Бернард Корнуэлл - Бледный всадник
Сначала мы не видели никаких бриттов. Места, в которых мы находили укрытие, были пустынными, кроме устья одной реки, где какой-то полуголый человек столкнул на воду лодку из шкур и погреб к нам, желая продать крабов. Мы купили у него целую корзину за два пенни.
На следующий вечер во время прилива мы вытащили «Огненного дракона» на берег и набрали питьевой воды из ручья. Я и Леофрик вскарабкались на холм, чтобы осмотреться. Вдалеке из долины поднимался дым, но мы не увидели нигде ни одного человека, даже пастуха.
— Неужели ты ожидал увидеть здесь врагов? — спросил Леофрик.
— Я думал, вдруг поблизости есть монастырь, — ответил я.
— Монастырь?! — удивился он. — Ты хочешь помолиться?
— В монастырях обычно есть серебро, — пояснил я.
— Только не здесь. Местные все сплошь бедны, как горностаи. Кроме того…
— Кроме того — что?
Он мотнул головой в сторону нашей команды.
— У тебя на борту как минимум дюжина добрых христиан. Ну, может, не все они так уж строго соблюдают заповеди, однако вряд ли согласятся грабить вместе с тобой монастырь.
Он был прав. Несколько человек изначально выказали кое-какие сомнения насчет пиратского промысла, но я заверил их, что датчане пользуются торговыми судами, чтобы шпионить за своими противниками. Это было правдой, однако я сомневался, чтобы хоть кто-нибудь из наших жертв состоял на службе у датчан. Однако оба корабля были полны чужестранцев, к которым команда «Огненного дракона», как и все саксы, питала здоровое недоверие, хотя и делала исключение для Хэстена и дюжины других членов экипажа — фризов. Пиратство было у этого народа в крови, как и у датчан, а наши фризы явились в Уэссекс, чтобы разбогатеть на войне, поэтому они лишь радовались, когда «Огненный дракон» отправился на поиски добычи.
По мере продвижения на запад нам стали попадаться прибрежные поселения, некоторые на удивление большие. Кенвульф, этот славный парень, сражавшийся вместе с нами у Синуита, рассказал, что бритты в Корнуолуме добывают из земли олово и продают чужестранцам. Он знал об этом потому, что его отец был торговцем и часто плавал к этим берегам.
— Если они продают олово, — сказал я, — тогда у них должны водиться деньги.
— И имеются люди, чтобы эти деньги охранять, — сухо заметил Кенвульф.
— У них есть король?
На этот вопрос никто ответить не мог. Подобное предположение казалось вероятным, хотя, где живет их правитель и кто он такой, мы знать не могли. Возможно, прав был Хэстен, утверждавший, что у местных вообще не было короля. Зато оружие у них точно имелось: однажды ночью, когда «Огненный дракон» вполз в бухту, с вершины холма прилетела стрела и шлепнулась в море возле самых наших весел. Мы могли бы и не заметить стрелу, если бы я случайно не поднял глаза и не увидел ее — с оперением из грязно-серых перьев, мелькнувшую на фоне неба и со всплеском исчезнувшую в воде. Одна-единственная стрела. Других за ней не последовало, так что, возможно, это было предупреждением, и ночью мы оставили корабль стоять на якоре.
На рассвете мы увидели двух коров, пасущихся рядом с ручьем, и Леофрик принес свой топор.
— Коровы здесь специально для того, чтобы нас убить, — предупредил Хэстен. Он еще не очень хорошо освоил английский язык и выражался довольно коряво.
— Коровы собираются нас убить? — весело переспросил я.
— Я видел такое раньше, господин. Они приводят коров, чтобы выманить нас на берег, а потом нападают.
Мы пощадили коров, подняли якорь и двинулись к выходу из бухты. Внезапно позади раздался вой, и я увидел, как из-за кустов и деревьев вывалила толпа мужчин. Сняв с левой руки один из серебряных браслетов, я в знак благодарности отдал его Хэстену.
То был его первый браслет, и, будучи истинным датчанином, Хэстен весь просто раздулся от гордости и все утро полировал мой подарок.
Постепенно берег сделался шире, теперь будет труднее найти укрытие, но погода стояла тихая.
Мы захватили маленькое восьмивесельное судно, которое возвращалось из Ирландии, и избавили его от шестнадцати слитков серебра, трех ножей, груды слитков олова, мешка гусиных перьев и шести козьих шкур. Нельзя сказать, что мы разбогатели, хотя в чреве «Огненного дракона» стало тесно от шкур, мешков с шерстью и слитков олова.
— Нам нужно все это продать, — предложил Леофрик.
Интересно кому? Мы не знали никого, кто торговал бы здесь.
«Гораздо лучше, — подумал я, — причалить рядом с каким-нибудь поселением побольше и все там разграбить».
Сжечь дома, убить мужчин, обчистить дом тамошнего старейшины и вернуться в море — прекрасный план. Но осуществить его не удалось: бритты держали на всех мысах дозорных и всегда замечали наше приближение, поэтому, подплывая к очередному поселению, мы всякий раз видели ожидающих нас вооруженных мужчин. Местные жители научились справляться с викингами, вот почему, по словам Хэстена, северяне теперь не являлись сюда в одиночку, а только по пять-шесть судов одновременно.
— Дела пойдут на лад, когда мы обогнем этот берег, — сказал я.
Я знал, что Корнуолум кончается где-то на западе и там мы сможем попасть в Сэфернское море и найти датские суда, возвращающиеся из Ирландии, но полуостров казался бесконечным. Всякий раз, завидев мыс, я думал, что тут и кончается Корнуолум, но дальше оказывался еще один утес, а потом еще один, и иногда прилив бывал таким сильным, что, хотя мы направлялись прямо на запад, нас относило на восток.
Быть викингом оказалось труднее, чем я думал… А потом в один прекрасный день западный ветер посвежел и волны стали вздыматься все выше; их гребни сделались рваными, и капли шквалистого дождя с шипением посыпались в воду с низкого неба. Мы устремились искать убежище с подветренной стороны мыса и, бросив там якорь, почувствовали, как «Огненный дракон» вздрогнул, словно пугливая лошадь, и натянул длинную веревку из скрученных кож.
Всю ночь и весь следующий день за мысом бушевала непогода, волны разбивалась о высокие утесы в белую пену. В нашем укрытии было достаточно безопасно, но запасы еды подходили к концу, и я в душе расстался с надеждой разбогатеть, почти решив уже отправиться обратно к Уиску, где мы смогли бы притвориться, будто патрулируем побережье… Однако на рассвете второго дня, проведенного с подветренной стороны утеса, когда ветер утих и дождь превратился в ледяную морось, у восточной оконечности мыса появился корабль.
— Готовьте щиты! — прокричал Леофрик, и люди, мокрые и несчастные, отыскали свое оружие и выстроились у борта.
Корабль был меньше нашего, намного меньше; с низкими бортами, высоко задранным носом, толстой мачтой и длинной реей, к которой был подтянут грязный парус. Экипаж судна состоял из полудюжины гребцов, и рулевой вел его прямиком к «Огненному дракону». А потом, когда корабль подошел ближе и нос его взбил волны в белую пену, я увидел, что к короткой мачте привязана зеленая ветка.
— Они хотят вступить с нами в переговоры, — сказал я.
— Может, удастся им что-нибудь продать, — проворчал Леофрик.
На борту маленького судна оказался священник, хотя я не сразу понял, что перед нами служитель церкви, ибо он выглядел таким же оборванным, как любой другой член экипажа. Но он крикнул, что хочет с нами поговорить, и обратился к нам на датском, хотя и довольно корявом. Я позволил чужому судну приблизиться к «Огненному дракону» с подветренного борта, и незнакомцы изумленно уставились на множество наших вооруженных людей со щитами.
Мы с Кенвульфом перетащили священника к нам на борт. За ним хотели последовать еще двое, но Леофрик пригрозил им копьем, и они подались назад, после чего суденышко отошло, чтобы подождать в стороне.
Священника звали отец Мардок. Едва только оказавшись у нас на борту, он уселся на одну из мокрых скамей, и я заметил у него на шее католический крест.
— Ненавижу христиан, — сказал я. — Вот что, любезный, не скормить ли нам тебя Ньёрду?
Он никак не отреагировал на эту угрозу: то ли не обратил внимания на мои слова, то ли просто не знал, что Ньёрд — бог моря у датчан.
— Я принес тебе подарок от моего господина, — сказал священник и вытащил из-под плаща два помятых браслета.
Я взял их — то были жалкие штуковины, из обычной меди, в пятнах окалины и почти не имеющие ценности. На мгновение я испытал искушение презрительно швырнуть их в море, но потом вспомнил, как мало выгоды принес наш рейд, и решил, что даже такую жалкую добычу стоит оставить себе. И поинтересовался:
— А кто твой господин?
— Король Передур.
Я с трудом сдержал смех. Король Передур? Ну и ну! Этот человек, возможно, и считал, что король его знаменит, но я никогда не слыхал о Передуре, так что, скорее всего, он был всего лишь местным старейшиной со звучным титулом.
