Эдмон Лепеллетье - Мученик англичан
– Там никого нет! Надо будет спросить у кого-нибудь из соседей, в чем тут дело. Впрочем, вот там стоит какой-то крестьянин. Хотите, я спрошу его?
– О, да, да! – ответил Шарль. – Я умираю от беспокойства!
Лидия подозвала знаком крестьянина.
– Вы не из этого дома? – спросил Шарль, когда тот подошел.
– Нет, хозяин, я садовник вот из того имения, – он указал пальцем куда-то в сторону. – Да и там-то я недавно: всего месяц.
– Не знаете ли вы случайно, куда делись обитатели этого домика?
– Да слышал я что-то, хозяин. Как-то встретился я со слугой, когда он уезжал с женой и девочкой. Вижу я, что они все что-то хмурятся, спрашиваю, что с ними, а они и говорят, что хозяйка, мол, крадучись куда-то с сыном уехала.
– Боже мой, Боже мой! – простонал Шарль, хватаясь за грудь. – Люси уехала? Что это может значить? И вы больше ничего не знаете? – лихорадочно спросил он. – Не говорили тут вокруг, куда уехала хозяйка?
– Да кому здесь какое дело? – ответил крестьянин. – Каждый себя знает, а до других не больно-то касается. Болтали здесь, правда, что у мужа хозяйки рога длинные, потому что стоит мужу из ворот, как другой молодчик в ворота. Надо полагать, к любовнику она и уехала. Однако прощенья просим, хозяин, там меня работа ждет! – И крестьянин удалился беззаботной походкой.
– Как? Люси бросила меня? Уехала сама и увезла Андрэ? О, Боже мой, Боже мой! Это невозможно! Это невероятно! Я с ума схожу! – бормотал Шарль, бессильно откидываясь в угол кареты почти без чувств. Молодая женщина склонилась над ним, в ее глазах сверкал огонек злобного торжества, и если бы Шарль мог расслышать то, что беззвучно шептали ее губы, он перехватил бы возглас, которым дышало все ее существо:
– Ну теперь-то ты не уйдешь из моих рук!
VII
Здоровье Шарля снова ухудшилось. В течение нескольких дней он не приходил в сознание, мучаясь жесточайшей лихорадкой, в бреду которой имена Люси и Лидии как-то странно перепутывались. Когда же он очнулся, то первое, что он увидал, было лицо молодой женщины, с тревогой склонившейся над ним. Вся ее фигура, улыбка, тихая речь – все было полно такой нежности, такой ласки, что Шарль снова закрыл глаза, боясь, как бы прекрасное видение не скрылось подобно лихорадочно бредовой картине. Но она была с ним, она не отходила от него во все время его более долгого, чем в первый раз, выздоровления, и опять благодаря ее заботам болезнь стала отступать.
Однажды, когда Шарль чувствовал себя довольно сносно, Лидия сказала ему виноватым голосом:
– Не браните меня, мой друг, но ваше положение одно время было настолько опасным, что я должна была известить вашу матушку.
– Мою маму? Что же она сказала? – воскликнул Шарль, подумав, как должна была рассердиться герцогиня, узнав о дуэли и о его нахождении у неизвестной женщины.
Но Лидия поспешила рассеять его беспокойство, которое она сразу угадала. Она сообщила ему, что герцогиня целыми днями просиживала у его кровати и неоднократно выражала удовольствие по поводу хорошего ухода за больным. Затем Лидия заговорила:
– Мой дорогой друг, я знаю, кто вы, но вы еще до сих пор не знаете, кто я. Теперь наступил момент открыться вам. Но сперва ответьте мне совершенно откровенно, так как, смотря по вашему ответу, я скажу вам или всю правду, или только часть.
– Что вы хотите сказать? Вы постоянно говорите загадками.
– Я хочу просить вас, Шарль, ответить мне откровенно, предполагаете ли вы, когда поправитесь, повторить мне, что любите только меня и никого более?
– Неужели вы в этом сомневаетесь? – воскликнул Шарль.
– Да, я сомневаюсь, так как этот самый домик в Пасси, вызвавший у вас такое явное волнение, мне кажется, хранит часть, а может быть, и все ваше сердце.
– О нет! – горячо воскликнул Шарль. – Вы не так истолковали мое удивление и волнение, вызвавшее возврат болезни. Я просто слишком верил той, которая так жестоко обманула меня. Я не мог понять, за что она так поступила со мной. А потом она взяла с собой и моего сына, моего дорогого Андрэ! Неужели я никогда не увижу его? Ведь я так люблю его!
– Не волнуйтесь, Шарль! Я помогу вам найти сына! Ведь это будет не трудно, так как эта женщина, наверное, постаралась отделаться от живого свидетеля мертвой любви. И мы вместе будем любить его… Шарль! Вы сказали, что любите меня, так позвольте мне заменить вашему сыну мать, позвольте мне окружить вас лаской и заботами преданной подруги. Шарль, позвольте мне стать вашей женой!
Больной ответил не сразу. Сильный румянец набежал на его бледные щеки.
– Лидия, милая Лидия! – заговорил он наконец. – Не истолкуйте в дурную сторону мою нерешительность. О, я с восторгом соединил бы наши судьбы в одну, но от нас ли одних зависит это?
– Разве вы связаны с той женщиной более серьезно, чем я думала? – быстро спросила Лидия.
– Нет, дело не в этом, – ответил Шарль. – Правда, мы обвенчаны с ней, но в Англии, по местным законам, и во Франции наш брак считается недействительным. Нет, не ее имел я в виду. Но моя мать? Согласится ли она?
Лидия улыбнулась с торжеством. Она подошла к маленькой двери, замаскированной портьерой, открыла ее и сказала кому-то, кто, очевидно, ждал в соседней комнате: – Не соблаговолите ли, ваша светлость, оказать нам честь пожаловать сюда! Ваш сын хочет обратиться к вам с большой просьбой!
К большому удивлению Шарля Лефевра влетела, как вихрь, герцогиня, шурша длинными юбками. Радость видеть сына почти здоровым она выразила тем, что поправила сильным толчком свою высокую прическу, увенчанную громадной шляпой в форме кабриолета, отделанной на верхушке целой птицей с распущенными крыльями, и воскликнула:
– Ах плутишка! Вот ты и спасен! Поцелуй меня скорее!
Взволнованная и растроганная, она бросилась к молодому человеку, но при этом птица упала на пол.
Герцогиня отбросила ее ударом ноги и, поправив свой шлейф, обратилась к Лидии:
– А вы разве не обнимете меня? Я так довольна теперь, что готова расцеловать целый полк!
Она прижала к своей могучей груди покрасневшую, обрадованную Лидию.
Шарль смотрел, вытаращив глаза, на эту сцену, стараясь понять отношения этих двух женщин друг к другу.
Лидия тихо освободилась из горячего объятия герцогини и сказала Шарлю.
– Друг мой, герцогиня знает, как я сочувствую вам. Я не скрыла от нее наших взаимных чувств. Хотя и не принято, чтобы женщины первые предлагали свою руку жениху, я все-таки откровенно высказала вам свое расположение, на которое вы мне ответили взаимностью. Вы сказали мне, что между нами могло возникнуть единственное препятствие в виде несогласия ваших родителей. Вот теперь вы можете спросить об этом герцогиню. Надеюсь, что ее ответ удовлетворит нас обоих.
– К чему столько разговоров! – воскликнула герцогиня. – Вот все дело в двух словах: когда ты был ранен, гадкий мальчишка… я не знаю даже кем: кажется, при тебе неуважительно отозвались об императоре и твоем отце. Ты хорошо сделал, что дрался, но жаль, что ты не дал хорошего урока своему противнику. Вот если бы на твоем месте был отец! Но теперь все вырождается, с тех пор как у нас нет императора! Теперь не умеют драться! Так вот что я хотела сказать тебе, дружок: когда ты был ранен, маркиза…
Шарль, удивленный еще более, схватил руку Лидии и воскликнул:
– Так вы маркиза?
– Значит, вы ему не сказали, кто вы? – удивилась герцогиня. – Как, Шарль, разве ты не знал маркизы Люперкати? В самом деле, ведь ты был ранен именно в тот вечер, когда я хотела представить ей тебя. Я вижу, что это знакомство состоялось теперь и вы пришли к соглашению.
– О, вполне! – сказала Лидия. – Но позвольте мне объяснить Шарлю положение вещей, которое может показаться ему странным. Вы пожелали, герцогиня, иметь меня своей невесткой и должны были познакомить меня с Шарлем в день дуэли, на данном для этого балу. К несчастью, он не пришел, и, устав ждать, я уехала довольно опечаленная. Когда Шарль был ранен, его перенесли в ближайший к месту поединка дом, а доктор, осмотрев там его рану, разрешил перевезти его к вам. И вот, выходя из вашего дома, я случайно встретила это печальное шествие. Еще раньше я несколько раз видела вашего сына не будучи замечена им, и меня радовала мысль, что когда-нибудь мы будем принадлежать друг другу. Когда я увидела его раненым, мне пришла в голову сумасбродная идея. Я решила избавить вас от горя видеть его умирающим и вернуть его вам только совершенно здоровым. По моему настоянию, благодаря данным мною ложным сведениям Шарля перенесли в этот старый дом, принадлежащий моему отсутствующему родственнику, окружили его здесь необходимой заботой и как только он пришел в сознание, я стала ходить за ним, не называя себя. О, я хорошо ухаживала за ним, уверяю вас!
– Вы были моим ангелом-хранителем! – горячо сказал Шарль, пожимая руку Лидии.
– Да, – сказала герцогиня, – я вижу, что вы отлично поняли друг друга. Но все-таки это была странная мысль: запереть и спрятать моего сына, когда его отлично можно было видеть у меня в доме! Я не совсем понимаю вашу цель, но раз все так удалось – он здоров и влюблен, значит, не о чем и говорить, – закончила герцогиня, от удовольствия хлопнув себя руками по бокам.
