Жюльетта Бенцони - Сто лет жизни в замке
Верная своему обещанию возродить летопись прошлого, княгиня де Брольи увлеклась охотой, особенно псовой, отдавая дань своеобразию южных районов Луары, славившихся лучшими экипажами, среди которых можно назвать охотничьи экипажи господина де Ле Мотт Сен-Пьер в замке Монтгупон, маркиза де Вибрей в Шеверни, герцога Валенсей в замке с тем же именем.
Княгиня мечтала возродить в Шомон погони при факелах, которые больше не устраивали со времен Екатерины Медичи. Как известно, королева любила охоту и была незаурядной всадницей. Именно она придумала посадку «амазонка». Эта поза была более элегантна и женственна, к тому же позволяла ей показать свои великолепные ноги. Уже было столько насмешек по поводу отсутствия красоты у матери последних королей династии Валуа, ее сходства с папой римским, что хочется подчеркнуть ее прелести: великолепные руки и ноги феи.
Но вернемся к знаменитым погоням. Если постараться забыть, кто был в центре этого действа, то спектакль, разыгрывавшийся светло-синей ночью на луге, возвышавшемся под Луарой, освещенном факелами в руках лакеев в голубых и желтых ливреях, расцвеченном охотничьими экипажами, блестящими сбруями лошадей, окрасом собачьей своры, под звуки охотничьих рожков, эхом разносившихся по всей долине, безусловно, не лишен был великолепия. Те, кто это видел сохранят воспоминание на всю жизнь.
Повар замка тоже будет помнить об этом, хотя ему и не удавалось при сем присутствовать, но по совсем другой причине. Обычно после охоты на гигантский «полдник», накрываемый в столовой, прибывала целая орда охотников. Трудность заключалась в том, что количество гостей не всегда совпадало с тем, на что рассчитывала хозяйка дома. Приходилось совершать невероятные подвиги. Как, например, в тот зимний день, когда экипаж Монтгупон, одетый в красную форму с золотыми галунами, состязался с экипажем барона де Валднера в голубых одеждах. Было объявлено о шестидесяти приглашенных. Но, когда охота закончилась, оказалось, что в ней принимали участие по меньшей мере сто пятьдесят человек, в разное время присоединившихся к охотникам. Мадам де Брольи, как всегда по-королевски, пригласила всех перекусить в замок. Один из ее родственников незаметно напомнил, что шеф повар не готов к приему такого количества гостей.
«О боже, — воскликнула княгиня, — как я хочу, чтобы произошло чудо булочек!»
Однако она была не из тех женщин, кто ждёт помощи от неба. Вскочив в свою карету, она приказала вихрем доставить себя в замок. Там она лишь небрежно сказала метрдотелю: «Я заказала полдник на шестьдесят человек. Передайте шеф-повару, чтобы он сделал то же самое на двести…»Час спустя гости с аппетитом ели то, что для них приготовили, даже не подозревая, что их приезд был большой неожиданностью. Если учесть, что во время этих пирушек на столах стояли мясо заливное всех видов, паштет из оленины, различная рыба, лангусты, шофруа из фазанов и рябчиков, знаменитые павлины (фирменное блюдо), фаршированные орехами и трюфелями, плюс десерты, то невольно задаешься вопросом, не было ли у повара мадам де Брольи волшебной палочки. Очевидно одно: он мог распоряжаться по своему усмотрению кладовой съестных припасов, располагавшейся в одной из круглых башен С готического свода свисали три длинных средневековых крюка для подвешивания мясных туш, на которых были нанизаны всевозможные колбасы, дичь и все прочее.
Однако настал день, когда княгиня узнала оборотную сторону медали. В 1905 году разразился финансовый кризис, повлекший за собой разорение рафинадных заводов Сей. Но благодаря уме лому руководству князя Амадея личное состояние его жены удалось сохранить, как и состояние герцогини Жанны у Бриссаков. Несколько слов в связи с этим о князе де Брольи, который в день свадьбы не без сожаления отказался от блистательной карьеры в артиллерии как по политическим мотивам, так и для того, чтобы лучше управлять состоянием жены, следить за реставрацией Шомон и, в конце концов, просто заниматься своей супругой, несмотря на то, что она абсолютно не понравилась его семье.
Брольи, чьи интересы были связаны с наукой, литературой искусством, политикой, не разделяли увлечение Марии Сей шумной светской жизнью, ее страсть к путешествиям и прежде всего ее расточительство Однако это был брак по любви, несмотря на то, что в светской жизни княгиня всегда была на авансцене, оставляя в тени, с его же согласия, своего мужа.
Вернемся все же к финансовому краху. Нужно было что-то решать, и наша роскошная хозяйка созвала семейный совет, на котором вместе с супругами присутствовали их дети: старший сын Альберт, женатый на классической красавице Дэзи д'Аркур, младший сын Жак, в то время еще неженатый, но скоро сделавший это на другой Дэзи, дочери князя де Ваграм, и, наконец, их сестра Маргарита.
После долгих обсуждений, оценивая каждую статью расходов дома, жившего на широкую ногу, княгиня подвела итог: «Так как нам нужно сократить расходы, я решила больше не подавать булочек с печеночным паштетом к полднику».
Без или с печеночным паштетом, повседневная жизнь в Шомон протекала, как и прежде. Как бы не были велики финансовые потери — речь шла о двадцати восьми миллионах золотом! — у мадам де Брольи было достаточное состояние, чтобы она могла вести полюбившуюся ей жизнь в окружении друзей, преданных или корыстных, которых привлекали ее щедрое гостеприимство и, будем справедливы, несомненный шарм.
Однако если она и была гостеприимна, то не допускала (в этом она похожа на других хозяек), чтобы ей навязывались против ее воли. История одной старой американки, осевшей во Франции со времен Наполеона III, очень богатой, но с сомнительной репутацией, может служить горьким уроком.
В тот раз в Шомоне должны были принимать короля Португалии дона Карлоса, и княгиня прилагала все старания, чтобы собрать вокруг него людей и особенно дам, которые, по ее мнению, могут сделать его пребывание в замке еще более приятным. Она не пригласила миссис Моор, несмотря на то (а, может быть, именно поэтому), что она якобы коллекционировала королей в библейском смысле этого слова. Американка напрасно ждала приглашения, которое так и не последовало, и была этим страшно раздосадована. Она всегда принадлежала к той категории женщин, от которых так просто не отделаться, поэтому она выработала целую стратегию. Миссис Моор взяла билеты до Тура для себя и своей камеристки, и, когда поезд подходил к маленькой станции Онзэн, обслуживавшей Шомон, ежа вдруг объявила, что ей стало плохо, и, оставив свою камеристку, сошла с поезда и приказала сообщить в замок, что ей нужна помощь: у нее будто бы болит горло и поднялась высокая температура.
Но княгиню не так легко было провести. Она приехала за больной, выразила свое сочувствие по поводу ее состояния и уложила миссис Моор в постель. Миссис Моор отказалась вызвать доктора, чтобы «его не беспокоить», и уверяла, что немного отдыха и забота быстро поставят ее на ноги. Княгиня оставила больную на попечительство своей верной камеристки, которой был отдан строгий наказ: ни под каким предлогом и любой ценой нельзя было допустить, чтобы миссис Моор, улыбающаяся и наряженная (как она себе это, несомненно, представляла), появилась в 8 часов в салоне.
Приказ был исполнен самым точным образом: строго дозированная порция безобидного рвотного порошка лишила старую даму возможности предстать перед королем и сделать ему элегантный реверанс. На следующее утро миссис Моор в полном здравии и ярости покидала замок под ироничные сожаления своей хозяйки, которой она так никогда и не простит злой шутки. Она была уверена, что ей подсыпали один из древних ядов Екатерины Медичи, хранившихся в ее бывшей спальне. Мадам де Брольи не могла вспоминать об этой истории до того момента, как миссис Моор не покинула этот мир, много лет спустя, оставив некоторые суммы денег всем тем, кто помогал ей подняться вверх по социальной лестнице. По этому поводу Робер де Монтескье сказал: «Миссис Моор покинула этот мир так же, как она покидала Рицу: раздавая чаевые».
В те годы Шомон был внушительным владением. Князь Амадей терпеливо воссоздал прежние землевладения, покупая или меняя земельные участки у крестьян. Теперь Шомон насчитывал две тысячи пятьсот гектаров земли, пересеченной прямыми дорогами, плюс лес и парк при замке. Это великолепное поместье не пострадало после объявления войны 1914 года, но не смогло перенести смерти князя в 1917 году. «Это была для Шомон настоящая катастрофа, — пишет графиня де Панж. — Все было растрачено, продано, не осталось ничего от былого великолепия…». В 1938 году владельцем замка стало государство, слишком толстокожее, чтобы серьезно относиться к колдунам и проклятьям.
В 1907 году девятнадцатилетняя Полина де Брольи, тогда еще и не помышлявшая о браке с Полем де Панжем, была приглашена погостить в замке вместе со своим братом Морисом и золовкой, урожденной Камиллой де Роштайе. Мадам де Брольи приходилась Полине одновременно тетей по мужу и крестной матерью, которую она практически не знала, но которая регулярно присылала ей к дню рождения и рождеству подарки: Обычно это были игрушки «очень сложные и хрупкие, слишком красивые, чтобы ими играть. Их убирали на верх шкафа, откуда они тут же странным образом исчезали». Довольно глупые отношения, лишавшие маленькую девочку из-за какой-то давней семейной ссоры феерических радостей детства, которые никогда не воротишь.
