Николай Алексеев - Испытание
– Что вы, товарищ полковник… Сейчас не до этого!.. – У Тихомирова задрожали губы. – Как все это страшно, неожиданно рушится!..
– А семья ваша где?
– Семья? – переспросил Тихомиров и вздохнул. – Не знаю… – Усталые, со вздутыми венами руки, как плети, упали вниз.
Яков Иванович коснулся его плеча:
– Вот свяжемся со штабом дивизии и все узнаем…
Тихомиров кивнул головой и устало спросил:
– Разрешите выполнять?
Железнова тревожило отсутствие артиллерии.
«Эх, пушчонок сюда бы с дивизион, другая кадриль пошла бы!..» – подумал он и обратился к сидящему неподалеку начальнику штаба старшему лейтенанту Тарасову, которому в этот момент перебинтовывали руку:
– Как вы думаете, добрались до полигона наши посланцы?
– Наверное, добрались, товарищ полковник.
– Тогда вот что: садитесь сейчас в машину Тихомирова, поезжайте им навстречу, забирайте артполк и выводите его на следующий рубеж, километра два восточнее Демьяничей и Хмелева. Там дадим «генеральное» сражение!.. – грустно улыбнулся он своей шутке. – Можете ехать?
– Могу, товарищ полковник, – превозмогая боль в руке, ответил Тарасов.
Девушка, перевязывавшая Тарасова, быстро замотала остаток бинта вокруг его руки и помогла ему встать. Крикнув на ходу «спасибо, Наташа!», Тарасов побежал в глубину рощи.
Только он скрылся из виду, как из рощи появился батальонный врач Савлуков.
– Товарищ полковник, из сил выбился, прямо и не знаю, что с капитаном Карповым делать, – доложил он Железнову.
– Ему плохо? – испугался Железнов.
– Конечно, плохо. Но главное не в этом. То и дело соскакивает с подводы, кричит, ругается: в батальон рвется!
– А вы не пускайте!
– Да я его и так и этак – и по-доброму, и… твердым словом… Только уложу его, а он опять – брык с телеги и командует: «Смирно! Выполняй мой приказ! Вези на НП!» Какой там НП, когда весь бок разворочен!
– Придется привязать к телеге! – резко сказал Железнов. – Ранеными командуете вы!
За зеленой стеной черноницких садов все отчетливее грохотали танки, все слышнее и слышнее становилась трескотня пулеметов и ружей. Железнов посмотрел в бинокль: во ржи перебегали саперы, они расставляли мины.
– Понаблюдайте! – протянул он бинокль помощнику Тарасова, лейтенанту с перевязанной головой. – Если понадобится, я буду на той опушке. Связной знает. – И поспешил вслед за Савлуковым.
Карпов лежал на телеге и стонал, то и дело облизывая пересохшие губы.
– Ты чего это, Петр Семенович, буянишь? – силясь улыбнуться, спросил Яков Иванович.
Карпов приоткрыл воспаленные глаза, поморщился от боли:
– Батальона жаль… – В уголках его глаз, у переносицы задрожали слезинки.
– Но ты же, Петр Семенович, командовать не можешь! – Яков Иванович взял горячую руку Карпова и пожал ее: – Поезжай, Петр Семенович, дорогой! Это и для тебя, и для Родины нужно! Ты ведь сейчас не вояка…
– Людей жаль. Люди-то мои – золото!.. – Карпов тяжело вздохнул. – Не увижусь больше с ними…
– Увидишься, Петр Семенович! Выздоровеешь, вернешься в дивизию, в свой же полк, – вот и увидишься…
– А кто будет командовать батальоном?
– Командовать буду я, – Яков Иванович тихонько похлопал Карпова по руке.
Карпов поймал его руку, сжал ее потными пальцами.
– Это хорошо!.. Спасибо… – Поднял грустный взгляд на Железнова, будто прощался навек, и покачал головой: – До свидания, товарищ полковник. Не пускайте фашистов дальше…
Савлуков поправил плащ, которым был укрыт Карпов, и махнул рукой крестьянину:
– Трогай!
– Раненых, доктор, везите прямо на Жабинку, только не по шоссе, а через Саки и Мычище. Этой дорогой спокойнее, – объяснил Железнов. – Если там не удастся погрузить в вагоны, то везите тогда до Кобрина.
– А нас не перехватят? – спросил Савлуков.
– Не допустим!.. Ну, счастливого вам пути! – Яков Иванович помахал рукой тронувшимся подводам и вернулся на НП.
Первые танки, взорвавшиеся на минах, расставленных саперами Тихомирова, напугали гитлеровцев. Они остановили атаку на этом направлении и стали искать обхода. Выждав некоторое время, Железнов начал отводить свой отряд в направлении Демьяничей и Хмелева. Отход прикрывали рота Сквозного и подрывники Тихомирова.
На этот раз Якову Ивановичу и его штабу пришлось ехать на новый НП не на машине, а на обыкновенных крестьянских подводах по шоссе, забитому беженцами. Как ни горланили подводчики и связные, требуя дорогу, но сделать ничего не могли. Тащились в общем потоке.
Вдруг позади раздался рев моторов. Вражеские самолеты пронеслись низко над землей, стреляя вдоль шоссе. И плотная масса людского потока вдруг дрогнула, раздалась: беженцы бросились в разные стороны, теснясь к обочинам. Середина шоссе оказалась свободной.
– Гони во весь опор! – скомандовал Яков Иванович.
Ездовые хлестнули лошадей, и они вскачь понеслись вперед.
Вдали показалась знакомая «эмка». Яков Иванович не мог усидеть на подводе, соскочил и, не чуя под собой ног, перегоняя другие подводы, бросился к стоявшей на обочине машине. Подбежав, он невольно вздрогнул: из-под мотора торчали чьи-то ноги. Ноги не двигались, словно человек под машиной был мертв.
– Польщиков! – крикнул Яков Иванович, заглянул под «эмку» и с облегчением вздохнул – Польщиков спокойно ковырялся в машине.
– Товарищ полковник! – радостно откликнулся Польщиков, вылезая из-под «эмки».
– Что с нашими?.. Живы?.. Уехали?..
Польщиков ответил не сразу, и Железнов почувствовал что-то недоброе.
– Где Нина Николаевна? – срывающимся голосом спросил он.
– Не нашел, товарищ полковник, – с трудом выговорил Польщиков. – Но вы не беспокойтесь, они, наверное уехали…
– Как так не нашел? – переспросил Железнов. В сердце сильно кольнуло, и он схватился за крыло машины.
– В доме никого не было…
– А ты действительно был там?
– Что вы, товарищ полковник! – с обидой в голосе ответил Польщиков. – Как вы могли так подумать?..
Якову Ивановичу стало стыдно за свои слова.
– А квартира была закрыта?
Польщикову не хотелось говорить правду, но и солгать он не мог.
Почувствовав, что шофер чего-то недоговаривает, Яков Иванович не спускал с него испытующего взгляда:
– Ну, говори, что с квартирой?.. Где Валентиновы? – настойчиво расспрашивал он…
– Дом, товарищ полковник, сгорел… – мучительно выдавливая из себя слова, сказал наконец Польщиков. – Дотла сгорел… А куда все ушли, неизвестно…
– Ты больше ничего не знаешь?
Польщиков покачал головой и отвел глаза в сторону. Ему тяжело было видеть, как Яков Иванович сразу изменился в лице, сгорбился, точно в одно мгновение постарел.
– Поезжайте, товарищи, – махнул Железнов рукой тем, кто сидел на подводах. – Я вас догоню на машине.
Подводы тронулись дальше. Железнов отошел в сторону и закурил. Польщиков снова залез под машину. Он так и не нашел в себе сил рассказать Железнову все, что знал. Знакомый врач, которого он нагнал по дороге сюда, сообщил ему, что дети Валентиновых пострадали при разрыве бомбы, их увезла «скорая помощь» и что Железновы в то время еще оставались в городе.
К Якову Ивановичу подошел старик крестьянин, приподнял картуз, поздоровался.
– Там, у Ивахновичей, подле мостика, машина разворочена бомбой аль снарядом, и около нее лежат убитые военные: один, видно, начальник, с четырьмя с этими… – старик показал пальцами на знаки различия, которые были на воротнике Железнова, – как у вас. А другой, видать, шофер.
– На этой дороге? – спросил Яков Иванович.
– Да во, прямо. Может, километр будет.
Сказав Польщикову, чтобы он, как починит машину, ехал за ним следом, Яков Иванович зашагал со стариком по направлению к видневшейся неподалеку деревне.
Под горой, у обочины дороги, стояла «эмка» с разбитым кузовом, около нее на траве лежали убитые. Один из них был очень высокого роста, он лежал ничком, распростерши руки, будто крепко вцепился в родную землю. Другой – маленький, коренастый, устремил вверх остекленевшие глаза, словно глядел и не мог наглядеться на голубое небо. В этом коренастом человеке Яков Иванович узнал шофера, который возил военинженера первого ранга Валентинова, соседа Железновых по квартире.
«Неужели это Валентинов?..» – Яков Иванович с трудом перевернул тело убитого великана на спину. Да, это был Валентинов!.. Якову Ивановичу стало не по себе, углы рта задергались, перехватило дыхание.
Пересилив свое волнение, Железнов остановил проходящих крестьян и попросил их помочь вырыть могилу. Убитых похоронили на возвышенном месте, между плакучими березами. Чтобы со временем можно было разыскать могилу, Яков Иванович прибил к стволу березы номер машины и отверткой нацарапал фамилии и звания погибших, кроме того, он закопал в холмик фляжку с вложенной в нее запиской: «Здесь похоронены военинженер первого ранга Валентинов Алексей Кириллович и шофер красноармеец Михеев Иван Михеевич. 22.VI.41 г.»
