Николай Черкашин - Тайны погибших кораблей (От Императрицы Марии до Курска)
Как нам сказали специалисты по торпедному оружию, 65–76 требует особого обращения. Во-первых, к ней в придачу идет целая система слежения за состоянием торпеды, включающей устройство, которое позволяет контролировать травление водорода из резервуара. Кроме того, на лодке должна быть система аварийного сброса перекиси водорода за борт. Это делается в экстренном порядке в тех случаях, когда скорость выделения водорода допускает допустимые пределы. Но поскольку торпеда изначально была неисправной, никто, естественно, сбрасывать перекись за борт и не собирался. А водород, смешиваясь с воздухом, образует „гремучую смесь“. Достаточно малейшей искры — и происходит взрыв».
Судя по знанию особенностей торпеды 65–76, журналиста консультировали действительно знающие люди. Но ведь и их знания — это всего лишь преамбула к истине, а не сама истина. Это во-первых, а, во-вторых, лично мне не очень верится в заклинания таблоида, в котором «неопровержимые доказательства» идут вперемежку с рассказами о приключениях «снежного человека» в Каргопольском районе или про то, как «Зайцева целует Хакамаду — пока Понаровская не видит».
Ну, не верю я бывшим «Московским ведомостям», объявивших себя «Жизнью».
«С этой ракетоторпедой (калибра 650 мм) подводники хорошо знакомы, анализирует версию профессор военно-морской академии Виталий Доценко. Находится она на вооружении с 1976 года. Компонентами топлива турбинного двигателя этой торпеды являются керосин и маловодная перекись водорода. Эти компоненты и могли стать причиной пожара, от которого сначала могли загореться пороховые двигатели, хранившиеся в первом отсеке ракетоторпед, а затем произошла детонация других боеприпасов. Но при таком развитии событий вряд ли от возгорания и даже взрыва двигателя через две минуты 15 секунд мог бы сдетонировать боезапас первого отсека. Если даже взрыв двигателя и произошел бы, то его мощность в тротиловом эквиваленте была бы менее 200 кг. Следовательно, причина детонации боезапаса иная. Кроме того, начальник штаба Северного флота вице-адмирал М. Моцак заявил, что перед выходом „Курска“ на учения ракетоторпеды на его борт не загружались, то есть их там не было.
Эта версия бросает тень на экипаж подводной лодки. Если из-за неумелого обращения произошел взрыв двигателя торпеды, то виновны командир корабля и его подчиненные, которые не смогли подготовить экипаж к грамотному обращению с оружием. Но это исключено. Не мог же президент Российской Федерации, не разобравшись в обстановке, до окончания расследования подписать указ о посмертном награждении капитана 1-го ранга Г. Лячина золотой звездой Героя России, а весь экипаж — орденами Мужества! Подписывая указ, президент был уверен в том, что вины экипажа в гибели подводной лодки нет».
Версия «внутреннего взрыва» — одна из главных версий правительственной комиссии. Она удобна тем, что сразу же снимает все внешнеполитические проблемы, связанные с гибелью «Курска». Как поется в старинной песне «сами взорвали „Корейца“, нами потоплен „Варяг“»… «Внутренний взрыв» — это наше внутреннее дело, и Пентагон может спать спокойно, равно как и все подводные лодки НАТО могут беспроблемно дежурить на российских полигонах.
Как бы то ни было, но версия «нештатной ситуации в отсеке» имеет серьезных приверженцев как среди бывалых моряков-подводников, так и среди авторитетных специалистов. Однако и лагерь сторонников иной версии (столкновение с иностранной подводной лодкой) полон не менее выдающихся моряков и не менее светлых умов. Впору провести голосование — кто «за» и кто «против». Но ведь истина не определяется числом поднятых рук…
Одно время я и сам поверил в «торпедную версию» — вполне допустимо: рванула перикисно-водородная торпеда. Палка и та раз в год стреляет. И тут же встал вопрос: кто персонально виноват в таком взрыве? Генеральный конструктор, который эту торпеду изобрел и спроектировал? Главный технолог торпедного завода, который где-то как-то упростил, «удешевил» изготовление торпед? Слесарь-монтажник Огурцов, который не довел герметичность внутренних трубопроводов до кондиции? Военный приемщик, который дал «добро» на прием сомнительного оружия? Инженеры и специалисты флотской торпедно-технической базы, которые эту торпеду готовили в своих цехах для погрузки на подводный крейсер? Флагманский минер, который тоже поставил свою подпись на соответствующих бумагах при снаряжении корабля его дивизии? Командир торпедной боевой части (БЧ-3) на «Курске», который лично присутствовал и проверял торпеду при погрузке ее в первый отсек? Командир «Курска», который, кстати сказать, ракетчик по образованию, не обратил внимания при осмотре отсека, что торпеда «парит»?
Вглядываюсь в лица матросов-торпедистов на посмертном фотопараде: ну, кто из вас не досмотрел, не доложил вовремя, попытался скрыть протечку? Вглядываюсь в эти пронзительные глаза, погашенные взрывом, и мне становится стыдно за все свои домыслы. На длинном пути от чертежного кульмана до торпедного аппарата к «изделию» (так и хочется сказать — «исчадию») были причастны сотни, если не тысячи людей. Попробуй возложи на кого-нибудь одного из них вину за взрыв на «Курске». Даже если мы и припрем к стенке назначенного «стрелочника» — рабочего-бракодела Огурцова. «А вы мне деньги платили, — спросит он, — за мою безвозмездную в течение полугода работу?» А ведь не платили, а если и платили, то невыносимо мало. И не только ему не платили — и конструкторам, и инженерам, и технологам злосчастной российской «оборонки», да и офицерам флота не платили, мичманам и матросам…
Можно, не заглядывая в формуляр торпеды, сказать, что сработана она, так же, как, впрочем, и сам подводный крейсер, в самый разгром оборонной промышленности — в середине-конце 90-х годов. Удивительно, что вообще еще сработана…
Вот и получается, что вина за взрыв «толстой торпеды» разбрызгана, как кровь, на очень многих людях, а в конечном счете на каждом из нас, крушивших «монстров ВПК» в угаре ультраперестроечной эйфории.
Однако оставим в покое «толстую торпеду». Может быть, она ни в чем не виновата. Может быть, и в самом деле, как считает первый командир «Курска» Виктор Рожков (и не только он один), взорвалась аккумуляторная батарея, которая, как на беду, находилась именно в первом отсеке, куда запрещено заходить даже с зажигалками, спичками, не говоря об огнестрельном оружии? А тут — в трюмах — заложена огромная «химическая бомба», ежеминутно выделяющая взрывоопасный (в определенной смеси с воздухом) водород. Взрывается он только в тех случаях, когда аккумуляторную яму вовремя не вентилируют или не работают специальные водородосжигательные печки, взрывается «гремучая смесь» не сама по себе, а от случайной искры.
Положим, рванула аккумуляторная батарея — это первый, «малый» взрыв, начался пожар, пришли в опасное состояние «толстые торпеды», и через две минуты — общий мощный взрыв. Теоретически такое могло быть.
Но не могу себе представить, чтобы на «Курске» с его отработанным в дальнем походе экипажем кто-то мог допустить такую вопиющую халатность, как скопление водорода в отсеке. На подобную оплошность надо наложить еще одну — искру. В торпедных отсеках даже инструмент из специальных сплавов подобран, чтобы не высек при случайном ударе о металл искру, и обезжирен он, чтобы ненароком масло от кислорода не воспламенилось. Торпедисты, как и саперы, ошибаются только один раз…
В заключение — неожиданное письмо в редакцию, которое как бы «примиряет» обе версии — «неисправную торпеду» и «столкновение с чужой субмариной»:
«По данным СМИ, на АПЛ „Курск“ собирались испытывать торпеду с жидкостным реактивным двигателем (керосин — перекись водорода).
Концентрированные растворы перекиси водорода с содержанием основного вещества 70 % используются в качестве окислителя в ракетной технике давно. Такие растворы перекиси водорода достаточно устойчивы, сами по себе не разлагаются и не взрываются.
Но для разложения и для мгновенной реакции со взрывом есть ряд катализаторов, одним из которых являются ферменты крови. Когда медицинской перекисью (3 % раствор) смазывают кровяную ранку — раствор разлагается с выделением пузырьков. Когда кровь попадает в окислитель жидкостного ракетного топлива (70 %-ный раствор), происходит взрыв, по характеру схожий со взрывом нитроглицерина. Такие взрывы — аварии на предприятиях — бывали. В отношении АПЛ „Курск“ возможно такое развитие ситуации.
При ударе подводной лодки НАТО в переднюю часть „Курска“ лодка ныряет, уходя от удара, но ударяется в дно — оно было слишком близко. При этих ударах, возможно, происходит травмирование членов экипажа и разрушение емкости с окислителем — концентрированной перекисью водорода. Соприкосновения крови с перекисью — именно соприкосновение! — достаточно для мгновенного и весьма мощного взрыва.
