Леон Юрис - Суд королевской скамьи
Адам понял, что он в неоплатном долгу перед Ианом Кемпбеллом, и решил отблагодарить его с помощью юного Терренса. Тот то и дело, повиснув на подоконнике аптеки и открыв рот, таращил свои любопытные карие глаза.
— Заходи, Терри. Не виси за окном, как мартышка.
Оказавшись в помещении, мальчик часами мог наблюдать за доктором Кельно, за волшебством доктора Кельно, который ставит людей на ноги и творит добро. Постепенно доктор Адам стал обращаться к Терренсу, прося принести что-нибудь или оказать какую-то небольшую помощь. Было ясно, что мальчик мечтает стать врачом.
Когда Терри видел, что доктор Адам в хорошем настроении, он обрушивал на него бесконечный поток вопросов о медицине. Адаму часто хотелось, чтобы на месте Терренса был его собственный сын, Стефан. Но тот был занят вне пределов амбулатории, не выпуская из рук молотка и гвоздей... Сейчас он мастерил помост на деревьях, на котором собрался поставить домик.
Пути господни неисповедимы, думал Адам, понимая, но не находя в себе сил смириться с таким положением дел.
Одно не подлежало сомнению — если Терренсу Кемпбеллу представится хоть малейшая возможность, он станет врачом.
11
Сезон муссонов подошел к концу. Адам Кельно вернулся к жизни.
Для несложных операций он оборудовал небольшую хирургическую. Познакомиться с ней из Кучинга приехал Макалистер и остался на несколько дней. Присутствие при операциях стало для него подлинным откровением. С помощью Анджелы, ассистировавшей ему, Адам делал операцию за операцией. Макалистер убедился, что, стоит Кельно взять скальпель в руки, он становится совершенно иным человеком: удивительное мастерство, полная собранность.
Вскоре полицейское радио перехватило сообщение, адресованное доктору Кельно, в котором его просили спешно прибыть в Кучинг, — срочная операция. В Форт-Бобанг направляется легкий самолет чтобы взять его на борт. И вскоре британская колония в Кучинге решительно предпочитала прибегать к помощи доктора Адама Кельно в неотложных случаях, чем добираться до Сингапура.
Как только реки стали доступными для путешествий, Адам отправился вниз по реке к Леманаку. На этот раз он взял с собой сына. Добравшись до длинных домов улу, он выяснил, что во время муссонов заболевания холерой приобрели характер эпидемии.
Бинтанг пребывал и неизбывной печали, горюя из-за смерти своих двух старших сыновей. Пирак пользовал их водой из священного кувшина, волшебным маслом, специальным образом приготовленными стручками перца, и по его указанию гонги и барабаны неумолчно грохотали день за днем, чтобы отогнать злых духов. Но они все равно явились. Вслед за поносом начались судороги и рвота, шло обезвоживание организма, а жар и боли в ногах привели к апатичному ожиданию смерти. По мере распространения эпидемии Бинтанг и те, кого болезнь не коснулась, ушли на окрестные холмы, предоставив заболевших их судьбе.
Члены двадцати семей из племени, которые жили в шести различных длинных домах и получили прививки от доктора Кельно, остались в живых, и никто из них не заболел. Оправившись от траура, Бинтанг стал менять свое отношение к доктору. Хотя он по-прежнему не испытывал симпатии к сухому и насмешливому врачу, он не мог не проникнуться уважением к его лекарствам. Бинтанг созвал совет, и, поскольку эпидемия все еще была жива в их памяти, они согласились изменить отношение к медицине.
Кладбище, главный источник заразы, было перенесено, Тем самым был сделан самый решительный шаг. Затем были произведены посадки гибискуса, о котором шло так много разговоров, и пара буйволов принялась обрабатывать поля. Они были способны вспахивать землю куда глубже, чем деревянная мотыга, и в результате урожаи ямса и овощей стали обильнее, а сами продукты лучше на вкус. Доктор Адам привез из Кучинга специалиста по рыболовству, который убедил улу сменить острогу на сети и обучил пользоваться ими. И цыплята, и свиньи теперь оказались в загоне, а для отходов было отведено специальное место подальше от домов. Доктор Адам делал уколы и вакцинации не покладая рук.
Когда год подходил к концу, Бинтанг заметил, что и сам доктор Адам изменился. Некоторым образом он стал испытывать к улу такую же любовь, как к своему ребенку. Рядом с ним были его малыш и Терренс Кемпбелл, и сам доктор стал куда мягче и спокойнее. В следующее путешествие он взял свою жену, которая тоже разбиралась в медицине и помогла многим женщинам преодолеть чувство стыдливости.
Во время четвертого и последнего путешествия к улу, перед началом очередного сезона муссонов, в надвигающихся сумерках лодка врача пристала рядом с домом Бинтанга. Что-то тут было не так. Отсутствовала ставшая уже привычной толпа встречающих, в первый раз не было слышно звуков гонга. Мадих, переводчик, в одиночестве ждал его.
— Скорее, доктор Адам. Младший сын Бинтанга очень болен. Его укусил крокодил.
Бегом миновав тропку к длинному дому, они вскарабкались по ступенькам и направились на веранду, с которой доносилось тихое монотонное пение. Адам протолкался сквозь толпу к мальчику, который, издавая слабые стоны, лежал на полу. Рана на ноге была залеплена мокрыми листьями и обложена священными камнями. Пирак, впавший в транс, речитативом что-то распевал над головой ребенка, помахивая палкой, украшенной бусами и перьями.
Встав на колени, Адам резким движением обнажил рану, К счастью, пострадала только мышечная ткань на бедре. Часть ее была вырвана, и виднелись глубокие отметины от зубов. Пульс ребенка был слабым, но ровным. Доктор посветил фонариком в глаза малыша. С потерей крови еще можно было смириться, но рана была очень грязной, требовалось иссечение. части искалеченной плоти, а после операции в уцелевшие мышцы необходимо было вставить дренаж. Температура... сильный жар, больше ста четырех.
— Как давно он тут лежит?
Мадих не мог дать точный ответ, потому что у улу бытовало весьма смутное представление о времени. Адам, порывшись в саквояже, приготовил инъекцию пенициллина.
— Немедленно перенесите его в мою хижину.
Внезапно Пирак очнулся от своего общения с духами. И когда врач впрыснул ребенку антибиотик, он закричал в гневе.
— Уберите его отсюда к черту! — рявкнул доктор Адам.
— Он говорит, что вы лишаете силы магические заклятья.
— Надеюсь. Чтобы они обрушились ему на голову.
Мананг-бали подхватил свой мешок, полный волшебных амулетов, корешков, побегов растений, стручков перца, и затряс им над головой ребенка, крича, что он еще не завершил обряд.
Адам схватил мешок и вышвырнул его с галереи. Пирак, авторитет которого значительно пошатнулся после эпидемии холеры, когда деревня стала сомневаться в его могуществе, понял, что столкнулся с открытым вызовом. Он, в свою очередь, схватил саквояж Адама, стоявший на полу, и отбросил его.
Все отступили подальше, когда Адам, поднявшись, навис над старым колдуном. Он подавил в себе желание тут же придушить Пирака.
— Скажите Бинтангу, — хриплым голосом сказал он, — что мальчик в очень плохом состоянии. Он уже потерял двух сыновей. И этот тоже не выживет, если я немедленно не возьмусь за него.
Прыгая на месте, Пирак завопил:
— Он нарушил мои заклятья! Он призвал на наши головы черных духов!
— Скажите Бинтангу, что Пирак — жулик. И затем спросите его, хочет ли он потерять и этого сына.
— Я не могу ему этого сказать, — смутился Мадих. — Вождь не может прогонять своего колдуна.
— Речь идет о жизни ребенка.
Пирак стал что-то горячо впускать Бинтангу. Вождь в смятении переводил взгляд с одного на другого. Над ним довлели обычаи, формировавшиеся в этом обществе столетиями, которые составляли основу его культуры, и он боялся принять - определенное решение. Турахи никогда не поймут его, если он прогонит своего мананга. Но ребенок... Он умрет, говорит доктор Адам. Улу без памяти любили своих детей. После того, как два его сына умерли от холеры, Бинтанг удочерил двух маленьких китаяночек, потому что китайцы часто старались отделаться от нежеланных дочек в семье.
— Бинтанг говорит, что мананг должен лечить его сына, как и всех прочих.
Пирак гордо выпятил грудь, стукнув в нее кулаком, и приказал кому-то принести его мешок с палочками и камешками.
Повернувшись, Адам Кельно покинул дом.
Чувствуя усталость и бессилие, Адам сидел под водопадом на берегу реки. Из длинного дома до него доносились звуки гонга и заунывное пение. Мадих и лодочник очищали берег от крокодилов и кобр. Бедный доктор Адам, подумал Мадих. Он так ничего и не поймет.
Чувствуя непомерную усталость, Адам с трудом дотащился до маленькой отдельной хижины, в которой обычно вел прием и где находилась его собственная комната, в которой на полу, застеленном циновками, стоял только матрас на ножках. Откупорив бутылку джина, он припал к ней, заметив, что звуки гонгов и барабанов исчезли за шумом обрушившегося к вечеру ливня; затем он вытянулся на матрасе и застонал в тяжелом полусне.
