Джеймс Купер - Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Какъ разъ про нее! — воскликнулъ изумленный Польвартъ.- A вы какъ ее знаете?

— Она мнѣ родня, кузина, и мы живемъ въ одвомъ домѣ. Мистриссъ Лечмеръ намъ съ ней приходится двоюродной бабкой. Добрая леди непремѣнно пожелала, чтобы я помѣстился въ ея домѣ на Тремонтъ-Стритѣ.

— Очень радъ. Значитъ, мы съ вами будемъ встрѣчатъея не только для того, чтобы выпить и закусить, а при болѣе почтенной обстановкѣ. Но вернеся къ основному вопросу. Про мою тучаость говорилось такъ много, что я рѣшился остановить еe.

— Для этого вамъ стоило только сдѣлать такъ, чгобы вы казались потоньше.

— А' азвѣ я не кажусь тоньше въ этой формѣ? Но я ее надѣлъ не только по этой причинѣ. Скажу вамъ на ухо по секрету: тутъ у насъ недавно случилась грязная исторія, въ которой 47-й полкъ не пріобрѣлъ себѣ новыхъ лавровъ. Одного здѣшняго жителя обмазали дегтемъ и вываляли въ перьяхъ.

— Я слышалъ уже объ этой исторіи, — сказалъ Ліонелъ, — и говорягь, будто солдаты берутъ примѣръ съ своего командира.

— Шшъ!.. Это сюжетъ щекотливый. Какъ бы то ни было, на полковника изъ-за этой исторіи стали коситься, въ особенности женщины. Насъ теперь всѣ избѣгаютъ. Дѣлается исключеніе только для меня — за мой характеръ. Надо вамъ сказать Ліонель, что у меня въ Бостонѣ масса пріятелей. И вотъ мнѣ удалось теперь перейти изъ тяжелой пѣхоты въ легкую:

— Удивляюсь, какъ васъ выпустилъ Несбитъ, и какъ утвердилъ этотъ переведъ Гэджъ, но съ другой стороны; это доказываетъ, что военныхъ дѣйствій не ожидается.

— Вы правы только наполовину. Вотъ ужед есять лѣть янки волнуются, говорятъ рѣчи, принимаютъ резолюціи, но ни къ чему не приступаютъ. Прежде, бывало, когда колонисты oстaнутся недовольны новымъ налогомъ, или какимъ-нибудь распоряженіемъ, они сразу взбунтуются, мы помчимся на нихъ съ саблями наголо — и все утихаетъ. Теперь не то. Теперь признаки гораздо тревожнѣе. Никто не бунтуетъ, но всѣ держатся за принципы. Ради принципа населеніе отказывается отъ употребленія въ пищу многихъ продуктовъ, къ которымъ оно привыкло, но которые обложены несимпатичнымъ налогомъ. Женщины перестали пить чай, мужчины бросили рыбную ловлю и охоту. На всемъ бостонскомъ рынкѣ не найдешь теперь ни одной дикой утки — и все изъ-за этого билля о Бостонскомъ портѣ. Упорство жителей растетъ съ каждымъ днемъ. Къ счастью, однако, если дѣло дойдетъ до боя, то мы настолько сильны, что можемъ пробиться въ такой пунктъ, гдѣ провіантъ будетъ въ изобиліи. Кромѣ того, къ намъ должны сюда прибыть и еще подкрѣпленія.

— До боя не дай Богъ, чтобы дошло, — замѣтилъ майоръ Ліонель. — Мы будемъ здѣсь осаждены.

— Осаждены! Этого еще не доставало! — воскликнудъ въ тревогѣ Польвартъ. — Не дай Богъ такого бѣдствія. Мы и теперь уже питаемся здѣсь очень плохо, а тогда и вовсе съ голода умремъ. Только нѣтъ, Ліонель, этого не можетъ быть. Гдѣ имъ! Эти скороспѣлые солдаты, эти неуклюжіе милиціонеры — да развѣ они посмѣютъ атаковать четыре тысячи англичанъ, которыхъ вдобавокъ поддерживаетъ флотъ? Вѣдь четыре тысячи! А когда прибудутъ назначенные новые полки, то насъ будетъ восемь тысячъ.

— Они прибудутъ скоро, можете быть покойны, — сказалъ Ліонель, — Клинтонъ, Бертойнъ и Гоу были на прощальной аудіенціи. въ одинъ день со мной. Пріемъ намъ всѣмъ былъ чрезвычайно, милостивый. При этомъ мнѣ показалось, что его величество смотрѣлъ на меня особенно пристально, какъ бы припоминая два моихъ голосованія въ парламентѣ по поводу здѣшнихъ раздоровъ.

— Я увѣренъ, что вы голосовали противъ билля о Бостонскомъ портѣ, хотя бы изъ дружбы ко мнѣ?

— Нѣтъ, я въ этомъ случаѣ поддержалъ министерство. Бостонцы сами вызвали эту мѣру своимъ поведеніемъ. Въ парламентѣ не было объ этомъ двухъ мнѣній.

— Счастливецъ вы, майоръ Линкольнъ, какъ я на вась погляжу, — сказалъ капитанъ Польвартъ. — Въ двадцати пять лѣтъ — и уже кресло въ парламентѣ! Вотъ бы мнѣ чего всегда хотѣлось… Вѣдь это легко сказать: членъ парламента!.. Одно названіе чего стоитъ… Скажите, вѣдь отъ вашего мѣстечка полагается два кресла. Кто же теперь вторымъ членомъ, кромѣ васъ?

— Пожалуйста, не будемте объ этомъ говорить, — тихо сказалъ Ліонель. — Кресло занято лицомъ, которому бы совсѣмъ не слѣдовало на немъ сидѣть. Однако, пойдемте, капитанъ. Мнѣ хочется повидаться съ товарищами, прежде чѣмъ въ церквахъ начнется воскресдый звонъ.

Они спустились съ холма, вышли на площадь и сейчасъ же были окружены офицерами своего полка.

Глава V

Мы смиренно просимъ снисходительно отнестись къ нашей трагедіи, просимъ выслушать насъ терпѣливо.

Теперь мы попросимъ читателя перенестись вмѣстѣ съ нами на сто лѣтъ назадъ, чтобы объяснить передъ нимъ то, что въ нашемъ разсказѣ можетъ показаться непонятнымъ.

Реджинальдъ Линкольнъ былъ младшимъ сыномъ въ очень старинной и богатой семьѣ, сохранившей всѣ свои имѣнія во время бурныхъ дней республики и кромвеллевской узурпаціи. Но изъ родовыхъ богатствъ ему, какъ младшему, ничего не досталось; онъ унаслѣдовалъ отъ предковъ только повышенную до крайности чувствительность, которая въ это время казалась какъ бы наслѣдственною въ его семьѣ. Еще очень молодымъ онъ женился на женщпнѣ, которую страстно любилъ, и которая умерла отъ первыхъ же родовъ. Глубокое горе побудила Реджинальда Линкольна обратиться къ религіи, но вмѣсто того, чтобы искать въ ней утѣшенія для своихъ сердечныхъ ранъ, онъ увлекся богословскими бреднями и ударился во всѣ крайности пуританства. При такихъ условіяхъ ему, конечно, сдѣлалясь противны обычаи двора Карла II, и онъ, не участвуя ни въ какихъ цареубійственныхъ замыслахъ, въ первые же годы царствованія молодого монарха удалился на берега Массачусетскаго залива.

Человѣку въ положеніи Реджинальда Линкольна было нетрудно добиться въ колоніяхъ выгодныхъ и почетивіхъ должностей. Когда его религіозный пылъ нѣсколько охладѣлъ, онъ не преминулъ отдать также и мірскимъ дѣламъ часть своего досуга. Тѣмъ не менѣе онъ до самой смерти оставался ревностнымъ и суровымъ фанатикомъ, съ виду пренебрегавшимъ какъ будто всѣми суетными удовольствіями даже тогда, когда онъ несъ общественныя обязанности. Послѣ смерти этого фанатика его сыну Ліонелю досталось огромное состояніе, накопленное стараніями отца, который только умѣлъ красно говорить о высокихъ матеріяхъ, а на дѣлѣ не пренебрегалъ и земными вещами.

Ліонель пошелъ по слѣдамъ своего достойнаго родителя и продолжалъ ловить почести и деньги. Обманувшись, когда быль еще молодымъ человѣкомъ, въ нѣкоторыхъ своихъ привязанностяхъ и обладая, подобно своему отцу, повышенною чувствительностью, о которой было уже сказано выше, онъ долго оставался холостымъ и женился уже въ пожиломъ возрастѣ, сдѣлавъ не особенно подходящій выборъ. Жену онъ взялъ молоденькую, веселую и милую, изъ епископальной, а не изъ пуританской семьи, принесшую ему въ приданое только красоту, молодесть и благородное происхожденіе. Отъ ней у него было четверо дѣтей, три сына и дочь. Жилъ онъ послѣ того недолго и послѣдовалъ въ могилу за своимъ отцомъ. Его старшій сынъ былъ еще очень молодъ, когда сдѣлалался въ Англіи наслѣдникомъ всѣхъ фамильныхъ помѣстій и почестей. Второй сынъ, Реджинадъ, поступилъ на военную службу, женился, имѣлъ сына и умеръ въ полку, еще не доживъ до двадцати пяти лѣтъ. Третій сынъ былъ дѣдомъ Агнесы Дэнфортъ. Дочь была мистриссъ Лечмеръ.

Мудрей волѣ Провидѣнія было угодно, чтобы колоніальные члены рода Линкольновъ плодились и множились, а жившіе въ Англіи умирали бездетными и передавали имъ родовыя богатства. Сэръ Ліонель былъ женатъ, дожилъ до старости и умеръ бездетнымъ. Его тѣло было пышно погребено въ огромномъ склепѣ, который могъ бы служить усыпальницей всему семействіу Царя Пріама.

Такимъ образемъ еще разь Рэвенсклиффскія помѣстья и одинъ изъ древнѣйшихъ титуловъ въ Англіи перешли къ наслѣднику, родившемуся за моремъ.

Если читателъ не догадался, что этимъ наслѣдникомъ послѣ своего дяди сдѣлался сирота — сынъ офицера, умершаго на войнѣ,- то мы, значитъ, напрасно приводили всю эту родословную. Онъ былъ уже женатъ и былъ отномъ прелестнаго мальчика, когда получилъ извѣстіе о наслѣдствѣ. Оставивши жену и сына въ колоніи, сэръ Ліонель уѣхалъ въ Англію утверждаться въ правахъ. Затрудненій никакихъ не представлялось, ему безпрекословно передали все, что слѣдовало.

На характерѣ и судьбѣ сэра Ліонеля съ самой его ранней юности лежаіло какое-то темное облако. Онъ всегда бымъ какой-то сосредоточенный, ушедшій въ себя. По его лицщу никогда нельзя было узнать, что происходитъ у него на душѣ. Съ тѣхъ поръ, какъ онъ уѣхалъ въ Англію получать наслѣдство послѣ дяди, про него даже самые близкіе друзья ничего не слышали. Говорили, что въ Англіи у него два года тянулся какой-то процессъ изъ-за какого-то небольшого владѣнія, принадлежавшаго къ главному его помѣстью. Этотъ процессъ успѣлъ окончиться въ его пользу, когда неожиданная кончина жены заставила его экстренно пріѣхать въ Бостонъ. Семейное несчастве постиглдо сэра, Ліонеля въ самый разгаръ войны 1756 г., когда всѣ военныя силы колоніи были собраны и подняты для поддержки метрополіи въ борьбѣ съ французами.