Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток - Леопольд фон Захер-Мазох
Тогда король звал своих собак и отправлялся гулять на вал; однако им овладевало непреодолимое желание увидеть Марию, и он шёл к ней, стучался в дверь и восклицал:
— Я непременно должен видеть тебя, Мария, я не буду мешать тебе, даю слово. Я буду твоим писарем, только впусти меня!
Королева впускала его и снова возвращалась к своему письменному столу, где сидел её личный секретарь. Король с изумлением смотрел на свою супругу и с восхищением замечал на ней новое платье, которого ещё никогда не видел. Скрестив руки на груди, Мария ходила по комнате, заставляла своего секретаря читать ей различные бумаги, диктовала решения, давала приказания. Сначала Людовик следил за её движениями, прислушивался к звуку её голоса и наконец начал проявлять интерес к делу и задавать вопросы. Мария с улыбкой отвечала ему; король с каждым разом все с большим интересом относился к делам, высказывал свои мнения и записывал то, что ему говорила Мария.
— Вот прошение представителей сословий о назначении опытного коменданта над пограничными крепостями, — сказал однажды Людовик, просматривая длинную бумагу. — Кого же мы назначим?
— Насколько я помню, — ответила Мария, — государственный совет предполагал ещё назначить епископа Калочского.
Секретарь подтвердил.
— В таком случае я знаю подходящего человека, достойного пастыря и храброго героя...
— Мне известно, о ком ты говоришь, — перебил Людовик, — это — Павел Томарри, монах.
— Как ты хорошо знаешь своих подданных! — проговорила Мария, целуя супруга в лоб. — Да, я говорю о Томарри. Мы назначим его архиепископом Калочским и начальником крепостей по ту сторону Дуная, Дравы и Савы.
Король поспешно написал указ.
Когда он окончил, Мария положила перед ним новый лист бумаги:
— Напиши подорожную для графини Лаленг. Пётр Чаранос будет сопровождать её.
Людовик с изумлением взглянул на супругу.
— Ты хочешь отправить свою подругу, свою поверенную?
Королева спокойно ответила:
— Венгерцам не нравится, когда их правители окружают себя иностранцами. Я постараюсь найти венгерку, которой могу довериться.
Наконец дела были окончены. Секретарь собрал все бумаги и был отпущен. Когда он вышел, Людовик обнял Марию и запечатлел горячий поцелуй на её губах.
— Довольна ли ты мной? — спросил он.
— Конечно.
— А ты любишь меня?
— Больше жизни, — искренне ответила Мария, а затем подошла к столу и, рассматривая бумаги, написанные королём, громко рассмеялась, причём воскликнула: — Боже, как ты пишешь по-латыни! Кажется, мне придётся начать серьёзно учить тебя.
— Мне надо заниматься латынью? — печально проговорил король.
— Нет, нет, — быстро ответила молодая женщина, — тебе это скучно. Может, ты теперь проедешься верхом, а я поищу старых классиков в библиотеке Корвина и проведу часок с Геродотом или Горацием.
Король быстро схватил шапку и побежал за ключами от библиотеки. Когда он вернулся, Мария была уже в другом платье. Тяжёлое чёрное бархатное она заменила теперь светло-серым из мягкого сукна, прекрасно оттенявшим свежий цвет её лица. Король в восторге расцеловал её и повёл в верхний этаж, где хранились остатки богатой библиотеки, собранной королём Матвеем Корвином. Мария долго рассматривала кожаные корешки богатых бархатных переплётов и наконец достала толстый фолиант; это была прекрасная рукопись поэмы «Тристан и Изольда» Готфрида Страсбургского. Потом она выбрала по каталогу ещё несколько книг; Людовик быстро принёс лестницу и достал их. Взяв некоторые книги под мышку и нагрузив остальными своего супруга, Мария вернулась в свои комнаты.
Королева посмотрела на часы и предложила своему супругу прогуляться по парку. Она каждый день, по нидерландскому обычаю, каталась на коньках перед обедом. Переодевшись, она отправилась в парк в сопровождении короля, графини Лаленг и Цетрика.
Небольшой пруд был покрыт блестящим, гладким льдом. Король надел супруге коньки, и она уверенно спустилась на лёд. Она каталась одна и вместе с графиней; они танцевали на льду и выписывали коньками замысловатые фигуры, вензеля и имена. Людовик стоял на берегу и любовался ею.
Затем они отправились обедать, а после обеда катались верхом. Для этого королева снова переоделась, и в амазонке, плотно облегающей её красивую фигуру, казалась Людовику ещё великолепнее.
После возвращения с прогулки Мария обычно запиралась в своей комнате, читала и писала письма и занималась изучением известных авторов. Она переписывалась с множеством великих людей своего времени и живо интересовалась всем, что происходило на свете.
Людовик тем временем стрелял в цель, фехтовал с Цетриком и усердно посматривал на часы. Наконец наступал вечер, и король с радостью шёл к Марии, которая сидела перед камином, закутавшись в меховую накидку. Людовик садился у её ног, и она читала ему Горация или Геродота или объясняла прекрасные рисунки в книге «Тристан и Изольда».
Наконец она откладывала фолианты в сторону, обнимала своего молодого супруга, безгранично любившего её, и разрешала ему отнести себя в спальню.
VIII
Эрзабет
Во дворе замка Офен радостно звучали охотничьи рога. В лесу на горах появились волки. Во внучке Марии Бургундской сейчас же проснулось желание поохотиться на этих животных. Король также вполне разделял это желание. За ночь были сделаны все необходимые приготовления, и ранним утром Людовик и Мария выехали на охоту. Их сопровождали только Цетрик, около двенадцати охотников и псарей с собаками.
Они проехали рысью через город и ещё до восхода солнца достигли лесной опушки, окружённой со всех сторон крестьянами с шестами и кольями. Вдоль опушки были сложены громадные костры, которые теперь поджигали для того, чтобы преградить дорогу волкам. Только в одном месте между кострами было оставлено широкое пространство; здесь стали король, королева и охотники с собаками.
Загонщики обошли лес с другой стороны и спустили гончих. Людовик отправился с ними. В его отсутствие королева подозвала Цетрика и тихо сказала ему:
— Цетрик, во мне произошла большая перемена: я люблю короля. Он слабоволен, нерешителен и неустойчив, но в этом виновато его воспитание.
