысленно скользил по силуэтам незваных гостей в тусклом свете ночника. Сбрасывая остатки сна, старик ладонью размазал по скуле набежавшую слезу. На лице его промелькнул испуг, а голос особенно дребезжал спросонья.
– Что? Что случилось? В чём дело?
Вейнтрауб заёрзал на кровати, пытаясь подняться. Врач помог ему, поддержал за локоть и сунул под спину вторую подушку.
– Прошу вас, не волнуйтесь. Мы были вынуждены…
Секретарь нажал кнопку на телевизионном пульте. Плазменная панель напротив кровати вспыхнула голубой картинкой экстренного выпуска новостей CNN. Надписи внизу экрана сообщали – белым по красному: «Захват заложника», и ещё ниже чёрным по белому: «Дерзкий вызов из России».
– После того как злоумышленники распространили видео, которое мы вам только что показали, и сообщили о своих предварительных требованиях, район был оцеплен, – говорил телеведущий. – В настоящее время на месте событий работает наша съёмочная группа, и сейчас мы попытаемся с ней связаться.
Ведущий замолчал, глядя на висящий рядом студийный монитор, который показывал сумеречный заводской пейзаж, пятна света от прожекторов, снующих людей, проблесковые маячки полицейских машин…
– Видимо, мои коллеги выйдут на связь чуть позже, – не дождавшись, предположил ведущий и снова посмотрел на зрителей. – Им сейчас приходится работать в очень сложных условиях. Напомню, что мы ждём прямого включения из Санкт-Петербурга, Россия, где по окончании сессии Генеральной ассамблеи Интерпола неизвестными злоумышленниками похищена президент международной полиции Жюстина де Габриак. С ней в заложниках оказались ещё несколько человек. Их количество и национальность не уточняются.
Изображение завода на студийном мониторе сменилось портретом Жюстины. По спальне поплыл запах аниса – врач капал в мензурку успокоительное для Вейнтрауба, – а ведущий продолжал:
