Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное) - Александр Тимофеевич Филичкин

Так что, прежде, чем использовать кусочек бамбука, нужно все эти преграды чем-то проткнуть. Вот и выходит, что рассказ о славянах — это лишь миф, который они сами придумали. Мол, до чего они ловкие и сильные люди. А на самом-то деле, недочеловеки, как говорит наш Адольф.

— И всё же, мне кажется, что у этих легенд есть какие-то реальные корни, — не согласился дотошный ботаник. — Вон видишь, след на траве ведёт от мешка прямо к воде, а пловца мы в этом месте почему-то не видели. Не мог же он за один только раз перенырнуть эту реку.

Да на такое, даже наш пятикратный олимпийский чемпион по плаванию Джонни Вайсмюллер, и тот не способен. Наверняка этот грязный ублюдок сейчас сидит под водой и дышит себе через камышинку.

— Захочешь жить, даже жабры себе отрастишь, — захохотал автоматчик, стоявший рядом с очкариком. Он вскинул «шмайсер» и полосонул длинной очередью по камышам.

Автоматные пули звонко зашлёпали по поверхности ерика. Григорий увидел строчки из пузырьков, пронзавшие мутную толщу воду. Цепочка кусочков свинца приблизилась к парню. Один из них зацепил левое предплечье бойца чуть выше локтя. Второй легонечко чиркнул по правому боку. Раскалённый металл тут же прижёг мелкие ранки на коже, и кровь из них не текла.

Григорий дёрнулся от сильной боли, но всё же стерпел и облегчённо сказал сам себе: «Повезло. Просто небольшие царапины».

— Проверь ещё с той стороны, — рассмеялся крепыш.

Автоматчик поднял оружие, но патроны в магазине закончились, и боек лишь тихонечко щёлкнул.

Очкастый заморыш достал из подсумка ручную гранату на длинной ручке из дерева. Он выдернул шнур, что зажигает запал, и бросил устройство в то место, что указал массивный напарник.

Кувыркаясь в полёте, снаряд упал в гущу камышей и рогоза, растущего метрах в двадцати от Григория. Негромко бухнул приглушенный взрыв. Поверхность воды немедленно вспухла невысоким бугром.

Мощный толчок пришёл с той стороны, где детонировал боеприпас. Сидевшему в воде, пехотинцу вдруг показалось, что его кто-то сильно ударил. Причём, врезал так здорово, словно по телу попали толстой доской.

В ушах загудело, как при контузии. Мышцам стало так больно, что парень содрогнулся и едва удержался, чтобы не выскочить на поверхность воды. Григорий вовремя вспомнил про немцев, стоящих на берегу. Он взял себя в руки и остался на месте.

На счастье Григория, в тех камышах, на дне узкой реки, лежал труп человека, убитого два дня назад. В то время, чуть выше по течению старицы, через брод проезжала телега, наполненная ранеными красноармейцами.

Немецкий пилот увидел повозку с перебинтованными солдатами. «Лаптёжник» спикировал на допотопный рыдван и бросил в него пятидесятикилограммовую бомбу. Взрыв всё разнёс в мелкие клочья, а мёртвых бойцов швырнул в мутную воду. Небольшое течение принесло один труп сюда, и упокоило на илистом дне.

Процессы разложения тела сделали чёрное дело. Внутренности погибшего воина наполнились гнилостным газом. От мощной ударной волны, вызванной взрывом гранаты, покойника стронуло с места. Он освободился от нежных объятий речных длинных водорослей, медленно всплыл на поверхность и, лицом вниз, закачался на лёгкой волне.

— Я же вам говорил, что он там сидит! — радостно крикнул очкарик и указал грязным пальцем на мертвеца. Из-за стеблей камыша виднелась только спина красноармейца.

Фашисты не смогли рассмотреть, что на воде закачался достаточно давний, раздувшийся труп, обтянутый изорванной формой. Немцы удовлетворённо кивнули и похлопали молодого камрада по щуплым плечам. Они повернулись спиной к узкому ерику и гомонящей гурьбой направились в сторону захваченных ими позиций.

Лишь минуту спустя, Григорий восстановил сорванное взрывом дыхание. Ещё через пять, он очень медленно протянул руку вперёд и нащупал большой лист кувшинки.

Солдат аккуратно его притопил, оторвал от длинного стебля и, положив себе на макушку, чуть приподнялся на полусогнутых в коленях ногах. Глаза и нос молодого бойца оказались над поверхностью ерика. Он повертел головой и с облегченьем увидел, что на берегу нет никого.

Парень взглянул вверх по откосу и заметил трёх часовых, что лениво ходили вдоль длинной линии советских окопов. Остальные фашисты хозяйничали в узкой траншее, отбитой у красноармейцев. Оттуда иногда доносились одиночные выстрелы.

Покончив с противниками, фрицы занялись очисткой позиций. Они деловито вытаскивали убитых советских бойцов и небрежно бросали их по пологому склону. Внизу они стаскивали мёртвых в воронки от мин и быстро закидывали их рыхлой землёй.

Глядя на это, Григорий сидел в мутном ерике и думал о том, что и он мог оказаться в одной из многих безымянных могил. Про них уже завтра никто и не вспомнит.

Так боец и сидел в той реке до наступления ночи. Чтобы себя подбодрить, Григорий, время от времени, говорил сам себе: «Хорошо, что я оказался в Крыму, а не в средней России, или хуже того, где-нибудь в Заполярье. Там я не смог бы продержаться так долго в воде. Давно окоченел и погиб».

Несмотря на ноябрь, было довольно тёпло. Температура воздуха днём поднималась до плюс 18, и даже чуть выше, а к ночи она опускалась до 10-ти или 12-ти. Находится в воде, при подобной погоде не очень приятно, но делать Григорию было, в общем-то, нечего. Или терпи, или иди под пули фашистов. У них место в воронках от мин сразу найдется.

Как только стемнело, Григорий чуть приподнялся из мутной воды. Негнущимися от холода пальцами он сунул дыхательную трубку в карман гимнастёрки. Затем начал делать упражнения спортивной гимнастики.

Боец энергично двигал руками до тех самых пор, пока кровь не побежала быстрее по жилам. Он разогрел плечевой пояс и помассировал мышцы у ног. Минут через пять парень почувствовал себя значительно лучше. Зубы перестали дробно стучать. Прекратился жуткий озноб, колотивший его последний час перед закатом.

Как всегда, парню сильно везло. Ближе к вечеру, где-то вверху, поднялся небольшой ветерок. Небо тотчас затянули плотные тучи и скрыли за своей пеленой молодую луну и яркие южные звёзды.

Григорий лёг на спокойную воду и тихим, бесшумным кролем направился к противоположному берегу. Держаться на поверхности ерика в сапогах и мокрой одежде оказалось весьма тяжело, но, к счастью бойца, река была достаточно узкой. Её ширина не превышала пятидесяти метров.

Приложив очень много усилий, парень всё же доплыл до мелкого места. Не пытаясь подняться на ноги, он по-лягушачьи пополз по толстому слою жидкого ила. Григорий благополучно добрался до правого берега и сквозь заросли камыша и рогоза