Александр Старшинов - Наследник императора
Легат отдал свиток Асклепию, и тот стал зачитывать письмо Децебала. В принципе – это были все те же фразы, что только что произнес царский посланец.
Внезапно Сабиней повернулся к Приску:
– Вот мы и встретились, римлянин. Два берега великой реки нас все время сводят. – Говоря это, Сабиней вроде как улыбался. Но улыбка эта не сулила ничего хорошего.
– Почему бы нам не жить на этих берегах как добрым соседям? – спросил Приск.
– Римляне не бывают добрыми соседями. Разве ты встретил меня как друг на южном берегу? Ты и твои друзья пытали меня раскаленным железом, – напомнил Сабиней о неприятном моменте их знакомства.
– А разве в ту зиму ты пришел на наш берег как друг? – Приск невольно повысил голос, и Лонгин, внимательно слушавший текст, повернулся и глянул на центуриона гневно.
– Наш берег, – повторил Сабиней и, больше ничего не добавив, уставился в пол, как будто внимательно рассматривал черно-белую нехитрую мозаику.
Сразу видно было, что парень изо всех сил сдерживается, чтобы не сказать лишнего.
– Децебал обещает мне и моей свите полную безопасность и зовет меня приехать в Сармизегетузу, – подытожил выслушанное Лонгин. – Однако осень – нелучшее время для путешествий в этих краях.
Сабиней улыбнулся, по-прежнему глядя в пол:
– До зимы еще далеко, легат. К тому же зимой в горах даки не менее быстры, чем летом. Какую крепость, кроме Сармизегетузы, ты хочешь еще увидеть, легат? Баниту или Костешти? Или, быть может, руины Апула? Мы срыли его стены до основания – как будто и не стояла никогда наша крепость на наших землях. Объяви свой выбор, и я проведу тебя наикратчайшей дорогой.
– Я выбрал Баниту, – подумав несколько мгновений, сказал Лонгин. – Но не забудь – в итоге именно Сармизегетузу я желаю видеть.
– Хорошо. Тогда наш путь лежит вверх по реке Рабо. Если легат пожелает, после Баниты отправимся прямо в Сармизегетузу – успеем до морозов. Ты убедишься, что наши крепости по-прежнему мертвы, а стены столицы разрушены. Мои люди будут сопровождать тебя и твою свиту, легат, и не позволят даже волоску упасть с твоей драгоценной головы. Я даю тебе слово вслед за великим царем.
– Я отошлю письмо Децебала императору Траяну! – Лонгин тряхнул свитком, при этом багровея. – Так что любая ложь тут же станет известна в Риме.
– Разумеется, легат. Децебал и не надеялся, что ты попытаешься скрыть наши переговоры от императора.
Хотел этого Сабиней или нет, но фраза получилась двусмысленной.
– Траян ненавидит лжецов, – назидательно заметил Лонгин, покраснев еще больше.
– Их никто не любит, легат. Однако почти у всех на устах одна ложь, – не сразу ответил Сабиней.
«Он что, заучил эти дурацкие фразы?» – раздраженно подумал Приск.
Центуриону казалось, что дерзкий варвар над ними издевается, несмотря на то что низко кланяется и все время покорно смотрит в пол.
– Если ты намерен ехать, я приведу царских охранников для тебя к воротам Дробеты, – предложил Сабиней.
– Сколько человек?
– Ровно столько, сколько ты возьмешь с собой.
– Я возьму турму всадников. То есть тридцать человек охраны.
– Хорошо, я приведу столько же и вернусь с ними через семь дней.
– Не поздновато ли отправляться в горы? – вдруг резко спросил Приск. Сабинею он не верил: когда-то этот варвар ловко ускользнул от него, потом обманул доверие Адриана. Кто может поручиться, что сейчас он говорит правду?
– Насколько ты помнишь, центурион, битва при Тапае случилась в сентябре! – Сабиней усмехнулся. – После чего император Траян со своей армией до самого снега искал пути к Сармизегетузе. Ведь ты помнишь эту битву, центурион?
Приск не ответил. Но едва удержался, чтобы не потереть изуродованное фальксом в том сражении левое плечо.
– Отправляйся за охраной, Сабиней! – приказал Лонгин. – Жду тебя через семь дней. И помни – если ты лжешь, за твою ложь ответят все жители Дакии.
– Зачем же мне лгать, легат? Чтобы Траян вновь явился в наши земли, и его легионеры убивали всех подряд – женщин, стариков, детей? Наши воины погибли, наши крепости разрушены, нам ли противиться могучему Риму? – Сабиней низко поклонился на восточный манер, но руку легату больше поцеловать не пытался, повернулся, скользнул взглядом по центуриону (что именно было в этом взгляде – торжество или тщательно скрываемое бешенство – Приск понять не успел) и вышел.
* * *– Нет, это неслыханно! – Требоний вскочил, едва дверь за варваром закрылась. – Какова наглость! О, бессмертные боги! Суровая Немезида должна была немедленно покарать этого наглеца.
– За что? – спросил Лонгин.
– Как за что? – опешил Требоний. – За его наглость! Неужели ты, легат, которому вверены все военные силы Рима, поверишь его слову и поедешь к Децебалу?!
От волнения голос сорвался, и трибун издал какой-то тонкий противный взвизг. Он перепугался так, как будто это его, а не Лонгина звал в свою горную столицу дакийский царь.
– Конечно, поеду! – Легат даже издал какой-то снисходительный несерьезный смешок, как будто происходящее его забавляло. – С какой стати мне отказываться от поездки? Кто из вас мне расскажет, как в случае новой войны взять Сармизегетузу? Я лично не уверен, что кто-то из римлян сумеет найти дорогу к ее воротам. Даже Приск не сумеет, не так ли? – Легат повернулся к нему. – Отвечай, центурион, проведешь нас прямиком к воротам дакийской столицы?
– Долину Стрея я не слишком хорошо знаю, но за несколько дней…
– Ты станешь водить кругами, – оборвал его Лонгин. – И варвары разорвут нас на части, как волки законную добычу. А теперь мы не только увидим дорогу, но и укрепления столицы. По договору Децебал обещал разместить в столице римский гарнизон, но дальше обещаний дело не пошло – в итоге наши солдаты стоят в лагере на Бистре и в шутку называют свой лагерь второй Сармизегетузой. Если нам когда-нибудь суждено штурмовать орлиное гнездо Децебала, я должен увидеть его собственными глазами.
– О, боги… Легат, неужели ты доверяешь Децебалу? – У Требония задрожал голос.
На взгляд Приска, военный трибун явно перешел границу между осмотрительностью и примитивной трусостью.
– Я его хорошо знаю, – заявил Лонгин, – мы несколько раз встречались с ним, когда я был наместником Верхней Мезии при Домициане. И я вел с ним переговоры, когда стал наместником Паннонии. Он уважает меня как воина, и я его тоже уважаю, запомни это, Требоний!
– А вдруг Децебал тебя не отпустит? – спросил военный трибун.
Лонгин рассмеялся.
– Я слишком большая птица, чтобы меня захватить, но не столь могучая, чтобы пытаться меня уничтожить. К тому же у Децебала сейчас одна задача: оттянуть начало войны, к которой он катастрофически не готов. Мне донесли, что языги, которых он звал в свой союз, взяли от Децебала немало золота в подарок, а потом с позором выгнали дакийских послов. И хотя Децебал жестоко отомстил этому дерзкому племени, его набег на языгов – свидетельство слабости, а не силы. Он больше не правитель огромного царства, а обычный племенной царек, сохранивший за собой несколько гор и долин и вынужденный склонить голову перед Римом.
– Сабиней увезет тебя в горы с охраной, а в это время его разбойники разрушат мост, – мрачно предрек Приск.
Что-то подсказывало ему: в предложении таится ловушка.
– Разрушат мост? – Лонгин уже откровенно рассмеялся. – Надеюсь, ты не решил поиграть в прорицателя, как твой приятель Тиресий?
– Арки деревянные, – напомнил Приск. – Мост не так трудно сжечь.
Лонгин мгновенно посерьезнел.
– Хорошо, центурион. Возьми столько людей, сколько сочтешь нужным, и облазай всё в округе, каждый холмик, каждую яму, осмотри каждое дерево. Сообщи, сколько варваров обнаружишь поблизости от Дробеты. Трибун, Сабинея разместить удобно, но под охраной, кормить вволю, ни в чем не стеснять, но по крепости не давать шастать и за ворота не пускать до возвращения Приска. Скажешь, мы немного отсрочим выступление. Нельзя идти у варваров на поводу.
* * *Центурион взял с собой Фламму, Оклация, Тиресия и с ними еще отряд конной разведки. Вернулись разведчики лишь спустя три ночи – на рассвете. Все четверо – усталые, грязные, понурые. Легионеры отправились мыться и отсыпаться, а Приск прямиком прошел в покои Лонгина. Тот завтракал, скромно, как и положено солдату, – творог, печеные яйца, хлеб и поска (на взгляд центуриона – эта смесь из винного уксуса воды и яиц – ужасная дрянь).
– Ну, большую армию обнаружил, центурион? Сколько даков засело поблизости? – спросил легат с нескрываемой ехидцей.
– Ни одного, легат. – Центуриону стоило большого труда произнести это спокойным, ровным голосом.
– Ты не находишь это странным?
– Нахожу.
– У тебя есть объяснение?
– Ну… возможно, они хотят напасть в другом месте.
– По твоей версии, они хотели напасть на мост. Или Аполлодор из Дамаска построил еще один мост в другом месте?
