Вольдемар Балязин - Верность и терпение. Исторический роман-хроника о жизни Барклая де Толли
Во второй половине дня Шварценберг доложил союзным монархам, что у австрийцев кончились боеприпасы и им будет не с чем продолжать сражение, если оно продлится на следующий день.
Потеряв около 20 тысяч человек, союзники в 5 часов вечера начали отходить от Дрездена в Теплицкую долину.
Их путь пролегал по узким и обрывистым горным дорогам, где с трудом шли обозы и артиллерия.
Барклай, отступая к Теплицу, из донесения разведки узнал, что на его пути стоит корпус генерала Вандама.
Если бы Вандам сумел занять Теплиц, то вся стосорокатысячная армия союзников оказалась бы запертой в горном ущелье с двух сторон.
Однако вечером 15 августа к Остерману-Толстому, стоявшему к юго-востоку от Дрездена, примчался флигель-адъютант Вольцоген и привез сообщение Барклая об отступлении союзников из-под Дрездена.
К этому времени Осгерман из перехваченной переписки французских военачальников узнал, что корпус Вандама вдет наперерез союзникам.
Остерман принял решение отступить на Кульм и Теплиц и здесь загородить дорогу Вандаму.
16 августа четырнадцатитысячный корпус Остермана вступил в бой и весь день сдерживал натиск тридцатитысячных сил противника.
17 августа через Кульм проходили полки русской гвардии. Остерман приказал Ермолову — командовавшему 1-й гвардейской дивизией — занять позицию южнее Кульма и не сходить с нее до подхода главных сил.
Остерман и Ермолов объехали полки и отдали приказ: «Победить или умереть».
После упорнейшего боя гвардия в полном порядке медленно отступила к югу от Кульма, но только лишь после того, как стало известно, что союзная армия уже близко и угроза ее окружения миновала.
Между тем русские и прусские войска появились в тылу корпуса Вандама. У французов оставался лишь один выход — сбить с позиции гвардию.
Жестокий бой продолжался до самой ночи, пока союзные армии не спустились с гор.
В этом бою Остерману ядром оторвало руку. Как только солдаты-преображенцы сняли его с коня, он сказал: «Вот как заплатил я за честь командования гвардией. Я доволен». Потом Остерман шутил, что руки ему жаль только потому, что прежде он был одним из лучших бильярдистов России, уступая лишь двум игрокам — генералу Скобелеву и генералу Бибикову.
По злой иронии судьбы, все трое потеряли на войне руки, а Скобелев еще и ногу.
После того как Остерман был ранен, командование войсками принял Ермолов, пока его не сменил подошедший к Кульму Милорадович, старший по званию.
Ранним утром следующего дня — 18 августа — в дело вступили главные силы союзников и общее руководство продолжавшимся сражением принял Барклай, а 1-я гвардейская дивизия была отведена в резерв.
Вандам, рассчитывая, что следом за отступающей армией союзников идут главные силы французов, решил стоять до конца.
В семь часов утра 18 августа сражение началось снова. Оно было столь же упорным, как и накануне, пока к полудню не появились в тылу Вандама подоспевшие к полю боя пруссаки Клейста.
О сражении при Кульме сохранились интересные воспоминания генерал-майора Маевского.
Он писал, что «у Теплица… Государь отдал уже приказ ретироваться дальше, но Барклай настоял дать сражение — и мы приобрели большие лавры в Вандаме».
Интересен и рассказ Маевского еще о двух эпизодах сражения при Кульме.
Маевский с самого утра был в бою, лично взял пушки и послан был Милорадовичем поздравить Барклая с победой.
Он подъехал к Барклаю, который стоял рядом с царем.
Царь приказал Барклаю отдать распоряжение о преследовании неприятеля, но стоявший рядом Толь закричал:
— Государь! Нам не должно повторять той глупости, которую сделал Вандам, и преследовать его!
Царь смутился — вокруг стояли генералы союзных армий, но, «ценя пользу выше честолюбия, тут же отдал другой приказ».
Барклай и Маевский поехали на поле боя. Вскоре они подъехали к деревне, объятой сильным огнем. В пламени взрывались пороховые ящики, и проехать через деревню было невозможно. Барклай и Маевский взяли в сторону и вскоре стали подниматься на высоту, с которой Вандам несколько часов назад обозревал поле сражения.
Маевский первым въехал на ее вершину и внезапно увидел перед собой около сотни французских стрелков. К снастью, они испугались больше, чем Маевский, и, зная уже, что сражение проиграно, сдались в плен.
Кульмская победа был первой во всех войнах России с Наполеоном с 1805 года, при которой присутствовал Александр. И потому он всю жизнь с восторгом вспоминал о ней.
Союзники захватили под Кульмом 12 тысяч пленных, 84 орудия и весь обоз.
Однако значение кульмской победы определялось не этим: она подняла моральный дух союзников, не одержавших после смерти Кутузова ни одной победы над Наполеоном.
Победа под Кульмом сыграла и важную политическую роль: после поражения под Дрезденом Шварценберг хотел отвести войска на территорию Австрии, а Меттерних — и вообще выйти из Шестой коалиции. Но «Кульмские Фермопилы»[63], как стали называть это сражение, изменили ход войны.
За отличие в Кульмском сражении полки русской гвардии получили Георгиевские знамена и Георгиевские трубы; король Пруссии в честь этой победы учредил специальный орден — Кульмский крест, наградив им 6 тысяч русских солдат и офицеров; в Праге над могилами русских воинов, умерших от ран, полученных под Дрезденом и Кульмом, был воздвигнут памятник. Надпись на нем гласила: «Герои! Священ ваш прах стране сей, и память ваша незабвенна в своем Отечестве».
Сам Барклай за победу под Кульмом получил орден Георгия 1-го класса.
В Отечественной войне 1812 года только Кутузов удостоился такой же награды, и то не после Бородина, Малоярославца или Березины, но лишь тогда, когда последний вражеский солдат был изгнан с территории России.
Австрийский император Франц I наградил Барклая за победу под Кульмом высшим орденом империи — Командорским крестом Марии-Терезии.
Как и Кутузов, Барклай имел тоже все четыре степени ордена Георгия.
В тот же день, когда завершилось сражение под Кульмом, Барклай узнал, что Силезская армия Блюхера разбила на реке Кацбах войска Макдональда. За эту победу Блюхер был удостоен титула князя Вальштадтского.
…Победа под Кульмом была одержана 18 августа 1813 года: ровно через год после того как Барклай сдал командование Кутузову в Царевом Займище. Прошел только один год, но как сильно все переменилось за это время и в судьбе его страны, и в его собственной!
* * *Узнав о поражении Вандама, Наполеон приказал своей армии остановиться. Союзники тоже остановились, заняв те же позиции, с которых они полмесяца назад двинулись к Дрездену.
Наполеон же пошел к Бауцену, намереваясь атаковать Силезскую армию Блюхера.
Тогда союзники решили, что Главная армия Шварценберга пойдет за ним следом и, переправившись через Эльбу, попытается нанести Наполеону фланговый удар. Войскам же Барклая было предписано двинуться в Саксонию, к городу Фрейбургу, а корпусу Витгенштейна, состоявшему теперь под командой Барклая, идти к Дрездену.
25 августа началось одновременное движение войск Шварценберга и Барклая по ранее намеченному плану.
Наполеон в создавшейся ситуации усмотрел опасность быть отрезанным от Дрездена и быстро возвратился, намереваясь нанести удар по корпусам Барклая, стоявшим между Кульмом и Теплицем.
29 августа французские колонны появились на склонах гор и стали спускаться в Теплицкую долину. Барклай решил уклониться от боя. Объясняя свое решение царю, он писал ему в тот же день: «Долгом поставляю представить Вашему Императорскому Величеству, что если австрийцы завтра подоспеют, то можно здесь дать сражение; буде же сие не надежно, то лучше отступить, ибо всеми известиями подтверждается, что большою дорогою идет Наполеон с 6-м и 14-м корпусами и гвардиею и что, сверх того, тянется много войск горами. Отступление же дурных последствий навлечь не может, ибо чем дальше неприятель удаляется от Саксонии, тем больше подвергается опасности».
Однако Наполеон, спустившись в долину, не стал атаковать Барклая, а вдруг переменил намерение и сам начал отход к Дрездену.
В это время армия Шварценберга уже была на подходе к Теплицу, и Барклай 31 августа перешел в наступление, преследуя и тесня французов. Арьергардные бои продолжались еще пять дней. 5 сентября Барклаю довелось командовать последним боем, когда прусский авангард натолкнулся между Кульмом и Ноллендорфом на арьергард французов.
В тот же день Бернадот разбил под Денневицем маршала Нея. Победа эта легко досталась Бернадоту из-за того, что саксонцы, состоявшие в корпусе Нея, прежде служили под началом Бернадота и не захотели сражаться против своего старого командира. Две их дивизии в момент атаки на центр позиции Северной армии перешли на сторону союзников и повернули оружие против французов. Это решило исход сражения — корпус Нея в беспорядке отступил.
