Ирена Гарда - Мата Хари. Танец любви и смерти
Честно говоря, после Парижа Берлин показался ей слишком строгим, мрачным и деловым. Может быть, в этом была виновата погода, может быть, небольшое разочарование от встречи, на которую возлагались большие надежды.
Маргарета всячески гнала от себя плохие предчувствия, но они не желали уходить, отравляя удовольствие от вечера. Альфред был сама предупредительность, хотя в какой-то момент ей показалось странным, что в ресторане, куда они пришли, гуляла половина Вестфальского полка, встретившая Киперта радостными криками. «Неужели он привез меня сюда, чтобы похвастаться перед приятелями?» – с ужасом подумала она. Правда, судя по тому, как натурально мрачнел ее кавалер при появлении очередного вояки у их столика, он сам был не рад, что выбрал именно это место для интимного ужина. Увы, многие из его однополчан видели выступления Мата Хари, и теперь каждый старался выказать ей свой восторг.
Недовольные друг другом и обстоятельствами, любовники молча жевали куропатку с трюфелями. Даже трио скрипачей, попытавшихся в честь знаменитой гости изобразить нечто восточное, не подняло им настроение. К десерту Альфред совсем приуныл. Даже его усы обвисли и походили на белый флаг, выброшенный капитулировавшей крепостью. Изо всех сил пытаясь «сохранить лицо», он ненатурально смеялся и навязчиво ухаживал за знаменитой спутницей, вызывая еще большее ее раздражение.
В конце концов Маргарета решила прекратить обоюдные мучения и предложила закончить вечер у нее дома. Идея была встречена если и не с откровенным восторгом, то уж с энтузиазмом, это точно! Альфред очень к месту вспомнил, что завез к ней с утра шампанское и русскую икру, но деликатесы так и остались нераспечатанными, потому что, не успев переступить порог ее квартиры, они упали друг другу в объятия. Киперт подхватил Маргарету на руки и понес в спальню, где трясущимися от нетерпения руками начал расстегивать бесконечные пуговички и крючочки. Она еле дождалась, когда измученный неурядицами кавалер наконец закончит борьбу с ее одеждой, и со стоном скинула последнее белье, подставляя тело теплому летнему воздуху.
Ей было хорошо. Выпитое в ресторане вино еще окрашивало мысли в радужные тона, и Маргарета мечтала о том мгновении, когда наконец сможет отдаться нордическому красавцу. А когда это произошло, со вздохом наслаждения запустила длинные тонкие пальцы с кроваво-красными ногтями в его светлые волосы. Время, сорвавшись с цепи, помчалось с невероятной скоростью.
На рассвете, после того как уставший Альфред наконец заснул, прижав ее голову к своей груди, она еще долго лежала без сна, пытаясь разобраться в своих чувствах. Все было так, как мечталось в Париже, Мадриде и Монте-Карло: она в Берлине, в шикарных апартаментах, рядом с ней красивый мужчина, на столике лежит бриллиантовый фермуар, подаренный ей сегодня ночью, впереди много беззаботных дней, так почему же она не испытывает блаженства? Почему ей хочется домой в Париж?
Кипер перекатился на правый бок, отпустив ее голову, и Маргарета быстро повернулась к любовнику спиной. На стену напротив постели упало световое пятно, точно луч прожектора на сцену, и ей стало совсем грустно и почему-то захотелось плакать. Она и поплакала немного, сидя на кухне в роскошном пеньюаре – еще одном презенте обезумевшего от любви Альфреда.
Немец буквально заваливал ее подарками, и у Маргареты не хватало духу прекратить дарительную вакханалию. Анна ничего не говорила, только печально качала головой, складывая его дары в купленные по этому случаю чемоданы, потому что место в тех, что приехали с Маргаретой, закончилось очень быстро.
«Леди» МакЛеод все-таки пришлось поехать на маневры в силезскую глушь, прочь от всего того, к чему стремилась ее душа. Ей стоило больших трудов держать себя в руках и не ссориться с Альфредом из-за того, что тот вместо обещанных знакомств со сливками берлинского общества затащил ее в унылый «медвежий угол». Радовало только то, что сослуживцы Альфреда, восхищенные присутствием очаровательной Мата Хари, всячески пытались ее приободрить, но и тут приходилось быть осмотрительной, потому что Киперт оказался страшно ревнив и, чуть что, устраивал ей скандалы почище законного супруга. Впрочем, если принять во внимание стоимость преподносимых регулярно подарков, то один из первых богачей Берлина купил себе право выказывать ей свое недовольство.
Слоняясь по скромно обставленной комнате, Маргарета чувствовала себя узником замка Иф. Слава богу, что местные дородные фрау, полностью разделявшие мнение обожаемого императора о «трех К» предназначения женщины – «Kinder, Kuche, Kirche» (дети, кухня, церковь), – не знали, чем она зарабатывает на жизнь, а то не миновать бы страшного скандала. Впрочем, все ее недовольство заканчивалось в тот момент, когда на пороге гостиничного номера появлялся Альфред в заляпанной глиной форме. Военный мундир был ее «виагрой», и Маргарета с ужасом думала о том, что, вернувшись в Берлин, Киперт переоденется в цивильную одежду и сразу потеряет львиную долю своей привлекательности.
Она действительно охладела к своему берлинскому любовнику вскоре после возвращения в столицу. Слишком уж они были разные – взбалмошная, неугомонная Мата Хари и педантичный, инертный Альфред Киперт. Сначала пошли мелкие шероховатости, затем начались ссоры, переходящие в скандалы.
Первый «звонок» прозвучал в тот момент, когда французский импресарио Маргареты знаменитый месье Астрюк сообщил, что с помощью Массне добыл ей ангажемент и надо срочно отправляться в Вену, где начинаются репетиции. Что тут началось! Альфред, потрясенный до глубины души тем, что пылкая любовница может предпочесть его обществу пыльные кулисы, потребовал, чтобы она навсегда покинула сцену, не понимая, что для Маты Хари жизнь без танца равносильна отказу от воздуха. Разумеется, Маргарета категорически отказалась выполнить его, как она считала, каприз.
Разразился страшный скандал. Прославленная танцовщица, злая и заплаканная, сидела в кресле с упрямым выражением лица, а прусский юнкер, одетый в халат, ходил вокруг нее и менторским тоном доказывал абсурдность возвращения Мата Хари на сцену. Что она там забыла? Деньги? Бери сколько надо. Зрительское обожание – все мужчины и так от нее без ума. Тайный эксгибиционизм? Так это психическое заболевание, которое надо лечить, а не культивировать. С момента прибытия Маргареты на Находштрассе, 39 прошло уже несколько месяцев, его жена смирилась с появлением у мужа постоянной любовницы, лучшего и желать нельзя. Зачем раскачивать лодку, где всем и так хорошо? Правильнее оставить все, как есть.
Насупленная Маргарета безучастно слушала его рассуждения и молчала, тупо глядя в одну точку. Монотонный голос любовника все больше напоминал жужжание навязчивой мухи, и у нее с каждой минутой крепло желание вскочить со своего места, схватить первую попавшуюся газету и хлопнуть любимого Альфи по макушке. Представив его реакцию, она с трудом сдержала мстительную улыбку, опасаясь окончательного разрыва с любовником, который без возражений оплачивал все ее капризы.
Забившись в кресло, она от скуки начала разглядывать его лицо, впервые заметив желтизну неровных зубов и торчащие из носа волосы. Боже милосердный, неужели она так сильно ошиблась в этом мужчине? Где тот обаятельный кавалер, который поразил ее в самое сердце на ипподроме? Перед ней разгуливал, задевая мебель полами халата, редкий позер, зануда и эгоист.
Она вспомнила, с какой гордостью Альфред выводил ее в свет, демонстрируя всем знаменитую Мата Хари, точно породистую собаку. А ведь он женат… Как же, наверное, мучилась его жена, слушая сплетни о похождениях супруга! Как же должны были страдать ее чувства и самолюбие! Чертов эгоист! Вот и сейчас вместо того, чтобы понять и принять ее жизнь, он думает только о собственных интересах. Танцы – ее хлеб насущный. Чем она еще сможет зарабатывать себе на пропитание, если их роману придет конец? Она ведь абсолютно не умеет экономить! Кому рассказать – не поверят, что одна из самых высокооплачиваемых актрис вечно сидит без гроша в кармане! Уйдя в свои мысли, Маргарета давно потеряла нить разговора, а Альфред все жужжал и жужжал, пока наконец не сообразил, что говорил сам с собой.
Окончательно выйдя из себя, он в сердцах махнул рукой на упрямицу и, хлопнув дверью, укатил домой, а его возлюбленная, с трудом выбравшись из словесной паутины, приказала Анне немедленно собирать вещи: их ждет работа, и нечего терять время на пустую болтовню.
Никому, даже Альфреду, не позволит она диктовать себе, как жить дальше. Не для того она сбежала от Джона, мыкалась без денег в Париже и спала с нужными самцами, чтобы снова оказаться в зависимости от капризов любовника! Пусть поучает свою жену, а прекрасная «девадаси» поедет в Вену пить лучший в мире кофе, лакомиться штруделями, слушать вальсы и танцевать в тамошней опере. Это будет чудесно! Прекрасный отдых от имперских амбиций немцев, которые с ума сошли на почве своей исключительности. Армия, конечно, прекрасная вещь, она сама обожает мужчин в мундирах, но здесь того гляди даже грудные младенцы начнут ходить строем! Она хочет на волю, и пусть Киперт ищет себе другую дурочку. Не велика потеря! Мужчин с деньгами на свете много, а она такая одна!
