Юрий Смолич - Мир хижинам, война дворцам
Ленин оглянулся и остановился.
— Здравствуйте, товарищ, — сказал Ленин и протянул руку. — Я не видел вас вначале. Вы только что пришли? Кто вы?
— Член нашей “военки”, — пояснил Подвойский, — от комитета Сто восьмидесятого полка.
Ленин, не выпуская руки Коцюбинского, окинул его с ног до головы быстрым взглядом — в глазах Ильича блеснули быстрые смешливые искорки.
— Однако, — сказал Ильич, — выглядите вы непрезентабельно! Очевидно, вы не прямо с заседания вашего комитета? — Взгляд Ленина скользнул по форменной одежде Коцюбинского, когда-то ладной, хорошо пригнанной в офицерской мастерской, а теперь измятой, забрызганной грязью, с оборванными погонами. — И не из офицерского собрания? — улыбка ушла из глаз, коснулась губ Ильича, но тут же пропала: Ленин увидел кровоподтек на щеке и ласково посмотрел Коцюбинскому в глаза.
— Именно из офицерского собрания, Владимир Ильич! — усмехнулся Подвойский, — Товарищ только что из тюрьмы: во время демонстрации пришлось немножко повоевать…
Ленин кивнул. Лицо его стало сурово.
— Как ваша фамилия, товарищ?
— Коцюбинский, — ответил за него Подвойский.
— Вы хотели мне что-то сказать? — спросил Ленин.
— Владимир Ильич! — заговорил Коцюбинский, и сердце застучало у него в груди. — Я знаю, для разговора сейчас нет времени, и вам и без меня известно…
— Да, да! — откликнулся Ленин. — Товарищи подгоняют меня. Видите, вашему Подвойскому уже не стоится на месте? — Улыбка вспыхнула в его глазах и скользнула к губам, но лицо сразу стало серьезно. — Требуют, чтоб я немедленно скрылся в подполье. Вот какие дела, товарищ Коцюбинский. Возможно, и всей партии придется опять уйти в подполье… О демонстрации я действительно уже многое знаю, но каждый новый рассказ чрезвычайно ценен.
— Владимир Ильич! — сказал Коцюбинский. — Я не о демонстрации хотел… Я недавно вернулся с Украины, куда меня посылало руководство военной организации, чтоб наладить выборы делегатов от Юго-Западного фронта на Всероссийский съезд военных организаций фронта и тыла. Я был в Киеве и Чернигове…
— С Украины? — Лицо Ленина засветилось живым интересом. — Это чрезвычайно важно! — Ленин схватил Коцюбинского за обе руки. — Рассказывайте же, рассказывайте!
— Владимир Ильич! — вмешался Подвойский. — Мы найдем способ организовать вам встречу с товарищем Коцюбинским. Но сейчас мы должны спешить.
— Да, да! — сказал Ленин. — Должны спешить. Обязательно организуйте мне обстоятельную беседу с товарищем с Украины! И не откладывая! Но сейчас только два слова. Каково положение в Киеве, товарищ Коцюбинский?
Юрий взволновался. Тысячи мыслей пронеслись в голове: сказать надо так много, а еще больше надо услышать от Ленина! Но Подвойский дергал Юрия за рукав.
Коцюбинский сжал руку Ленина — его пальцы все еще лежали в теплой, мягкой, но на диво сильной ладони Владимира Ильича — и заговорил:
— Владимир Ильич! На Украине все идёт хорошо: донецкие шахты, Екатеринослав, Харьков — во всех пролетарских центрах изо дня в день в огромных масштабах возрастает и ширится влияние нашей партии на массы…
— Браво! — воскликнул Ленин и пожал руку Коцюбинскому. — В этом залог победы социалистической революции! Массы, массы и еще раз массы! Не в подполье надо идти партии, а именно в массы! — Улыбка снова блеснула в глазах Ильича. — Это будет лучшее наше “подполье”: в массах! — И лицо Ильича опять стало сосредоточенным. — Но на Украине особенно важно направить свое внимание не только на пролетарские, но и на крестьянские массы. Надо способствовать их расслоению, вырвать из-под влияния кулака, на которого опираются украинские сепаратисты. Надо идти к беднейшему крестьянству, к… как это говорят у вас, на Украине, о безземельных и малоземельных крестьянах?
— Незаможные?
— Вот-вот! К незаможникам!.. А в Киеве? В Киеве как?
— Владимир Ильич! — сказал Коцюбинский. — В Киеве тоже все было бы отлично: в пролетарских массах влияние и авторитет нашей партии возрастают гигантскими шагами… Но обстановка там сейчас особо сложная…
— Центральная рада?
— Да. Она пытается играть на национально-освободительных стремлениях украинцев, чтобы использовать их в националистических, сепаратистских целях. — Коцюбинский усмехнулся. — На Украине народ недаром называет ее “Центральная зрада”: “зрада” по-украински означает “измена”, “предательство”…
Ленин весело захохотал:
— Как, как? Центральная зрада — центральное предательство?! — Смеялся Ленин заразительно, улыбнулся даже Подвойский, мрачно поглядывавший на них и в нетерпении переминавшийся с ноги на ногу: он должен был как можно скорее переправить Ленина на конспиративную квартиру, а путь предстоял длинный и небезопасный. — Вы знаете, это здорово! Я всегда восхищался украинским юмором: в одной букве — целое мировоззрение! И заметьте, — обратился Ленин к Подвойскому, — ничто так глубоко не отражает тенденции народа, как именно юмор! И это юмор политический, юмор растущей социалистической сознательности! — Ленин перестал смеяться и снова повернулся к Коцюбинскому. — Но вы о Центральной раде сказали так, будто Украине грозит еще и иная опасность, не только из этой националистической цитадели?
— Да, Владимир Ильич, — подтвердил Коцюбинский. — Внутри самой нашей партии на Украине кое-кто из товарищей неверно толкует национальный вопрос, пренебрегает им, и этим только запутывает дело и усложняет обстановку! — Под суровым, нетерпеливым взглядом Подвойского Коцюбинский заторопился, но стал говорить еще горячее: — А это, Владимир Ильич, отталкивает значительные слои украинского населения — крестьян, интеллигенцию, даже кое-кого из пролетариата — от лозунгов социалистической революции. Понимаете, Владимир Ильич, тем, что идею национального освобождения, жажду национальной свободы кое-кто из наших товарищей расценивает как национализм, чуть ли не как буржуазную контрреволюцию, они именно и толкают украинцев в объятия националистической контрреволюционной Центральной рады…
Ленин сделал нетерпеливый жест, лицо его потемнело.
— Пятаков? — коротко спросил он. — Юрий Пятаков?
— Да, Владимир Ильич! Но ведь с ним — часть Киевского комитета, его авторитет как старого социал-демократа очень велик!
— Пятаков! — повторил Ленин и даже стукнул кулаком по спинке стула. — Ах, этот Пятаков! Что и говорить, бесспорно, ценный организатор… Но по кой-каким вопросам у него каша в голове! Неимоверная путаница! На конференции мы ему на это уже указывали! На конференции мы дружно его раскритиковали!
— Владимир Ильич! — сказал Подвойский решительно. — Нам надо немедленно уходить: Ашкенази ждет с машиной, позднее будет трудно проскочить. Беседу с Коцюбинским мы организуем вам в ближайшие дни.
— Непременно! В самые ближайшие! И мы найдем способ перетащить Пятакова сюда, поближе к Центральному Комитету. Обещаю это вам, товарищ Коцюбинский! — Ленин крепко потряс руку Коцюбинского. — Спасибо вам! И запомните: на Украине нужен архитакт национальный! Это исключительно важно! Великоросс, который станет возражать против права украинцев или финнов самим решать свою судьбу, может быть назван шовинистом! — Будьте здоровы! — Он еще раз тряхнул руку Коцюбинского и прибавил: — А вам вообще хорошо было бы кончать с делами здесь и возвращаться на Украину. Скажите, — вдруг спросил Владимир Ильич, не выпуская руки Коцюбинского, а другой придерживая Подвойского, — фамилия “Коцюбинский” мне знакома. Вы не имеете отношения… Алексей Максимович Пешков, наш Горький, рассказывал мне о своем друге, украинском писателе Михайле Михайловиче Коцюбинском?
— Это мой отец.
Ленин тепло взглянул Юрию в глаза:
— Ваш отец? Рад! Очень рад! Вы даже не представляете себе, как это прекрасно, что у украинского писателя Коцюбинского сын — украинский большевик! Поезжайте, немедленно поезжайте на Украину, товарищ Коцюбинский! Большевик должен быть со своим народом!
— Я в армии, Владимир Ильич. Мой полк стоит в Петрограде. Да и в Петрограде немало украинцев, особенно в гвардейских полках.
— Прекрасно! — сказал Ленин. — Гвардейские полки — наша опора. Мне кажется, Николай Ильич, — обратился он к Подвойскому, — что ваша “военка” должна использовать товарища Коцюбинского именно в гвардейских полках — агитатором, даже комиссаром, если вам удастся организовать институт комиссаров. Это в равной степени важно и для Петрограда и для Украины. — Ленин опять заговорил с Коцюбинским: — У пролетариата нет теперь иного выхода, как только захват власти. И помочь ему должна армия. Идите в ваш полк, товарищ Коцюбинский: будем добывать власть и здесь и на Украине вместе — и великорусские и украинские большевики! Нам нужен свободный союз вольных крестьян и рабочих вольной Украины с рабочими и крестьянами революционной России! Украинцы имеют безусловное право на удовлетворение своих национальных требований. И запомните: именно безоговорочное признание этого права одно лишь и дает возможность агитировать за вольный союз украинцев и великороссов, за добровольное соединение в одно государство двух народов. Именно безоговорочное признание этого права одно лишь в состоянии разорвать на деле, бесповоротно, до конца, с проклятым царистским прошлым, которое все сделало для взаимоотчуждения народов, столь близких и по языку, и по месту жительства, и по характеру, и по истории… Революционная демократия России, если она хочет быть действительно революционной, действительно демократией, должна порвать с этим прошлым, должна вернуть себе, рабочим и крестьянам России, братское доверие рабочих и крестьян Украины!.. Будьте здоровы, дорогой товарищ!..
