Кредиторы эшафота - Алексис Бувье
— И что же?
— Как только тело вынули из петли, все, что сошли вниз посмотреть на него, бросились к нему и начали поспешно делить веревку между собой, чтобы еще поспешнее вернуться и снова занять свое место у зеленого стола.
— О, это ужасно!
— В одном игорном доме в Листе на Ронской набережной я видел, как вошел мужчина лет тридцати. В течение целого часа он постоянно проигрывал. Наконец, вынув из кошелька последние деньги, он бросил их на стол и, облокотившись головой на руки, опустив правую руку в карман платья, ждал. Когда лопатка крупье загребла его деньги, он вынул руку из кармана, наклонил голову, как бы желая посмотреть на деньги, которые собирается поставить, и когда крупье закричал: "Господа, делайте ваши ставки!", в зале раздался выстрел, и несчастный упал на ковер с разбитым черепом.
— И на этих людей мы будем смотреть, — с отвращением произнес Шарль Лебрен.
В эту минуту вошла служанка со словами:
— Вас спрашивает господин Панафье!
— Очень хорошо, введите его, — распорядился Винсент.
И через несколько мгновений служанка ввела Поля Панафье.
С вечера Панафье сильно изменился. Часть полученных денег он употребил на приобретение приличного костюма и имел очень недурной вид в своем новом платье.
— Здравствуйте, — сказал Винсент, протягивая ему руку. — Мы ждали вас, чтобы сесть за стол.
— Разве я опоздал?
— Нет, нисколько. Жанетта, подавайте завтрак!
Молодые люди сели за стол и начали завтракать. Когда поставили кофе, Винсент проговорил:
— Теперь, господин Панафье, если вы согласны, поговорим о деле.
— Я к вашим услугам.
Винсент помолчал несколько мгновений, потом начал так:
— Мы имеем о вас самые подробные сведения, которые дал человек, указавший нам на вас.
— Кто этот человек?
— Один и в полицейских чиновников.
— A-а, в таком случае, вам должны были оказать, что если я и служил в полиции, то только потому, что имел на это особые причины. Но я не сделал свою службу профессией.
— Он нам говорил это. Мы знаем, кто вы такой, и вот почему мы обратились к вам. Мы желаем приобрести и друга, и руководителя в одно и то же время.
— Вы слишком добры, господа.
— Нам сказали, что мы можем, что бы ни случилось, рассчитывать на вашу скромность.
— О, в этом можете не сомневаться, — улыбаясь, заметил Панафье.
— Я говорю вам это потому, что вы можете не согласиться на наше предложение. В этом случае вы не должны никому говорить о нашем разговоре.
— Даю вам честное слово и признаюсь, что ваши предосторожности возбуждают мое любопытство.
— Вы помните наши имена?
— Да, конечно, — с удивлением отвечал Панафье. — Ваши имена — Винсент и Шарль Лебрен.
— Помните ли вы о преступлении, которое наделало много шума в прошлом году?
— В прошлом году? — Панафье посмотрел на братьев с некоторым беспокойством. — Что вы хотите сказать?
— Мы говорим об убийстве мадам Мазель.
— Мадам Мазель… Я припоминаю. Дело Корнеля Лебрена. Лебрен…
— Лебрен, — повторили братья.
— И вы…
— Сыновья Корнеля Лебрена.
— А-а!
Несколько мгновений длилось молчание, и Панафье, не решаясь спрашивать, ждал, пока заговорят братья.
— Господин Панафье, — сказал тогда старший, — мы убеждены, что наш отец был осужден безвинно.
— Мы это знаем, — сказал Шарль.
— Вы это знаете…
— Да, и желаем найти виновного.
— Я вас понимаю, — откликнулся Панафье.
— Эшафот отнял у нас нашего отца, и мы хотим восстановить его честь. И потому мы нуждаемся в таком человеке, как вы, в таком человеке, который стал бы нам помогать в наших поисках.
— Эта роль мне очень нравится.
— Вы согласны? Вы поможете нам найти виновного?
— Да, даю вам слово.
— Благодарим вас!
И братья с жаром пожали руку Панафье.
— Я не знаю обстоятельств дела и хотел бы изучить все бумаги, которые его касаются.
— У нас все это есть.
— Чтобы найти настоящий след, нужно будет восстановить все обстоятельства преступления. Это было здесь?
— Нет-нет! Мы купили всю мебель и оставили все, как было во время преступления.
— В таком случае, это будет очень интересное следствие.
— Наш отец, мсье, поручил нам сделать это.
— Найти виновного?
— Да.
— Хорошо, господа, я согласен. И клянусь вам, что сделаю все возможное. Я стал сыщиком почти по такой же причине: одна дорогая мне женщина была убита, и я решил найти ее убийцу. Я напал на его след, но он оставил Францию. Мне пришлось прекратить свои поиски. Я занимался этим делом три года. Мной руководил человек, имеющий большой опыт в этих делах, и могу дать слово, что в настоящее время я почти сравнялся с ним, если не превзошел его. Ваше дело вполне благородно, господа, и я помогу вам.
— Отлично! Когда мы начнем? — спросил Шарль.
— Мы начнем сегодня же. Вы расскажете мне все подробности следствия и судебного процесса. Я изучу их сегодня ночью, а завтра или послезавтра мы отправимся смотреть место преступления и через несколько дней нападем на след. Нас трое, и я хочу пригласить еще одного помощника, который будет работать вместе с нами, не зная, что он делает, но который будет нам полезен благодаря среде, в которой он живет и для которой в настоящее время подозрителен.
— Объясните, пожалуйста.
Тогда Панафье рассказал о предложении, сделанном ему накануне Пьером Деталем, и было решено сделать из него помощника, не посвящая его в суть дела.
— Согласны ли вы, — спросил Панафье, — описать мне вашего отца и его отношения с жертвой преступления?
— Охотно.
— Может быть, было бы лучше рассказать господину Панафье все обстоятельства преступления? — предложил Шарль брату.
— Да, конечно. Что вы на это скажете, господин Панафье?
— Если вы станете мне рассказывать о преступлении, то вы невольно будете избегать обстоятельств, которые вольно или невольно послужили главным обвинением против вашего отца. Простите мне, но вы можете быть пристрастны; вы представите все дело в выгодном для вашего отца свете. А для того, чтобы бороться против обвинения, чтобы найти факты, оправдывающие вашего отца, я должен узнать все от лица, совершенно непричастного к этому делу.
— У меня есть рапорт следователя, но он ужасен для нашего отца. Да, я чуть было не забыл, — вдруг сказал Шарль, — у нас есть также донесение первого агента, который рассказал только то, что он видел.
— Да, действительно.
— Рапорт агента?
— Да, и очень даже любопытный.
— Прочитайте мне его.
— Он очень прост, наивен и глуп, но в нем видно желание добиться истины.
— Главное желание было,
