Наталья Павлищева - Екатерина Медичи. Любовница собственного мужа
Генрих только отрицательно помотал головой.
– Она холодна? Неласкова? Катрин имеет неприятные физические недостатки?
– Нет, нет!
– Тогда в чем дело? Конечно, девочка не жалуется, но больно смотреть, как ты даже отворачиваешься от нее вместо того, чтобы оказывать всяческие знаки внимания.
– Я люблю другую…
– Любовь? Кто говорит о любви?! Да люби кого угодно, но есть супружеский долг, который ты просто обязан выполнять! Ты один из наследников престола, и если станет известно, что ты попросту не посещаешь спальню супруги, то пойдут сплетни о твоей неспособности к… Нужны наследники, ты должен доказать, что ты мужчина, понимаешь?
И снова в ответ был только кивок. Король уже понял, что разговаривать дальше в таком тоне бесполезно, тоже кивнул и с чувством выполненного долга отпустил сына. Выходя из комнаты, Генрих поклялся, что немедленно обрюхатит Екатерину и больше не подойдет к ней целый год! Мысль ему даже понравилась, как же он раньше не догадался?! Достаточно сделать супруге дитя – и о ней можно забыть на длительное время, беременная Екатерина будет тихо сидеть в своих комнатах и не мозолить глаза двору и ему тоже.
Генрих ненавидел отцовский двор, хотя вынужден был признать, что столь блестящего во всей Европе не найти. Скорее он ненавидел двух женщин – королевскую фаворитку Анну д’Этамп и саму королеву Элеонору. Вторую за то, что заняла место умершей матери (хотя и не по своей воле) и попустительствовала увлечению Франциска фавориткой, а саму Анну д’Этамп потому, что ее терпеть не могла Диана де Пуатье. Он и к Екатерине отнесся с неприязнью, еще не видя девушку, потому что ему посочувствовала Диана. Красавица бросила одну-единственную фразу: мол, неужели король не мог выбрать кого-то поприличней флорентийской купчихи, воспитанной в монастыре и насквозь пропахшей ладаном? Екатерина очень вкусно пахла прекрасными духами, изготавливать которые итальянцы большие мастера, но Генрих уже не воспринимал жену!
Блестящий двор короля Франциска
Папа Климент отбыл в Рим, весьма недовольный тем, что Екатерина не забеременела. Он решил пока не торопиться с выплатой большей части приданого: мало ли что может случиться…
Двор, освобожденный от пастырской опеки, почувствовал особенную тягу к развлечениям и спешно перебрался в Блуа.
Екатерина впервые путешествовала в таком многочисленном сопровождении. И дело было не только в количестве придворных и слуг короля, у самой супруги принца оказалось так много обслуживающих лиц, что, когда всех представляли, Екатерина, с невольным ужасом оглядев толпу, тихо попросила Марию Сальвиати:
– Вы поможете мне всех запомнить?!
– Это совсем необязательно, Ваше Высочество, главное – знать цвета формы, в которую одеты те, кто вас обслуживает. Они всегда будут рады выполнить ваши распоряжения.
– Но обязанности среди них распределены?
– Конечно, и не переживайте, каждый держится за свои так, что никто другой не посмеет их выполнить. Камеристка никогда не позволит истопнику подать вам воды.
– Вы меня успокоили! – рассмеялась Екатерина. – Теперь я точно знаю, что если рядом не окажется камеристки, то пить не дадут, как бы ни умоляла!
– Я рада, что вызвала у вас улыбку. Камеристка всегда будет рядом, даже тогда, когда ее не просят. – Чуть в сторону и потише она добавила: – Даже слишком…
– А вы… вы будете рядом?
Этот вопрос Екатерина задала еще тогда, когда папа Климент не уехал, ей очень не хотелось оставаться в незнакомом обществе и незнакомой стране одной. Мария Сальвиати внимательно пригляделась к подопечной, когда герцогиня была совсем маленькой девочкой, практически с рождения ее холила и лелеяла мать самой Марии, потом Екатерина несколько лет провела в монастыре и даже заключенной, но как только ее освободили, опеку над юной герцогиней приняла на себя дочь.
– Если вы того желаете, мадам…
– Конечно! Конечно, желаю! Вы останетесь?
– Да, моя дорогая! Я очень боялась, что замужней герцогине, супруге принца станет не нужна занудная Мария Сальвиати.
– Что вы, вы мне заменили мать!
Добрая женщина расплакалась, следом за ней принялась лить слезы и Екатерина. Они обнимались, рыдая.
Эту картину застала королева Элеонора. Она всплеснула руками:
– Что случилось?! Что-то не так?!
– Нет, нет, Ваше Величество, я просто радуюсь, что моя дорогая мадам Мария останется вместе со мной во Франции.
Екатерина поспешно утирала слезы и делала это так по-детски трогательно, что теперь они выступили у королевы:
– Дитя мое! Конечно, пусть с вами останутся дорогие вам люди! Это так трудно – быть на чужбине, пока привыкнешь…
Королева имела в виду себя, ведь она тоже во Франции чужая. Теперь плакали уже три женщины. К вящему изумлению короля. Теперь уже Франциск воскликнул:
– Что случилось?! Кто обидел моих прекрасных дам?!
– Никто. Мы о своем, о женском, – первой нашлась Екатерина. Трое взрослых переглянулись и дружно рассмеялись.
– Я хотел спросить у юной дамы, любит ли она охоту?
– Конечно!
– А верхом ездите?
– О да, Ваше Величество!
– Тогда приглашаю на охотничий сезон, который уже начался, но мы его еще не открывали, отдавая дань визиту Его Святейшества. Но предупреждаю: дамы, которые ездят со мной, не жалуются на усталость и не требуют себе поблажки!
– Я не потребую! – голос Екатерины звенел от восторга, она обожала верховую езду и прекрасно сидела в седле.
Франциск согласно кивнул, оставив дам промокать слезы надушенными платочками. Поднявшись из положенного реверанса, Екатерина обернулась к королеве:
– Ваше Величество, вы будете охотиться?
– Нет, нет! – замахала та руками. – Слава богу, король не неволит меня, и я предпочитаю оставаться в замке. А вы езжайте, только учтите, что предупреждение короля о трудностях не шутка, у него действительно узкий круг избранных, и, видимо, вы пришлись Его Величеству по душе, если он вот так сразу пригласил с собой.
– О, я счастлива! А… Генрих входит в этот круг?
– Конечно, не может же король отказать в этом собственному сыну.
– А…
– Мадам де Брезе? Да, Диана де Пуатье, как наставница вашего супруга, тоже обязательная участница развлечений. Вам пора попросить ее оставить свои обязанности.
– Ваше Величество, скажите, почему у принца не наставник, а наставница?
– Все получилось случайно. Его Величество в присутствии мадам де Брезе пожаловался, что Генрих после плена мрачный и необщительный, отсутствие дамского общества сильно сказалось на характере мальчика. Мадам тут же предложила себя в качестве наставницы! А Генрих умудрился влюбиться в нее, как в Даму сердца!
Это было не совсем так, но король не стал рассказывать на каждом углу, как и почему поручил мадам де Брезе воспитание, вернее, перевоспитание своего среднего сына. Во дворце столько секретов, что еще один вполне безобидный не повредит. Франциск понимал, что если он расскажет о своей беседе с Дианой хотя бы фаворитке, то об этом будет знать весь двор, и придворные не хуже него самого поймут, на что тогда рассчитывала и что получила вместо королевской страсти Диана. Все же королю нравилась мадам де Брезе и не хотелось ее обижать. Знать бы Франциску, какую бомбу замедленного действия он подложил под своего сына и все королевство!
Элеонора была доброй женщиной, она быстро сообразила, что сказала если не лишнее, то слишком откровенно, а потому поспешила добавить:
– Но время прошло, Диана де Пуатье годится вашему супругу в матери, она старше на двадцать лет, пора ей освобождать место для вас. Постарайтесь понравиться двору и королю, а за Генрихом дело не станет, уверяю вас. Кстати, Диана крепко держится в седле.
– Я тоже! – вскинула головку Екатерина. – Только сижу по-мужски, прямо, а не боком.
Королева изумленно уставилась на невестку:
– А… как же вы садитесь? Ведь юбки поднимаются?
– О, Ваше Величество, здесь есть одна хитрость, я надеваю под юбки нечто похожее на мужские штаны – калесоне, только с оборочками… Правда, лодыжки и ступни остаются открытыми.
– Но этого вы не боитесь! У вас красивые ножки?
– Надеюсь, да.
– Покажите.
Пришлось приподнять юбки, чтобы продемонстрировать ножки королеве, Ее Величество осталась в полном восторге:
– С такими ножками можно не бояться не только Диану де Пуатье, но и кого угодно! Правда, постарайтесь с ней пока не ссориться. И еще: подружитесь с фавориткой короля мадам Анной д’Этамп, пригодится.
– Ваше Величество… Вы так спокойно говорите об этом…
– Запомните, дитя мое, если не можешь что-то изменить, следует к этому привыкнуть и воспринимать как неизбежное зло. Я не могу изменить нрав короля и не собираюсь с этим воевать, пусть развлекается. Зато я живу так, как хочу.
Этот совет очень помог Екатерине в жизни. Правда, больше они так откровенно с королевой не беседовали, та действительно жила своей жизнью, хотя и помогала Екатерине тем, что просила короля быть поласковей и терпеливей к юной девушке-иностранке.
