Влад Менбек - Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана
– Это уже сделано, – ответил Белоброву Газман. – Если грузины не врут, в горах есть лишь один проход в степь, и находится он за спиной армии Георгия. Его называют Железными воротами, которые выводят в Дарьяльское ущелье. А дальше начинаются невысокие горы, за которыми равнина.
– Значит, нужно прорываться через грузинскую армию, – сделал вывод Бариб.
Командиры понимали, что в горах монголы не смогут применить свое умение. А возвращаться назад, в обход Абескунского моря, было слишком далеко. На другой стороне моря сплошные пустыни. Нет ни стойбищ, ни городов. Уходить в Хорезм – нельзя. Им необходимо исполнить приказ Чингизхана. Осталась одна дорога – только вперёд.
Решили думать всю ночь, чтобы найти решение к завтрашнему утру. На следующий день им предстояло выступить навстречу грузинской армии. Если двинуть тумены позже, то монголы могли оказаться в ещё более невыгодном положении, потому что, прежде чем соприкоснуться с армией Георгия, необходимо было проскочить обоим туменам сквозь короткое, но узкое ущелье. Его уже держали под охраной несколько сотен нукеров.
Чиркудай с Субудеем, как обычно, сели играть в шахматы и провели за этим занятием всю ночь, изредка перебрасываясь словами. Сочигель с Анваром улеглись спать в той же юрте, поставленной специально для туменных. А никогда не устающая китаянка, всю ночь наливала им горячий чай.
Возвращаясь с улицы, после справления нужды, Субудей проворчал, что решение еще не найдено, а из него мочи вылилось не меньше, чем из лошади, Но от чая не отказывался.
Утром командиры собрались у геры туменных. Их лица были усталые – они тоже не спали всю ночь, строили планы предстоящей битвы.
– Говорите, – начал совещание Чиркудай.
Командиры стали предлагать свои варианты разгрома грузинской армии, но все они сводились к атаке, для которой не было места. Кто-то предложил спрятаться лучникам в скалах и, пропустив мимо себя грузин, начать их отстреливать. Это было лучше, чем прямая атака, но армия противника, по предварительным расчетам, должна была растянуться на пятнадцать верст. А сохранить тайну засады, пропуская и пропуская мимо себя солдат, не представлялось возможным. После первых же выстрелов их план раскроется.
И ещё одно: монголы – воины действия, а не ожидания. Они не умели сражаться по одиночке, только сотнями, тысячами или туменами. Китайская наука воевать обернулась неожиданной, неприменяемой в горах, стороной.
– Хорошо, что вы все об этом думали, – подвел черту Субудей, – но у меня появился один план, о котором мы спорили с Джебе. Сейчас я вам расскажу о нём. Мне кажется, что это лучше, чем махать саблями и кистенями, стоя на одном месте.
И он в подробностях поделился с командирами своей задумкой, которую те встретили с радостными возгласами, сетуя, что не могли до этого додуматься сами.
Сразу после совещания, передовые сотни выдвинулись навстречу грузинской армии, сопровождая дромадеров с катапультами и китайскими мастерами, умеющими управлять этими метательными и сильно подпрыгивающими механизмами.
В те времена грузинская армия была самой сильной на Кавказе. Славились грузины своими победами над многими противниками. Поэтому отважный царь Георгий стремился как можно быстрее выгнать за пределы территории своего влияния чужих и непонятных, пришедших, словно из тартара, монголов.
Он отличился именно в горной войне, где очень умело, управлял войсками. Его сильно разозлило предательство половцев и кипчаков, ушедших без предупреждения ночью. Но все равно, численный перевес был на его стороне. Какие-то двадцать с небольшим тысяч монголов против отборной сорокатысячной армии, одержавшей множество побед, его не пугали.
Но если бы Георгий знал, с кем он столкнулся, то внимательно выслушал бы монгольских нукеров, которые пришли к нему как парламентеры, и требовали без боя пропустить все их войска через ущелье. Посланцев, после допроса, передали палачам. Он подумал, что пленённые слишком заносчивы и высокомерны. Им отрубили головы. Царь услышал от палачей, что монголы перед казнью лишь зло требовали отпустить их, пока не поздно, и дать им, за такое надругательство над ними, подарки. Эти слова разозлили Георгия. И он решил не просто выгнать нахальных дикарей, но уничтожить их, чтобы другим неповадно было даже приближаться к его владениям. Как он ошибся в оценке противника!
К середине ущелья, передовые сотни монголов и головные отряды грузинской армии, вышли одновременно. Субудей, прибывший в это ущелье с катапультами, рассвирепел, узнав, что Георгий убил их послов.
Остановив воинов и перестроившись для атаки, грузинский царь стремительно пошел в лоб на монголов, приказав солдатам закрыться щитами.
Пока китайцы собирали двадцать катапульт, принадлежащих обоим туменам, Субудей замедлил движение грузин, приказав применить стрельбу с хода сотнями, по очереди. В этой долине могла крутиться, только сотня, и то – разбившись на десятки. Первая атака монгол немного смутила горное воинство, но всё же не остановила. Горцы рвались вперед, подбадривая друг друга яростными криками.
Субудей взглянул на Чиркудая и сказал:
– Я не оставлю в живых никого.
Чиркудай коротко ответил:
– Согласен!
Отстрелявшись, сотни ушли назад, за катапульты. Грузины, в предвкушении победы, побежали на непонятные для них скрещения бревен и досок. И когда расстояние оказалось достаточным для метания, Субудей кивком головы разрешил китайскому мастеру командовать.
Мощно охнув, и хрустнув деревянными суставами, катапульты раскрутили толстые свивки канатов. Громко лязгнула громадная ложка, выструганная из целого ствола крепкого дерева. Рычаги механизмов швырнули далеко вперёд пороховые горшки с зажженными фитилями, прямо в плотные порядки наступающих горцев.
Первый же залп двадцати механизмов произвел катастрофический эффект. Бомбы с грохотом взорвались в людской гуще, отрывая руки, ноги, головы, разбросав их по ущелью. На головы уцелевших солдат первых рядов посыпались камни с потревоженных взрывами скал. Далеко в стороны разлеталось оружие убитых, куски тел, фонтаны крови.
Десятки нукеров быстро натянули веревки, оттягивая громадные ложки катапульт в исходное положение, скручивая толстые канаты. Китайцы быстро уложили новые порции пороховых зарядов и подожгли фитили. И вновь взрывы нанесли большой урон в плотных рядах грузин. Да и сам грохот взрывов подействовал на горцев устрашающе. А сверху летели уже не камни, а громадные валуны, сдвинутые с места содроганием земли и взрывной волной.
Передние волны войска Георгия приостановились, и стали медленно отступать без приказа, перед невиданным ранее оружием. При этом они, как все противники делали ранее, толкали солдат, напирающих сзади. Китайцы выстрелили в третий раз, уже в кашу из барахтающихся тел. После этого Субудей поднял руку над головой и показал нукерам, доставшим из хурджунов кистени, на противника.
Бой был ужасный. Монголы не гнали всю армаду назад, они выстроились узкими колоннами, и почти на рысях, прорубались сквозь людскую массу, потерявшую всякую ориентацию. А Субудей посылал и посылал воинов в образовавшиеся бреши, где скрылись первые десятки и сотни.
Когда в дело вступила седьмая тысяча, Субудей переместил своих воинов к отвесной каменной стене и пропустил вперед тумен Чиркудая. Свежие нукеры уже сметали всё на своем пути. Они шли по живым и мертвым. Ноги их коней по колено измазались кровью. Последние тысячи Субудея и Чиркудая расчищали путь для обоза, зацепляя кошками трупы грузин, оттаскивая их в стороны.
К вечеру оба заместителя доложили, что грузинской армии, вместе с её царем Георгием, больше не существует. Но еще заместители сказали, что за ущельем начинаются широкие долины с башнями, сложенными из камня. Так вот, из этих башен в них стреляют местные жители, и уже убили несколько нукеров. Субудей устало посмотрел на Чиркудая, молча спрашивая, что делать. Чиркудай кивнул головой, будто отвечая, что это его забота.
В горах вечера почти нет. Только солнце закатилось за хребет и сразу наступает ночь. Поэтому нукерам Чиркудая и Субудея пришлось при свете факелов сгонять стариков, женщин и детей с охапками хвороста, к высоким каменным башням, где засели мужчины. Старики и женщины плакали, подходя к башням, кричали своим мужьям и сыновьям, что это они. Просили не стрелять. А сами укладывали топливо под стенами.
Некоторые осажденные, поняв, что им грозит, добровольно вышли наружу, ожидая помилования. Но монголы без криков и без зла, деловито изрубили всех на ломти. Остальные же, решившие отсидеться в укреплениях до конца, к утру зажарились в огне. Камни накалялись, и лопались от пламени. Стены башен рушились, и с гулом рассыпались, поднимая тучи пыли.
Монголы не пропустили ни одного селения алан, гузов, ингушей, чечен, грузин и других народов, живущих в горах. Все поселки и аулы на их дороге были сожжены и разрушены. Жители, если не успевали спрятаться в горах, уничтожались хладнокровно и беспощадно. Нукеры не знали жалости ни к старому, ни к малому. Они перебили всех домашних животных, чтобы оставить выживших один на один с голодной смертью. Все что могло гореть, было сожжено. Именно тогда появилась поговорка про беспорядок и хаос, люди говорили – как татары прошли…
